Белая Длань

– Молодец. – прокомментировал Корбрей действия жеребца, добивая оглушённых врагов двумя точными взмахами клинка. – А теперь будь добр отступить. Если мы оба останемся здесь, то Эдмунду уже ничем не поможешь.

Камрит кивнул и направился к выходу из ущелья. Цокот копыт по каменистой поверхности заглушили яростные крики и возгласы дикарей, а также звук клинка гвардейца, что не переставал рваться к центру лагеря, где лежала заветная сумка с Звёздной чашей. Едва ли у него было хоть сколько-то времени, прежде чем кольцо из дикарей сомкнётся вокруг него, лишая всяких шансов исполнить задуманное. Страха не было, только решимость.

– За короля! – истошно крикнул Корбрей, оглушая своим криком практически всех в лагере горцев.

Рыцарь осознавал простую истину – шанс у него был только один. Один единственный, до того, как простые, но эффективные каменные и костяные орудия доберутся до его тела сквозь гвардейскую броню. Она была прочна и была способна выдержать многие удары даже добротным оружием, не то, что этим примитивным хламом. Однако никакая защита не была идеальной, всегда найдётся возможность, тем более что прирождённые охотники среди дикарей умели видеть слабые места своих врагов.

Лин кинулся сквозь преграждающих ему путь врагов. Взмах его меча сразил сразу двоих, если не троих, и всё же несколько наконечников копий и лезвий топоров всё же вонзились в сочленение его доспехов. Боль ушла на задний план. Остался лишь долг, который он должен был исполнить. До заветной сумки было рукой подать, но на пути рыцаря встал стеной глава шайки его противников. Горец замахнулся своим топором и обрушил его прямо на голову андальского рыцаря. В ушах Корбрея зазвенело, во рту появился металлический привкус, а левый глаз оказался залит кровью. Однако даже это не остановило его от дальнейших шагов.

– Рааа! – уже практически не видел ничего перед собой воин, насквозь пронзая великана, что явно не смел ожидать подобной прыти от противника, который должен был отправиться на тот свет после такого удара. Однако тело гвардейца, как и многих, было укреплено святой водой.

В этом последнем рыке Лин вложил все свои эмоции. В голове у него осталась только цель. В первый и последний раз он выпустил рукоять клинка, чтобы ухватиться своей здоровой рукой за сумку с искомым содержимым, в то время как в спину ему уже изо всех сил били копья, топоры и другие примитивные орудия горцев. Дикари уже даже не обратили внимания на пролетевший над их головами мешок со странным содержимым. Ими сейчас двигало лишь желание убить обезумевшего андала в одиночку посмевшего напасть на них и убить лидера.

Словно провожая рыцаря в последний путь Камрит громко заржал, как раз перед тем, как схватить сумку со Звёздной чашей и пуститься на утёк, к смутному огоньку биения жизни избранного Семерыми чемпиона и короля.

Глава 96. Надлом

Красочные картинки лихорадочного бреда смешались почти что в одну. Изредка Гарденер пробуждался от своего болезненного состояния, лишь затем, чтобы вновь в нём оказаться. Он уже не различал, где была реальность, а где вымысел. Воспоминания прошлого каскадом обрушивались на него волна за волной. В какой-то момент он обнаружил, что куда-то пропал его верный рыцарь, затем погас костёр, погружая убежище в полумрак и обрекая его на сопротивление хладному пронизывающему ветру. Тело билось в конвульсиях, мозг подавал разрозненные сигналы.

Затем и вовсе Эдмунду показалось будто бы в проходе ведущему наружу появилась громадного размера тень, заслонившаяся собой лунный свет. В этой тени ему представлялся кто угодно вплоть до самого Неведомого, что пришёл забрать избранника Семерых на тот свет, вполне возможно, что и прямиком на суд божий. Хотя вряд ли владыке мёртвых мог понадобиться бурдюк с обычной водой, содержащий их скудные с Корбреем запасы. Да и как мог его капитана гвардии допустить к нему постороннего, особенно в его состоянии. Бред, не иначе.

В следующий раз он очнулся от того, что на его лицо капает прохладная жидкость, которая сумела каким-то образом попасть ему прямо в рот, давая ощущение умиротворения и живительной прохлады. На некоторое время это даже помогло ему прийти в себя. Жар отступил, а перед взором предстала морда верного скакуна, который явно отслеживал его реакцию с видимым беспокойством. Вряд ли потерянный товарищ мог столь взять и внезапно объявиться без посторонней помощи. Это стало для Эдмунда сигналом того, что его бред так до конца и не прошёл, побуждая продолжить свой сон и отдых. Не в пример более спокойный и умиротворённый, чем до этого.

Окончательное пробуждение встретило последнего Гарденера лучами солнца, что так и норовили попасть ему в глаза. Гарденер постарался отмахнуться от солнечного света, как от назойливой мухи, но вряд ли даже боги были способны в полной мере обуздать извечное светило мира. В этом бою он с треском проиграл, из-за чего пришлось нехотя, но раскрыть слипшиеся глаза. Он ощущал себя намного лучше, чем прежде, хотя кусок камня в боку всё ещё давал о себе знать. Впрочем, за исключение инородности никакой боли он в теле так и не почувствовал. Исчезла боль в спине и даже в ноги, что ещё недавно делала его абсолютно непригодным к самостоятельному передвижению.

Осознание этого привело в действие главные мыслительные процессы в голове короля. Ещё толком ничего не соображая, он скинул с себя одеяло из плащей, после чего воззрился на абсолютно здоровую ногу и сросшуюся с куском камня плоть и кожу его собственного тела. Пускай многие раны заживали на нём крайне быстро, но уж точно не таким образом. Здесь явно не могло обойтись без чужого вмешательства, и именно эта мысль заставила его осмотреть окружение убежища, что приютило их с Корбреем на прошедшую ночь.

– Камрит? – с недоверчивым придыханием вопросил Эдмунд, глядя на фигуру коня, что сложился на проходе. Вид у скакуна было не то, чтобы очень, но намного лучше, чем можно было представить после пройденных им испытаний. От ожогов на задних ногах не осталось и следа, явно намекая, что не только король подвергся исцелению посредством чудодейственных манипуляций. – Как я рад тебя видеть, дружок. – искренне радуясь долгожданному воссоединению подскочил на обе свои здоровые ноги Гарденер, чтобы затем присесть рядом с товарищем и крепко обнять его за шею.

Заспанный конь не мог не заметить пробуждения хозяина и тех манипуляций, что он собирался с ним проделать. Впрочем, в этот раз конь решил засунуть свой строптивый гонор куда подальше, также испытывая прилив нежности и расположения к избраннику Семерых. Уши скакуна радостно задергались. Испытывая примерно те же эмоции, что и Эдмунд тот даже удосужился немного отстраниться, но лишь затем, чтобы хорошенько боднуть мужчину прямо в лицо, выказывая ему должный приём. И как-то совсем у Гарденера затерялась мысль, что не только конь должен был встречать его пробуждение, но и ещё один человек.