Бесконечность любви, бесконечность печали

–  Привет!
– проходя мимо скамейки, на краешке которой, под­стелив пакет, сидела Лежнивец, глухо поздоровался Юрий.
– Иди следом, только на расстоянии.

–  А собака?
– округлила та глаза.
– Я боюсь больших собак!

–  Людей надо бояться, - процедил сквозь зубы Обухов.
– Отвела мне роль слепого котенка в своих интригах? Давай выкладывай все с самого начала, не стесняйся.

–  С какого начала?

Прихватив пакет, Лера растерянно засеменила следом - с дру­гой стороны, подальше от пса.

–  Как оперировала вместе с сынком профессора Ладышева, как спала с ним, замуж навострилась, - перечислил Юрий.

– И не пы­тайся врать, что не поддерживаешь с ним отношений. Не поверю,

прошипел он.

–  Но это правда! Мы не виделись с того времени, как расста­лись... Много лет, - с жаром принялась было оправдываться Вале­рия, как вдруг поняла, что признала факт более близкого знаком­ства с Ладышевым, и прикусила язык.

Впрочем, похоже, отрицать все бессмысленно. Уж слишком во­инственно настроен Обухов.

–  Предположим, - усмехнулся он.
– Только я перед уходом с работы освежил в памяти статью о профессоре и заметил одну странность: с чего бы это журналистка тебя пожалела? Ни имени не назвала, ни фамилии. От самого Ладышева поступило такое указание? Ты ему карьеру и жизнь едва не сломала, а он, выходит, вдруг все забыл? Так не бывает. Признавайся, часто с ним спишь?

–  Юра, ты с ума сошел!
– округлила глаза Валерия.
– Честное сло­во, я ничего не знала о нем долгие годы! Да, я разыскала его после выхода статьи. По одной простой причине: я испугалась. Вдруг он станет мстить? Только встретиться он отказался. Категорически.

–  А мне почему ничего не сказала?

–  Юра, неужели ты не понимаешь почему?
– для убедительно­сти Валерия театрально прижала руки к груди.
– И та операция, и Ладышев - это ведь черные дни в моей жизни! Не рассказывала, потому что боялась: не поверишь, перестанешь мне помогать, под­держивать, - на ее ресницах заблестели слезы.

–  Так все-таки «помогать»...
– хмыкнул Обухов.
– А я думал, у нас любовь. Не хнычь, нет веры ни тебе, ни твоим слезам.

–  Ну конечно, любовь!
– смахнув слезу, подхватила Валерия.

–  С Ладышевым у тебя якобы то же самое было, - как бы меж­ду прочим заметил Обухов и, посмотрев на засуетившегося пса, остановился: кажись, тот присмотрел место для «большого дела».
– Даже замуж собиралась!

–  Не собиралась я за него замуж! Ты же знаешь мою историю: Петр - отец Софьи. А легкий флирт с коллегой никто не запрещал. Какой Ладышев? Кто тебе наплел такие бредни?

–  Неважно, - насупился тот.
– Важно другое. Наш новый началь­ник - бывший ученик профессора Ладышева. А ты - одна из ви­новниц скандала и того, что он умер. Гинеколог, просмотревший криминальный аборт, сваливший вину на молодого хирурга... По­нимаешь, чем тебе это грозит?

Валерия, охнув, побледнела.

–  Но откуда... он узнал, что я - тот гинеколог? Фамилию смени­ла, столько лет прошло...
– забормотала она.
– Юра... это все статья виновата! Это заговор против меня! Удавила бы журналистку!!!

При чем здесь журналистка? И тогда, и сейчас она делала свое дело. Надо сказать, профессионально. А вот ты не смогла следы запутать. Поэтому и говорю: людей надо бояться, - дернул он за поводок завершившего «дело» пса.

– Меня тебе удалось прове­сти: одни положительные характеристики в деле, не придраться. Только главного ты не учла: много свидетелей осталось. Среди них - приближенные к семье профессора. Они-то о тебе знали гораздо больше, но молчали, пока твой супруг был при власти. Но вот вре­мя пришло - кому-то захотелось вытянуть на свет ту историю и... убрать тебя с дороги. Так что, возможно, никакой это не заговор, - рассудительно втолковывал Обухов свое видение ситуации.

–  Заговор! Я уверена, - не согласилась Валерия.
– Для того я и встречалась с Вадимом, чтобы узнать...
– она испуганно осеклась и тут же поправилась: - С Вадимом Сергеевичем.

–  И все-таки с Вадимом, и все-таки встречалась!..
– не удержался Обухов.
– Лера, Лера!.. Ты не устаешь меня удивлять.

–  А что мне оставалось делать?
– огрызнулась Валерия.
– Для меня эта статья - как топор над головой!
– она запнулась и по­смотрела на Обухова.
– Думала, что все всё забыли, потому и тебе ничего не сказала. И с Ладышевым встречалась, чтобы выяснить, почему статья вышла именно сейчас, когда мне реально светит по­вышение.

–  С трудом верится...
– Обухов нахмурился.
– Он же не женат до сих пор? Надеялась освежить роман?

–  Юра! Юрочка, дорогой, Ладышев мне и тогда не был нужен, а теперь подавно!
– снова сменила тон Лера.
– Да и я ему не нужна. Он же вот-вот женится на дочери Балай!

–  Что-что?.. Об этом ты тоже забыла мне рассказать?

–  Не успела, сама только сегодня узнала, - виновато потупила глаза Валерия.
– Глупец! Балай - страшный человек. Она - одна из тех, кто погубил его отца!

–  Ты откуда знаешь?

–  Оттуда...
– Лера напряженно думала.
– Только она могла до­ложить обо мне начальству, больше некому... А ведь я знаю, как вывести ее из игры!
– вдруг воскликнула она.

–  То есть?
– Обухов даже приостановился, посмотрел на нее с не­доверием.
– Говори.

–  Я потому и спрашивала о ней у тебя раньше. Сомневалась, но теперь уверена: именно Балай заказала первую статью! Много лет назад следователь в разговоре... в разговоре с моим адвокатом, - добавила она после небольшой заминки, - упоминал ее фамилию... А поскольку отношение нового начальства к памяти профессора Ладышева трепетное... Сам понимаешь, чем это...

–  Ты ничего не путаешь?
– перебил ее Обухов.
– Доказательства ость?

–  Нет. Пока нет... Но будут. Я найду!

–  Адвоката? Или следователя?

–  Доказательства, - Лера замялась.

О том, что она уже успела встретиться с Войтковым и тот про­лил свет на роль Балай в смерти профессора, но категорически отказался подтвердить свои слова в случае необходимости, гово­рить Обухову не стоило. Это означало бы признать, что она дей­ствительно вела за его спиной свою игру.