Беглянка

Однако Пьер говорил правду, и преступного умысла у него не было. По крайней мере, в отношении Шарля.

— Почему ты решил убить Шайну Миури? — спросил Шарль.

Хавьер повторил вопрос, и перед советом открылось новое воспоминание.

Пьер ходил из угла в угол, а перед ним сидела в кресле Мари. Она наблюдала за его метаниями, сохраняя спокойствие.

— Почему ты против, Мари? — в голосе Пьера звучало отчаяние. — Ты наконец-то можешь быть свободна!

— Не будь наивным, Пьер. Он меня не отпустит. Получит от этой девицы ребенка и захочет меня вернуть.

— Он оставит тебя в покое, если ты будешь со мной, — возразил Пьер.

— Как будто ты плохо знаешь Шарля! Он всегда добивается того, что хочет, вне зависимости от желаний других. У него будет ребенок, у него буду я, и ему будет плевать на мои или твои желания. И ты лишишься звания наследника. Это будет конец всем надеждам.

В этот момент ее спокойствие дало трещину. Красивое лицо на миг исказила гримаса отчаяния, а в глазах блеснули сердитые слезы.

— И что нам делать? Бежать с Танши? — невесело усмехнулся Пьер.

— Нет, — голос Мари стал непривычно жестким. — Нужно избавиться от его запечатленной до того, как она забеременеет.

— Избавиться?

— Убить ее, — кивнула Мари. — Иначе никак. Только тогда ты останешься наследником. И, когда займешь его место, я смогу уйти от него.

— Убить? — снова переспросил Пьер. — Мари, я обязан ей жизнью!

— Она все равно обречена, — пожала плечами женщина, в которой Шарль совершенно не узнавал свою нежную жену. — Так почему бы ее смерти не принести пользу тебе, а не ему?

— Мари, это невозможно. Я не могу ее убить. И даже если бы решился — Шарль об этом узнает и не простит меня. Да я сам себя не прощу!

— Пьер, — голос Мари стал мягким и нежным. — Я знаю, ты замечательный мужчина, и убийство невинных тебе отвратительно. Но ты и не должен отнимать ее жизнь собственноручно. Какая разница, когда она умрет? Месяцем раньше, месяцем позже. Позволь природе сделать все за тебя. Ей всего лишь нужно оказаться в таком месте, где ее не найдут. Даже Шарль.

— Предлагаешь запереть ее в схроне? — мрачно осведомился Пьер.

— На ее месте я бы предпочла умереть, не дав своему убийце того, что он от меня хочет, — улыбка у Мари была печальной и ласковой.

Пьер долго молчал, сопротивляясь этой идее, но все же кивнул:

— Ты права. Она все равно обречена. Нельзя, чтобы он от ее смерти получил все, а мы — все потеряли. Я сделаю это.

— Это наш единственный шанс, — поддержала его Мари.

Воспоминание оборвалось.

Ошеломленный, Шарль пытался уложить в голове то, свидетелем чего только что стал.

Пьер и Мари… хотели быть вместе? Они считали его бесчувственным эгоистом? Вместо того, чтобы сказать ему правду, предпочли действовать исподтишка? Те, кого он считал своими близкими, кого любил — боялись его?

Шарль обвел взглядом присутствующих. Кто-то смотрел на него сочувствующе, кто-то — неодобрительно, а кто-то — равнодушно. Но все они поняли, что значит та сцена, свидетелями которой они стали.

— Пьер, почему ты не сказал мне, что любишь ее? — тихо спросил Шарль.

— Потому что ни к чему хорошему это бы не привело, — прорычал парень, еще не пришедший в себя после двух полноценных вмешательств подряд. — Тебе никогда не было дела до чувств других!

— Что заставило тебя считать так? — неверяще уставился на него Шарль.

— Все! — заявил Пьер. — Тебя никогда не интересовало мнение окружающих, если речь шла о твоем комфорте!

— И когда же я не интересовался твоим мнением? — он начал злиться.

Весьма неприятно вдруг обнаружить, что тебя считают тираном.

— Никогда! С самого начала — ты забрал меня из дома, даже не спросив, хочу ли я этого!

Шарлю было нечего возразить на это. Решая вопрос с наследником, он действительно не поинтересовался у племянника, хочет ли тот переехать из родного дома в Резиденцию владетеля. Шарль обсудил будущее Пьера с его отцом — и полагал, что этого достаточно.

Десятилетнего тогда еще мальчишку забрали из семьи, лишили друзей и привычного дома, чтобы нагрузить сверх меры обучением тому, что должен знать будущий владетель. Пьер не роптал, прилежно учился и не доставлял дяде хлопот. Он многим пожертвовал, чтобы стать наследником — не удивительно, что его настолько выбила из колеи возможность лишиться этого статуса.

А Шарль этого так и не понял. Воспринимал лояльность Пьера как нечто само собой разумеющееся. И искренне полагал, что племянник целиком и полностью поддерживает его, не имея отличных от его суждений.

Не удивительно, что Пьер считал его тираном. Но Мари? Он в ней души не чаял, пылинки сдувал, лелеял — почему она соглашалась с мнением Пьера?

И Шайна думает так же. Но Шайне он угрожал…

Почему же Мари боялась его? Потому что он действительно был тем, кем его считали эти столь разные люди?

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваши семейные дела, — повисшую тишину разбил голос Ляо. — Но мы здесь собрались для другого. Думаю, проблемы семьи вы решите без нашего вмешательства. Предлагаю обсудить решение по обвинению, выдвинутому Шарлем.

Несмотря на то, что показало последнее воспоминание Пьера, в покушении на жизнь девушки его никто не обвинял. Шарль мог бы — все же она была его запечатленной — но не стал, не встретив поддержки самой Шайны. Она не хотела обвинять Пьера — и владетель принял ее нежелание. Поэтому судить молодого Эйлимхаи должны только за нападение на Шарля.

Пьеру предложили удалиться — и он вернулся в свою камеру, оставив девятерых владетелей решать его судьбу.

— Что ж, обвиняемый не солгал, — снова заговорил Ляо. — Преступного умысла у него не было. Он не замышлял ничего против тебя, Шарль.

— Но, тем не менее, он поднял руку на главу своего рода, — заметил Хавьер. — И желал тебе смерти, Шарль.

— Единственный раз, — возразил Теодор.

— Где первый раз, там и следующие, — почти равнодушно отметил Александр. — Нападение свершено, и нет гарантии, что это не повторится.

— Поэтому мы не можем признать его невиновным, — согласился Ривенхаи.

— Тем не менее, казнь он не заслужил, — заявил Шарль.

— Согласен, — поддержал его Галорхаи. — Но и Александр прав. Если это оставить без наказания, оно может повториться.