Белая река. Гримерша

— Мне было очень хорошо. А тебе?

— Мне было очень хорошо, — эхом повторила она.

— Так я пошел, ладно, — он ласково растрепал ее и так уже довольно лохматые волосы, — ты не обидишься?

— Я? Нет, ну что ты… — пожала плечами женщина.

Хотя, конечно, лучше бы сейчас не оставаться одной, а, перестелив постель, свернуться калачиком, уткнуться в его плечо и крепко уснуть, вдыхая запах знакомого тела.

Савин поднялся с кровати и суетливо натянул свитер. Потом они вместе ползали на четвереньках, разыскивая его носки.

— Да ладно, оставь их здесь, — предложила Даша, — я потом спокойно поищу и верну.

— Ну да, а как же Машка? Она увидит, что я вернулся без носков, и что подумает?

Даша замолчала. Она успела совсем забыть о Маше Кравченко. Какая Маша? Кто это? Разве теперь он влюблен не в нее, не в Дашу Громову?

— Машка может проснуться, — оправдывался Савин, уже стоя на пороге, — увидит, что меня нет, и как начнет бегать с воплями по коридору и ломиться во все номера!

— Тогда иди быстрее, — вздохнула Даша, — хотя… можешь и остаться, если хочешь.

— Конечно, хочу, — он вернулся, взял в ладони ее лицо и влажно поцеловал ее в нос, — конечно, хочу, глупая. Но не могу. Ты же знаешь!

И Гриша Савин ушел.

…А Даша Громова долго еще не могла успокоиться — все меряла нервными шагами миниатюрное пространство. Еще несколько минут назад она мечтала забраться под тонкое шерстяное одеяло, закрыть глаза и задремать, но стоило Савину уйти, как спать моментально расхотелось.

Каков он, однако! Ушел, украл ее законную порцию сна.

Нет, Даша совсем не жалела о том, что произошло. И все-таки как-то не по-человечески у нее все складывается… Надо что-то изменить, нет, надо изменить абсолютно все.

Жалко припадочную Машу Кравченко, бесспорно, жалко. И человек она неплохой, и Даше в трудную минуту помогла, на работу устроила. А могла ведь предложить вакансию любой из своих приятельниц — работка-то непыльная и никаких специальных навыков в принципе не требует. А она взяла и помогла бывшей однокласснице Даше Громовой. Хотя Даша ей, по сути дела, никто и даже в школе они совсем не дружили.

Но жертвовать своим личным счастьем ради сомнительной приятельницы Даша не собирается. А если надо будет, она и постоять готова за свою внезапно материализовавшуюся любовь. Когтями выцарапает, клыками вырвет зыбкое свое счастье, налетит на соперницу, словно тайфун Наташа на солнечное побережье далекой Флориды.

Ведь Гриша Савин, похоже, в нее влюблен. Стоит только посмотреть на то, как он украдкой на нее поглядывает, как улыбается ей — еле заметно, уголками губ. А то, что произошло сейчас — разве это не есть лучшее доказательство любви? Разве это не высший момент близости между женщиной и мужчиной?

И она готова ответить ему взаимностью. Он самый красивый, самый лучший — что, разве неправда?

А в этой съемочной группе он вообще единственный нормальный человек. Максим Медник хоть и красавчик, но полный дурак. К тому же, кажется, подлец. Гриша ведь рассказал ей, как Максим поспорил на тысячу рублей, что сможет затянуть се в постель. Не видать ему тысячи, никак не видать.

А Гриша ее любит, точно любит. Зря Алла Белая пытается ее напугать. Либо она искренне ошибается, либо специально зачем-то хочет ей помешать.

Вот и Леша Суздальцев впервые признался ей в любви именно тогда, в ночном подмосковном бассейне.

— Люблю я тебя, Дашка, — сказал он, а потом, подумав, добавил; — И попа у тебя ядреная!

Почему она все время вспоминает о Суздальцеве? Столько лет его не видела, а до сих пор отчетливо помнит каждую его черточку — и еле заметный шрамик под правой бровью, и крупную родинку под коленкой, и маленькую морщинку между бровей. Даже форму ногтей его помнит, даже расположение главных линий на его ладони!

Однажды она попробовала поговорить на эту тему с Веркой Агеевой.

— Вер, а Вер, — краснея, обратилась Даша к подруге, — а ты часто вспоминаешь своего первого мужчину?

— Конечно, — радостно согласилась Агеева, и Даша немного расслабилась, — конечно, люблю вспоминать. Его звали Петя! Ой, нет, Вася!

Даша присела на смятую постель и закрыла ладонями разгоряченное лицо. Она молодец, она справится. Просто пока она не привыкла к своему новому статусу. Она почти всегда была одинокой женщиной. А кому, как не одинокой женщине, лелеять призрачные идеалы?

А теперь у нее есть любовник. И начиная с этой минуты она будет думать только о нем. Даша закрыла глаза и попыталась представить себе Гришино лицо.

Но представился почему-то Суздальцев — вот же он, как живой, лохматый, в мятом свитере, сидит, закинув ноги на стол, и раскатисто хохочет.

Она и сама не заметила, как уснула. На смятой постели, без одеяла, с косметикой на лице! Холодны горные ночи. Еще вчера она не могла уснуть без свитера, плотнее закутывалась в одеяло, проклинала особенности местного климата и молилась о наступлении утра. А сегодня безмятежно проспала до девяти — полуголая, неприкрытая даже тоненькой простынкой. И сны ей снились хорошие, правда, их содержания Даша вспомнить так и не смогла.

«Ну вот, теперь на лице появится аллергия, ведь пудру-то я не смыла!» — почти весело подумала она. И красноватые аллергические пятна действительно выступили на ее щеках, этот факт подтвердило беспристрастное зеркало. Но Даша совсем не расстроилась. Да какая разница, какого цвета ее щеки?! Кому какое дело? Ведь Гриша Савин влюбился в нее вовсе не из-за цвета лица.

Гриша Савин… Даша зажмурилась и улыбнулась. Ямочки на щеках, русые кудри… Да, она видит его, только его, Григория Савина. Никакого Алексея Суздальцева больше нет.

Она умыла лицо прохладной водой, похлопала по воспаленным щекам мягкой пуховкой — легкое облачко бежевой пудры сделает аллергические пятна почти незаметными. Достала из шкафа свежее белье, машинально накинула на плечи легкое платье из зеленоватого шелка — его одолжила ей Верка Агеева.

Скорее в столовую! Скорее к нему! Они позавтракают вместе, потом она станет для него незаменимой помощницей на съемочной площадке, потом, должно быть, они где-нибудь погуляют, а потом… о-о-о!..

Она помчалась в гостиничную столовую, на ходу поправляя ремешки кокетливых босоножек.