Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

«Поздно; надо домой собираться…»

Поздно; надо домой собираться, Злым часам полюбилось спешить… Ах, когда б ты могла догадаться, Как не хочется мне уходить! Там, за дверью, — ни ветра, ни бури, Там одно — одиночество, грусть; И, как прежде, печальный, понурый, Я к углу своему потащусь. Мысли нудные вновь закружатся, Сердце станет по-прежнему ныть… Ах, когда б ты могла догадаться, Как не хочется мне уходить! 1915 (?)

«Звездочка, ты не погаснешь, ясная…»

Звездочка, ты не погаснешь, ясная, Ты еще родной осветишь край… Беларусь, невольница бессчастная, Встань и на свободный путь вступай… 1915 (?)

«Беларусь, твой народ повстречается…»

Беларусь, твой народ повстречается С ярким солнцем встающего дня. Посмотри, как восток разгорается, Сколько в тучках далеких огня!.. 1915 (?)

ДОЛЯ МУЖИКА

Расскажи мне, мужик, Как к нужде ты привык? Ступишь ты на порог — Всюду плесень да мох. Всё богатство твое — Лишь бурьян да гнилье. 1915 (?)

БЕЛАРУСЬ

Беларусь, Беларусь! Огнем имя твое мне горит И с песнею матери вольно несется, Страшным огнем в разговоре стоит, В гневе громом мне в грудь отдается. Как невеста в семье трудовой, Ты приданого не накопила, Все богатства души огневой Сестрам гордым своим подарила. 1915 (?)

«Всё проходит — и радость, и муки…»

Всё проходит — и радость, и муки, Только образ запомнится твой: Брови темные, узкие руки И головки пробор золотой. 1915 или 1916

СТИХИ БЕЛОРУССКОГО ЛАДА

1. БЕСЕДНАЯ

А челом, челом, мои гостюшки, Собирайтеся на беседушку, На беседушку в хату новую, В хату новую — сосновую, Да за столики точеные, Да за скатерти беленые, Ой, беленые-самотканые И узоры вышиванные; Вышивала их я в семь шелков, Вышивала коршуновый суд. Он суд дает — пересуд берет, С больших птиц он брал хоть по перышку, А с меньших — так и целый хвост. Приходил тут мужик-воробей, Он синицу-тещу в суд ведет В ноги коршуну поклоны бьет. Не промолвил он своей жалобы, Да как начался и треск и стук. Как вспорхнули все, испугалися, Разлетелись, кто куда сумел. Галка только задержалася, Да потом куда-то девалася, — И узоров не осталося. Но красна беседа не узорами И не скатертью свежезастланной, А хорошею речью ласковой.

2. «Как пришла я на ток молотить…»

Как пришла я на ток молотить, Думу вздумав, застоялася И нежданно рассмеялася. Даже стыдно на домашних взглянуть: Не почуяли ль, трясучка на них, Отчего мое личико смеется, Отчего мое сердечко бьется.

3. «Хоть и звездочка — да не вечерняя…»

Хоть и звездочка — да не вечерняя, И любимая — да не верная. Полюбила, словно яхонт подарила. Яхонт-камень — сердцу он на гореваньице, Мне с любовью расставаньице. 1915 или 1916

ЛЯВОНИХА

Ах, Лявониха, Лявониха моя! Вспомяну тебя хорошим словом я, — Черный пух твоих изогнутых бровей, Очи яркие — найди их веселей! Вспомяну твою походочку и стать, Вспомяну, как ты умела целовать. Ой, Лявониха, Лявониха моя! Ты певала голосистей соловья. В пляске первым отбивал твой каблучок И «метелицу», и «юрку», и «бычок». Рожь ли жала, не жалея своих сил, Там Лявон твой восхищенья не таил! Ой, Лявониха, Лявониха моя! У бедовой полдеревни кумовья. Знала ты, как пригласить и угостить, И уважить, и в тоске развеселить. Знала к месту слово доброе сказать, А минутой — к сердцу накрепко прижать. Ой, Лявониха, Лявониха моя! Дай же бог тебе счастливого житья. Дай на свете белом радостно прожить, Всех вокруг как веселила — веселить, Чтоб не раз тебя с отрадой вспомнил я. Ой, Лявониха, Лявониха моя! 1915 или 1916

«На Лявоновой рубахе вышиты голубки…»

На Лявоновой рубахе вышиты голубки; Я за то их вышивала, что целует в губки. На Семеновой рубахе вышиты листочки; Я за то их вышивала, что целует в щечки. На Софроновой рубахе вышиты подковки; Я за то их вышивала, что целует в бровки. 1915 или 1916

СКИРПУСЯ

Ой, пошла наша Скирпуся на базар Поглядеть, какой повывезли товар: То ль ворона, то ль сова, То ль Скирпусенька-вдова. Продала она коня, Сторговала селезня, Селезнечка хохлатенького, Молодого да ладненького. От покупки от такой Извелась она душой: Селезнечек умывается, Сам глядит да озирается, Озирается на улочку, Не приметит ли где уточку, Селезнечек — Ивашечка, Он целуется с Наташечкой. 1915 или 1916

АГАТА

Быстро шла я… И вспомнить-то жутко: Жгли у ратуши ведьм городских. «Глянь, Агата, — вдруг шепчет Марутка,— Ты встречала красавцев таких?» Рыцарь ехал задумчив, спокоен, Золотой колыхался шелом, — Как Георгий святой, славный воин, Был он строен и ясен челом. Не забыть мне той встречи мгновенной… Ах, когда б еще раз повидать И коня, и убор драгоценный — Всю знакомую гордую стать! День за днем я сижу у оконца, Нить пряду, проклиная кудель, И гудит, всё гудит веретенце, Словно в поле далеком метель. Ах, зачем, почему омрачила Я свои молодые года: Ах, зачем, почему не спросила, Кто такой он и едет куда! Лишь узнать бы — фигурку из воска Милым именем я окрещу, Выйду в поле и на перекрестке Я заклятье свое нашепчу. И сквозь посвист, сквозь бурю ночную, Под напев придорожных ракит Я так близко, так близко почую Набегающий цокот копыт. Пусть вовек не вернуть мне покоя, Пусть спасенье свое погублю, Только знаю — увижу его я И окажу наконец, как люблю! 1915 или 1916

«Когда полосу огневую…»

Когда полосу огневую На западе солнце проводит, Оставивши башню немую, В свой сад королевна выходит. Вот шмель прогудел бархатистый, Вот — мушка, нежней изумруда. Высоты лазорево-чисты… Вдруг птичка спорхнула оттуда. Спорхнула — и звонко запела, Что есть и весна, и мечтанья, И жизнь, и любовь без предела, И первая боль расставанья. Тоскливо глядит королевна,— Проснулись мечты молодые… Король озирается гневно, И хмурит он брови седые. 1915 или 1916

«Молодые года…»

Молодые года, Молодые желанья, Где там горе-беда? Только радость свиданья. Помнишь только красу И черты дорогие: Золотую косу И глаза голубые; Темный сад-виноград И под яблоней встречи, Жгучий, огненный взгляд И горячие речи. Будь вся жизнь молода Вечно светлыми днями! Пролетайте, года, Золотыми огнями! 1915 или 1916