Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

«Народ, Белорусский Народ!..»

Народ, Белорусский Народ! Ты — темный, слепой, словно крот. Повсюду тебя обижали, В ярме прожил ты столько лет, И душу твою обокрали,— В ней речи твоей даже нет. Разбуженный грозной бедой, Весь полный смертельной тоской, Ты крикнуть: «Спасите!» не можешь И должен «Спасибо!» кричать. Услышьте, кого я тревожу, Кто сердцу привык доверять! 1913

В СТАРОМ САДУ

Изящный сад — такой, как у Ватто: Белеют статуи в листве зеленой; Вдали — прохладный грот, фонтан бессонный, Беседка… Верно, саду лет уж сто. Весь погружен душой в былые дни, Смотрю мечтательно, рассеянно листаю Поэта нового… и закрываю, Смущенный тем, что это не Парни. 1913

КРИТИКУ Триолет

Челлини статуй не ваял, А только статуэтки, — Однако мастером он стал. Челлини статуй не ваял, — Ты слышишь, критик едкий? Зря триолет ты обругал: Челлини статуй не ваял, А только статуэтки. 1913

«Счастье, ты вчера блеснуло мне несмело…»

Счастье, ты вчера блеснуло мне несмело, И поверилось, что жизнь проста, легка. В сердце зыбком что-то пело и болело, Радость душу мне щемила, как тоска. А сегодня вновь мечтой себя туманю, Книгу развернул, но не могу читать. Как случилося, что полюбил я Аню, Разве знаю я? Да и к чему мне знать? 1912 или 1913 (?)

«Вы так часто в зеркало глядели…»

Вы так часто в зеркало глядели, Никогда в мои глаза, ни разу, Где вы так же, так же отражаетесь В черных, блестящих зрачках — Этих зеркальцах маленьких, круглых. Но исчезнет из зеркала образ, Следа не оставив, А в моей душе Ему не погаснуть. 1912 или 1913 (?)

«Холодная, ясная ночь…»

Холодная, ясная ночь… Звонко хрустит снежком, Идя мне навстречу, девчушка. «Как вас зовут?» — Спросил я ее. (Сегодня же все гадают.) И она отвечает тихонько: «Аня». 1912 или 1913 (?)

«Моя государыня…»

Моя государыня, Татьяна Р-на! В музее одном я увидел Над японскою вазою надпись: «Просят руками не прикасаться». О любви я скажу точно так же, Ведь это — задушевное дело, А души человеческой так же Нехорошо касаться руками. Деликатные люди сами знают об этом, А неделикатным об этом напоминают. 1912 или 1913 (?)

«Всё одна теперь мне думка сердце сушит…»

Всё одна теперь мне думка сердце сушит, Как бы встретиться с тобой, к тебе прийти, А полынь-трава пускай себе заглушит Позабытые давнишние пути. 1912 или 1913 (?)

«Больше всего на свете желаю я…»

Больше всего на свете желаю я, Чтобы у меня был свой ребенок — Маленькая дочушка-несмышленыш, Аня Максимовна, Такая красивенькая, Тепленькая, мокренькая, С черными волосиками и бровками, С темно-карими глазками, А ручки — как бы перетянутые нитками. Совсем такая, как вы, Когда вы были маленькой девчонкой. 1912 или 1913 (?)

«Буду сниться днями и ночами…»

Буду сниться днями и ночами. И приду. Люблю, и ты люби. Хочешь — душу растопчи ногами, Хочешь — мучай, хочешь — погуби. 1912 или 1913 (?)

«Муар…»

Муар Двумя цветами Переливается, И видно всем, Где начинается и где кончается какой; А всё ж таки межу меж ними Чертою твердой Не провести. На сердце — боль. И никогда С душою вашей так не сольется Моя душа. Конец. 1913 (?)

«Темноокая пани, конец!..»

Темноокая пани, конец! Есть подобие ваших очей — Звезды темные, что невзначай Загораются в мраке ночей. Темноокая пани, они Так красивы в чудесный тот миг, И не хуже ваших очей, Если ярко сверканье у них. Темноокая пани, скажу: Я на этом огне не сгорю — Много в мире есть разных огней, Все они входят в душу мою. 1913 (?)

ПРОСТЕНЬКИЙ СТИШОК

Ночной неяркой радуги колечко Края луны чуть зримо обвело. Его порой не каждый и приметит: На небесах и на земле — светло. Ночной неяркой радуги колечко! Ты потому и нравишься так мне. Ведь у меня одна с тобою доля — Сиять чуть зримо в синей вышине! 1913 (?)

ВОРОЖБА

Всё стихло — шум дождя и грома грохотанье. Блеск синей молнии уже не режет высь. Клубами в небесах обрывки туч свились, Как мягкий воск в воде, налитый для гаданья. Что эта ворожба сулит земному лону? Взгляни ж, как брызнули в просветы облаков Горячие лучи — и пояс в семь цветов Повис, сияющий, в лазури небосклона. 1913 (?)

СОНЕТ («Манящие глаза сияют мне…»)

Манящие глаза сияют мне, Даря волшебную улыбку, губы Открыли белые прямые зубы… Слова теплы… Кровь буйствует в огне. Обман? Иль я с мечтой наедине? Иль верить милым обещаньям любо? А может, жар, что обжигает грубо, Скрывает холод ледяной на дне? Вот так подчас над сонною землею Дугою искрометной золотою Прорежет мглу горящий метеор. Разбрызгивая искры, он несется, Звезды блестящей отражает взор, А в глубине холодным остается. <1914>

«Ты долго сидела за столом…»

Ты долго сидела за столом, Недвижно, в оцепененье, И было слышно в тишине, Как маятник отсчитывает время, Как дробный дождь сечет оконные стекла И в желобе журчит струя воды. А ты всё сидела… Не хватало сил Отвести глаза От черной рамки в газете — Бездонного колодца, До края полного страдания и слез. <1914>