Белый шиповник. Сборник повестей

И тут раздался такой вопль, что на него разом откликнулись собаки в проходной.

– Крыса! Крыса!
– истошным голосом визжала Юлька.

– Бежим!
– крикнул Бычун.

Они подхватили Столбова - тяжёлый, чёрт!
– и поволокли к дверям; когда подбежали к двери, то услышали, как торопливо громыхает замок.

– Есть!
– как-то отчаянно сказал Бычун.
– Попались…

Глава семнадцатая

“КУЗНЕЦ, ТЫ КУЗНЕЦ, РАСКОВАЛСЯ ЖЕРЕБЕЦ…”

– Что там стряслось, папаша?
– спросил капитан Никифоров, слезая с мотоцикла. Капитан был грузный, в свете мотоциклетной фары его плащ блестел и делал Никифорова похожим на пожилого кита, зачем-то вылезшего на берег.

Старик сторож, с трудом сдерживая собак, заторопился:

– Я так понимаю - воры!

– Прямо так сразу и воры. Тихо!
– сказал Никифоров собакам, и те, жалобно вякнув, сразу замолчали.

– Воры, воры и есть! Несколько человек! А может, фулюганы какие…

– Вот это скорее! Ну давай глядеть, кого ты там запер.

– Товарищ милиционер!
– услышал Никифоров тоненький голосок.

У забора стояла девчонка. Она вся промокла, и дождевые капли покрывали её лоб и щёки, как роса. Они скатывались за воротник, но девчонка этого не замечала, а только нервно сдувала капли с верхней губы.

– Товарищ милиционер, мы не воры и не хулиганы…

– А кто это “мы”?

– Ребята!

– Так, уже легче!
– сказал Никифоров и отбросил капюшон.
– А вы, папаша, сразу: “Воры, воры”… Хорошо ещё, целый наряд не взбаламутился. Ну что, девочка, на лошадках поездить захотелось? “Неуловимых мстителей” насмотрелись? Только, брат, адресом ошиблись. На этих лошадках только навоз в поля вывозить…

– Нет, мы не кататься, мы подковать.

– Чего?

– Лошадей подковать. А то они подкованы плохо…

– Видал, папаша? А ты говоришь, “воры”. Это, брат, юные кузнецы или, как там, отряд “Красный молоток”…

– Нет, - сказала девчонка, - просто Панама сказал, что если лошадей не перековать, то у них к весне копыта совсем пропадут.

– Ну, батя, что на это скажете?

– Дак ведь кузнец у нас уволился. Ковать-то некому. Лошадки, конечное дело, ногами страдают. А возчики сами ковать не решаются.

– Ну и что, ждёте, когда лошади обезножат?

– Кузнеца ищем, по всему городу объявления развесили.

– А чего вам его искать - вот вам кузнецы. Сколько вас?

– Пятеро.

– Вот вам, папаша, сразу пять кузнецов. Ну, давай открывай конюшню. Да собак привяжи, а то напугают ребят.

– Момент, момент… - засуетился старик, зазвенел ключами.

Никифоров завёл мотоцикл и прямо на мотоцикле въехал в распахнутые двери конюшни, быстрая тень метнулась мимо мотоцикла, но Никифоров не успел её схватить. А прямо перед ним в снопе света плечом к плечу стояли трое мальчишек.

– Так!
– сказал милиционер.
– Будем знакомиться: капитан Никифоров.

– Бычун.

– Пономарёв.

– Столбов.

– А где четвёртый?

Мальчишки молчали.

– Не бойтесь, - сказал Никифоров.
– Вон девочка мне уже всё объяснила. Где четвёртый? Он, что ли, в дверь-то прошмыгнул? Бросил вас, а вы его выдавать не хотите.

– Это не он, а она, - сказал Столбов.
– Мы ещё с ней поговорим.

– Не надо с ней ничего говорить!
– возразил Бычун.
– Она для меня больше как человек не существует.

– И для меня, - согласился Столбов.
– Накажем её всеобщим презрением.

– Ну-ну!
– Никифоров прошёлся по конюшне.
– Накажите-накажите. “Кузнец, ты кузнец, - запел он вдруг, - расковался жеребец… Кузнец, ты кузнец… - Он переходил из стойла в стойло, светил фонариком.
– Кузнец, ты кузнец…” Кто у вас начальником, папаша? Надо будет участковому его навестить.

– Да начальник в больнице лежит, уж второй месяц… У него инфаркт, сердце, значит…

– На такие копыта посмотришь - моментом инфаркт заработаешь. “Кузнец, ты кузнец, расковался жеребец…” А ну-ка давай вот этого, разутого, в проход.
– Никифоров скинул плащ, снял китель и засучил рукава рубашки.
– Ну, ребятки, посмотрим, помнит ли бывший сержант конной милиции Никифоров П. И., как он лошадей ковал…

Никифоров зажал заднюю ногу коня коленями и ловко начал срезать старый роговой слой.

– А вот теперь стрелочку. “Кузнец, ты кузнец…” А вот подкову. Ну-ка посвети. “Кузнец, ты кузнец…” Ну, а теперь краешки щипцами обкусим, спилим… Картинка! Так как это вы надумали коней-то перековать? Подай клещи!

– Да на сборе… - неохотно начал Столбов.

– Ты веселей, веселей! Вот на сборе, значит, решили коней ковать.

– Да нет. Решили тимуровские дела делать, а то мы по тимуровским делам план не выполняем…

– О господи, - вздохнул сторож, - и здесь план.

– Ну вот, а поручили это дело Пономарёву.

– Это специально, - заговорила Маша взволнованно, - это Васька Мослов специально придумал, чтобы Игорь поручение не выполнил, а его за это из пионеров исключить…

– Ишь, ты!
– Капитан Никифоров даже фуражку на затылок сдвинул.
– И послал вас в конюшню коней перековывать? Пойди, значит, туда, не знаю куда… Как в сказке?

– Да нет, - сказал Панама.
– Это я сам придумал. На коней же смотреть жалко.

– Так “Кузнец, ты кузнец…” А Мослов, это кто?

– Председатель совета отряда.

– Начальник… - сокрушённо вздохнул старичок.

– А вы его переизберите!
– сказал милиционер, приколачивая последнюю подкову.
– Выводи следующего. Переизберите, и вся музыка, чтобы интриги не разводил…

– Вот и именно что!
– сказал старичок.
– И вся музыка.

– Ну да, - возразила Маша, - его старшая пионервожатая очень ценит.

– А вот я к вам в школу зайду… Какая школа?

– Не надо в школу, - сказал Панама, - мы же сами в конюшню-то пошли, он нас не посылал.

– Да!
– вдруг возмутился Столбов.
– Он говорит: “Соберите макулатуру, сходите старикам в булочную… Только, говорит, обязательно старикам скажите, чтобы они отзывы о вашей работе в школу написали, мне для отчёта нужно…” Разве это тимуровские дела, разве так Тимур поступал?

– О господи, - вздохнул старичок, - и тут отчёт давай!

– Тимур никогда не делал хорошие дела в расчёте на похвалу. Нужно, чтобы тайна была… Понимаете, тайна!