Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

«Ночь. Рожок мой шипит и пылает…»

Ночь. Рожок мой шипит и пылает, Старый чайник, остывши, стоит. За стеною пурга запевает, Колокольцами в поле звенит. Далеко ее гул отдается, И чего-то всё думаю я: Не из плена ли зимнего рвется, Из оков своих снежных, земля? Грудь могучую тяжко вздымает, А повеет — как бурей дохнет, Снег холодный в полях колыхает И вот-вот свои цепи стряхнет. Между 1909 и 1912

ЗИМНЯЯ ДОРОГА

Мчатся кони по снежному полю, Колокольцы гремят под дугой. Запевают про долю и волю, Навевают на сердце покой. Вьется змейка сребристой дороги, Россыпь звездная в небе горит, И задумчиво месяц двурогий Сквозь морозную дымку глядит. Поле тонет в вечернем тумане, Снег блестит, как холодная сталь, И летят мои легкие сани И несут меня в синюю даль. <1910>

ЗИМОЙ

Привет, морозный звонкий вечер! Привет, скрипучий мягкий снег! Метель утихла, замер ветер, И волен легких санок бег. Как будто призраки, березы В вечерней синеве стоят, На небе звезды, от мороза Похолодевшие, дрожат. Умытый месяц сверху в поле Прозрачный, светлый столб спустил И ризой блещущей раздолье Снегов синеющих покрыл. Взрывайте ж, кони, их санями! Медь бубенцов, звени, гуди! Вокруг летят леса с полями, И закипает кровь в груди. <1911>

ПЕРЕД ПАВОДКОМ Перевод М. Исаковский

Проясняется погода — Воротилася весна. Скоро, скоро вся природа Встрепенется ото сна. И под гомон птичьей стаи, Давши волнам полный ход, Приподнимет Неман старый На хребте могучем лед. Зазвенят, застонут льдины, И бурливая вода Смоет мокрый снег с равнины, Не оставив и следа. Разливайся ж, многоводный, Среди рощ, лугов, полей И своей красой свободной Крылья дай душе моей! 1910

«Подыми к небесам свои взоры…»

Подыми к небесам свои взоры — И ты станешь опять как дитя, И затихнут больные укоры, Пропадут, от души отлетя. Ей не нужно ни счастья, ни ласки, В сердце нет ни тоски, ни забот. Ты — царевич мечтательной сказки, Эта тучка — ковер-самолет. Между 1909 и 1912

«По-над белым пухом вишен…»

De la musique avant toute chose.

P. Verlaine [84]

По-над белым пухом вишен, Будто синий огонек, Бьется, вьется быстрый, легкий Синекрылый мотылек. Золотясь, трепещут струны Солнца, вставшего в зенит,— То дрожащими крылами Мотылек по ним звенит. И волною льется песня — Тихий, ясный гимн весне. То не сердце ль напевает Этот гимн крылатый мне? Или это звонкий ветер В тонких травах шелестит? Или, может, то высокий У реки тростник шумит? Не понять мне, это тайной Остается для меня: Не дают мне думать звуки, Что летят, дрожат, звеня. Песня рвется, песня льется На раздольный, вольный свет. Кто ж услышит эту песню? Может, только сам поэт. 1910

84

Музыка прежде всего. П. Верлен (франц.). — Ред.

РОМАНС («Видишь, Венера взошла над землею…»)

Quand luira cette 'etoile, un jour, La plus belle et la plus lointaine, Dites-lui qu’elle eut mon amour, O derniers de la race humaine! Sully Prudhomme [85]

Видишь, Венера взошла над землею, Светлые думы с собой привела… Помнишь, и в первую встречу с тобою Также Венера взошла. С этой поры я привык любоваться Небом ночным, всё Венеру искал, Тихой любовью к тебе разгораться С ноченьки этой я стал. Всё же расстаться пора наступает; Верно, уж доля такая у нас. Сильно любил я тебя, дорогая, Бьет расставания час. Буду в далеком краю я томиться, В сердце любовь затаил я свою. Ночью мне звездочка ярко искриться Будет в далеком краю. Глянь на нее иногда, как бывало, Взгляды сольем мы с лучами ее… Чтоб на мгновенье любовь засверкала, Глянь иногда на нее… Между 1909 и 1912

85

Когда заблещет эта звездочка, Самая прекрасная, самая далекая, Скажите ей, что ей принадлежала моя любовь, О последние из рода человеческого! Сюлли Прюдом (франц.). — Ред.

ВРЕМЯ ШАБАШИТЬ

Гей, шевелитесь же, кони понурые, Время шабашить нам — солнце зашло. Борозды красные, желтые, бурые В небе спокойном оно провело. Скоро и звезды гурьбою появятся, Месяц покроет поля полотном… Время и нам уж в деревню отправиться, Там до утра отдохнем. <1910>

ОТЗВУКИ РОДИНЫ

«Вся в слезах девчина…»

Вся в слезах девчина Клонится у тына, Рядом с ней шиповник в росах, Словно сиротина. Ветерок вздыхает И росу сбивает. Ах, от слез ведь и девчина Тоже средство знает! Отгадайте ж, люди, Кто сбивать их будет? И когда он, желтоклювый, Грусть ее избудет? Между 1909 и 1912

«Грустно мне, и сердце песню тихо запевает…»

Грустно мне, и сердце песню тихо запевает: «Стежка в поле пролегает, травой зарастает. Наклонилися над стежкой явор да калина. Там любилися когда-то хлопец и девчина. Ох, да шла дорога долом, шла она и горкой — Не укрылася девчина от той доли горькой… И лежит ее дорожка, травкой зарастает, Грустно глянуть, тяжко видеть — так душа страдает». 1911

«Не кукуй ты, серая кукушка…»

Не кукуй ты, серая кукушка, Грустно так в бору родном. Может, скажешь ты, что жить я буду, — Только нет — молчи о том. Не про то мне шепчут мое сердце И моя больная грудь: Вся душа моя болит и ноет, Боль мне не дает вздохнуть. Вижу, что недолго проживу я И без времени умру… Прокукуй же над моей могилой, Как весной в родном бору. Между 1909 и 1912