Берег варваров
Шрифт:
– Как к вам она попала?
– Я ее просто поднял, - ответил он, - и собирался отдать ей. Нашел возле бассейна, - прибавил он после небольшой паузы.
– В то же утро?
– Да. До того, как я узнал о ее смерти. Этот Марфельд и другие полисмены подняли большой шум из-за, этого. Думаю, они считали, что вопрос решен, но я доказал свое алиби.
– Он издал звук - не то фырканье, не то стон.
– Как будто я мог поднять руку на Габриэль, причинить ей боль!
– Вы любили ее, Джозеф?
– Я не говорил этого.
– Хотя это так, правда?
Он облокотился о стойку, подпер рукой подбородок,
– Я мог в нее влюбиться, - признался он, - если бы мне представилась такая возможность. Только между нами пролегла пропасть. Она была американка, наполовину испанского происхождения. И она в общем-то никогда не смотрела на меня как на человека.
– Такое отношение могло послужить поводом для убийства.
Я наблюдал за его лицом. Оно вытянулось, но он не проявил никаких других признаков волнения. Его худые щеки, оттопыренные губы напоминали вырезанную и отполированную маску, которую он держал на ладони.
– Вы сами не убивали ее, Джозеф?
Он поморщился, но не от удивления, а как будто я разбередил ему старую рану. Он печально покачал головой.
– Я бы не позволил и волосу упасть с ее головы, и вы это знаете.
– Ладно, не будем больше говорить об этом. Забудем про это.
– Я не желаю забывать этого. Вы либо заберете свои слова назад, либо уходите отсюда.
– Хорошо, я беру свои слова обратно.
– Вам вообще не стоило бы этого говорить. Она была моим другом. Я думал, что и вы относитесь ко мне дружественно.
– Простите, Джозеф. Но я обязан задавать такие вопросы.
– Почему вы обязаны? Кто вас заставляет? Вы должны быть осторожными в своих высказываниях о том, кто тут что сделал. Знаете, что сделал бы Тони Торрес, если бы думал, что я убил его девочку?
– Убил бы вас.
– Точно. Он пригрозил убить меня, когда меня выпустили из полиции. Единственное, что я мог сделать, - это убедить его, что не виноват. Его одолевают навязчивые мысли, которые пристают к нему как репейник. И он сохранил еще немало необузданной силы.
– Как и все мы.
– Я понимаю мистер Арчер. Чувствую по себе. Но у Тони этого больше, чем у других. В молодости он убил человека просто кулаками.
– На ринге?
– Не на ринге, и это не было несчастным случаем. Однажды он позвал меня в свою комнату, напился мускателя и рассказал эту историю.
– Когда это было?
– Пару месяцев назад. Думаю, эта история не давала ему покоя. Понимаете, мать Габриэль была такой женщиной… Он убил мужчину, с которым она путалась, и она ушла от него. У того мужчины был нож, поэтому судья во Фресно решил, что это было сделано в порядке самозащиты, но Тони винил себя. Потом он связывал это с Габриэль и говорил, что случившееся с ней было Божьей карой для него. Тони очень суеверен.
– Вы знаете его племянника Лэнса?
– Да, знаю.
– По тону голоса Джозефа можно было понять, что он относится к нему отрицательно.
– Когда-то он занимал мое нынешнее место, несколько лет назад, а я начинал работать в закусочной. Я слышал, что теперь он большая шишка. В это трудно поверить. Он был настолько ленив, что не мог даже как следует выполнять обязанности спасателя, дядя то и дело подменял его. Обычно уборку проводил Тони, а
– Как к нему относится Тони теперь?
Джозеф поскреб свою густую шевелюру.
– Наконец он его раскусил. Я бы сказал, он почти ненавидит его.
– До такой степени, что способен убить?
– Что значит весь этот разговор об убийствах, мистер Арчер? Кого-нибудь убили?
– Я вам скажу, если вы умеете хранить секреты.
– Я умею хранить секреты.
– Вижу, что умеете. Вашего приятеля Лэнса вчера ночью застрелили.
Он не поднял взгляда от стойки.
– Никаким приятелем он мне не был. Для меня он был никто.
– Но он много значил для Тони.
Тобиас медленно покачал головой.
– Мне не стоило бы говорить то, что я сказал о Тони. Он кое-что такое сделал, когда был молод и неуравновешен. Но он не сделает такой вещи опять. Он не тронет и мухи, если она его не кусает.
– Либо одно, либо другое, Джозеф. Вы сказали, что он ненавидит Лэнса.
– Я сказал: почти.
– Почему он его ненавидел?
– У него были для этого причины.
– Какие, например?
– Не буду говорить, если вы собираетесь использовать информацию против Тони. Этот Лэнс не годился даже для того, чтобы завязать шнурки на своих ботинках.
– Вы же предположили, что Тони мог бы его застрелить.
– Я нет. Это ваши домыслы, - упрямо ответил он.
Я настойчиво повторил:
– Вы сказали, что у него были причины. Что это были за причины?
– Например, Габриэль, - сказал он, глядя в пол.
– Она начала гулять с Лэнсом, когда была еще девчонкой и посещала школу. Она сама мне об этом говорила. Он научил ее пить и делать кое-что другое. Если Тони пристрелил этого прохвоста, то сослужил людям хорошую службу.
– Может быть, но не себе. Все это рассказывала вам Габриэль?
Он кивнул в знак согласия, и его унылая тень кивнула вместе с ним.
– Были ли у вас интимные отношения с ней?
– Никогда не было такого, что вы имеете в виду. Она относилась ко мне так, как будто я был бесчувственный чурбан. Бывало, она мучила меня всеми этими своими рассказами… чему он ее научил.
– Он поперхнулся.
– Думаю, она не понимала, что терзает меня. Просто не догадывалась, что у меня тоже есть чувства.
– Вам свойственны глубокие чувства.
– Это верно. Иногда они просто захлестывают меня. Как тогда, например, когда она рассказывала мне, чего он хотел от нее. Он хотел, чтобы она поехала с ним в Лос-Анджелес и жила с ним в гостинице, а он бы приводил к ней мужиков. Тут я взорвался и рассказал об этом Тони. Тогда-то он и порвал с Лэнсом, помог уволить его отсюда и выгнал из своего дома.
– Габриэль уехала с ним?
– Нет, она этого не сделала. Я думал, если его не будет поблизости, то она исправится. Но оказалось, что она слишком далеко зашла. Он безвозвратно развратил ее.
– Что случилось с ней после этого?
– Послушайте, мистер Арчер, - сказал он довольно напряженным голосом, - вы можете накликать на меня беду. В мои обязанности не входит шпионить за членами клуба.
– Не хотите потерять это место?
– Дело не в этом месте. Я могу найти и другое. Но у меня могут быть серьезные неприятности.