Бегущий по лезвию бритвы

«Да,— язвительно думал он, усмехаясь про себя, словно услышал остроумный анекдот.— Это надо запомнить, намотать на ус, чтобы потом рассказать кому-нибудь. Но кому? Вот вопрос. Это слишком личное».

В углу кабинета стояла корзина для мусора. «Туда,— подумал Чилдэн.— Вот самое подходящее место для изделий “Эдфрэнк”. Смогу ли я это сделать? Выбросить у Пола на глазах? Раз и навсегда покончить с проблемой?

Нет, я даже выбросить не смогу,— понял он, сжимая коробочку,— Иначе — конец приятельским отношениям с высокопоставленным японцем,— Его порыв угас,— ...Будьте вы прокляты! Даже поддавшись порыву, я не в силах избавиться от навязанных вами привычек». Пол молча смотрел на него, не дожидаясь ответа. Да и зачем ответ? Человек и без слов достаточно выразителен.

«Он поймал меня в западню,— с горечью подумал Чилдэн.— Невидимой цепью приковал безделушку к моей душе. Наверно, я слишком долго живу среди них. Поздно рваться на свободу, поздно пытаться жить, как подобает белому человеку».

Вслух он сказал:

— Пол...— Голос его был глух и невыразителен.

— Да, Роберт.

— Пол, я... Я глубоко оскорблен.

Комната поплыла у него перед глазами.

— Почему, Роберт? — Участливый, но отчужденный тон. По ту сторону добра и зла.

— Сейчас, Пол...— Чилдэн вытащил брошь, мгновенно ставшую скользкой от пота.— Я... я горжусь этим произведением искусства. Мне и в голову не пришло бы отдать его для штамповки дешевых амулетов. Я отказываюсь.

И снова он не смог определить, как воспринял его слова Казоура,— на лице японца все то же бесстрастие.

— Благодарю за предложение,— говорил Чилдэн,— но я вынужден отказаться.— Он поклонился,— Эти вещи сделали гордые американские художники. И я с ними заодно. Ваша идея — использовать эти творения для массового производства амулетов — я считаю оскорбительным. И прошу вас принести извинения,— Чилдэн внутренне похолодел.

Последовала невыносимо долгая пауза.

Пол не сводил с него глаз. Одна бровь приподнялась, тонкие губы скривились. В улыбке?

— Я требую,— произнес Чилдэн. Больше говорить ему было нечего. Оставалось ждать.

«Ну пожалуйста! — мысленно взмолился он.— Попроси прощения!»

— Простите мне высокомерный тон,— сказал Пол, протягивая руку.

— Хорошо,— кивнул Роберт Чилдэн.

Он пожал руку японца, и в сердце его пришел покой. «Я все переживу,— сказал он себе.— Все-все. Благодарение Богу — Он наставил меня в миг выбора. Он приходит к каждому в трудную минуту. Будет ли мне дарован еще один шанс разбогатеть? Вряд ли».

Сейчас, приняв столь трудное решение, он испытывал полное безразличие ко всему окружающему. «Я словно поднялся на поверхность и созерцаю рябь на воде,— пришла вялая мысль.— Жизнь коротка. А искусство и все то, что над жизнью,— бессмертно, почти вечно. Я стою перед бетонной стеной, и ни прохода, ни лестницы, чтобы перебраться на ту сторону. Хватит. Больше не буду стоять».

Взяв коробочку с ювелирным изделием «Компании Эдфрэнк», он опустил ее в карман пальто.

Глава 12

— Мистер Тагоми, это мистер Ятабе.— Рамсей отошел к двери кабинета, а к столу Тагоми направился подтянутый пожилой человек. Хозяин кабинета поднялся из-за стола и подал руку:

— Рад нашей встрече, сэр.

Легкие, хрупкие пальцы скользнули в его ладонь. Тагоми осторожно пожал руку гостя и сразу отпустил, подумав при этом: «Надеюсь, я ничего не сломал?» Старик вызывал симпатию. Какая твердость, уверенность во взгляде! Чувствуется ясный, цепкий ум. Не человек, а само воплощение суровых традиций. И тут до Тагоми дошло, что перед ним генерал Телеки, бывший начальник Императорского генштаба собственной персоной.

— Генерал.—Тагоми низко поклонился.

— А где третий участник переговоров? — спросил Тедеки.

— Вот-вот должен появиться,— заверил Тагоми.— Я лично звонил ему в гостиницу.

Мысли путались. Как был, в поклоне, он отступил на несколько шагов и застыл. Да и вряд ли он смог бы выпрямиться в эту минуту.

Рамсей, очевидно, не понял, кто их гость, и, не выказывая робости, помог генералу сесть в кресло. Помедлив, Тагоми опустился в кресло напротив.

— Теряем время,— заметил Тедеки.— Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

— Вы правы,— согласился Тагоми.

Прошло минут десять. Все молчали.

— Простите, сэр,— забеспокоился Рамсей.— Если я не нужен, нельзя ли мне уйти?

Тагоми кивнул, и Рамсей удалился.

— Чаю, генерал? — спросил Тагоми.

— Нет, сэр.

— Сэр,— сказал Тагоми,— признаюсь, мне не по себе. Я чувствую, что узнаю сейчас нечто особенное.

Генерал кивнул.

— Прибывший сюда по делам мистер Бэйнс выдает себя за шведа. Но, приглядевшись внимательнее, я решил, что он, скорее всего, высокопоставленный немец. Я говорю вам об этом потому, что...— Тагоми замялся.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Благодарю. Генерал, его беспокойство говорит о том, что наша встреча связана с политическими изменениями в Рейхе.— Тагоми утаил от генерала, что догадывается о причине его задержки.

— Все это предположения, сэр,— сказал генерал,— а не информация.— В глазах Тедеки не было ничего, кроме отеческой доброты.

Тагоми проглотил упрек.

— Скажите, сэр, мое присутствие на этой встрече — простая формальность? Конспиративный прием?

— Естественно, мы заинтересованы в соблюдении конспирации. Мистер Бэйнс — обыкновенный бизнесмен, представитель стокгольмской фирмы «Тор-Ам». А я — Синьиро Ятабе.

«А я — Тагоми,— подумал Тагоми,— Играю самого себя».

— Несомненно, нацисты следят за перемещениями мистера Бэйнса,—продолжал генерал. Он сидел, расправив плечи, положив руки на колени. «Словно принюхивается к невесть откуда доносящемуся запаху бульона»,— мелькнула мысль у Тагоми.— Но разоблачить его могут только законными путями. В этом-то и состоит его задача: не играть с ними в кошки-мышки, а соблюдать формальности на тот случай, если его засекут. Если это случится, у него надежная «крыша».

— Понимаю,—сказал Тагоми.

«Все-таки это плохая игра,— подумал он.— Хотя, наверное, она не лишена смысла. Наши штабисты хорошо разбираются в психологии наци».

На столе загудел селектор. Раздался голос Рамсея:

— Сэр, пришел мистер Бэйнс. Пригласить?

— Да! — воскликнул Тагоми.

Вошел Бэйнс в безукоризненно модном костюме. Он был совершенно спокоен.

Навстречу ему поднялся генерал Тедеки. Тагоми тоже встал. Они раскланялись.

— Сэр,— обратился к генералу Бэйнс,— я — капитан Рудольф Вегенер из военно-морской разведки. Хочу заявить, что я не представляю здесь никого, кроме себя и нескольких частных лиц, пожелавших остаться неизвестными. Никакие службы или учреждения Рейха к моему визиту не причастны.