Бесконечность любви, бесконечность печали

«Так, что тут у нас? Холодник, куриные котлетки... И яйца, и зелень уже нарезаны, - заглянула она в закрытую емкость.
– Ох, Арина Ивановна, и когда вы все успеваете? Балуете вы меня. Пока папа в санатории, могла бы и сама себе приготовить. Так нет, вста­ет в шесть утра, наварит-напарит пока сплю... Как же нам с папой повезло!» - отдала она должное мачехе.

Когда, шелестя целлофановым пакетом, Веня спустился вниз, стол был накрыт.

–  А на улице уже гремит, - поделился он.
– В доме не слышно, но, похоже, нешуточная гроза собирается. Кать, можно я весь пакет заберу? Дома разберусь, что к чему. Иначе, боюсь, надолго у тебя застряну, - кивнул он на окно, за которым вдруг резко потемнело.
– Ты грозы не боишься? Мачеха где?

–  Арина Ивановна сегодня дежурит. Ты не волнуйся, я не тру­сиха, - успокоила Катя.
– Мой руки, ешь, забирай пакет и тикай в город.

Потюня сполоснул руки, вытер и присел за стол.

–  Приятного аппетита!
– пожелала Катя и заняла место напро­тив.
– ...Вень, ты извини, но один диктофон я все-таки оставлю. На память.

–  Без проблем! Верну, скажи только какой, - прихлебывая хо- лодник, согласился тот.
– Девушка Дениса любому будет счастли­ва! От самой Проскуриной игрушка!

–  От Евсеевой, - поправила она.
– Вчера получила новый па­спорт. А девочка пусть учится. Хорошо, что допотопная техника кому-то пригодится. Давно на цифру перешла, а выбросить жалко.

–  Согласен. У самого старья два чемодана, кому бы подарить?
– отодвинул он опустевшую тарелку и потянулся за салфеткой.

Отказавшись от котлет, что было удивительно, Веня прихватил пакет и поспешил к машине. Вовремя. Стоило его авто исчезнуть из поля зрения, как поднялся предгрозовой вихрь. Убрав со сто­ла, Катя захлопнула открытые на проветривание стеклопакеты, включила свет, так как в доме совсем потемнело, и, прихватив книгу о воспитании детей, прилегла на диван. Прислушиваясь к шуму забарабанившего по крыше и окнам дождя, она потянулась к пульту телевизора, но поняла, что это бессмысленно: в непогоду, как правило, экран пестрел квадратиками или вообще зависал - спутниковая тарелка не могла поймать сигнал. А во время природ­ных катаклизмов телевизор лучше вообще не включать, что под­твердил близкий громовой раскат. После еще одного погас свет.

Ничего не оставалось, как отложить книгу, закутаться в плед и дожидаться окончания грозы.

«Поспать, что ли?» - Катя закрыла глаза.

Но не шли ни сон, ни дрема. Виной тому и раскаты грома, и ба­рабанящий дождь, и мысли, которые неожиданно полезли изо всех щелей.

«Да... Судьба у Вени - не позавидуешь... Какие все-таки разные мужчины! Одни живут по принципу «не нужна женщина - не ну­жен и ребенок», другие, наоборот, несут ответственность до конца дней, даже если сами давно не нужны женщине».

Вдруг Катя замерла: в районе пупка появилось долгожданное шевеление. Точнее, не шевеление даже, а щекотание, словно там, внутри, кто-то попытался взмахнуть крылышками.

«Бабочка ты моя: такая долгожданная, такая желанная, - улыб­нулась она.
– Скоро, уже скоро... А ведь я действительно не знаю, кто ты, мальчик или девочка. Пора об имени подумать... Хотя что тут думать? Вадим обещал Флемаксу назвать сына Мартином. Ты Мартин?
– задала она вопрос ребенку. В ответ последовало ак­тивное шевеление: малыш словно сопротивлялся.
– Так, понятно, не нравится, - улыбнулась Катя и повернулась на другой бок.
– А если Веня прав и ты - девочка? Как тогда тебя назвать? Мартина?
– замершее было шевеление снова повторилось, но уже не столь активно.
– Ага, понятно... Тогда можно просто Марта...
– снова прислушалась она к ощущениям внутри себя. Тихо.
– Марта Вади­мовна... Эй, ты спишь?
– мысленно спросила она у малыша.
– Мол­чит... Спит, наверное... Марта Вадимовна... Необычно... Марточка... Мар...» - дрема на полуслове прервала ее разговор с дочкой...

9

–  Ох, едва успели!
– под громовой раскат, донесшийся через при­открытое на кухне окно, хозяйка с гостями зашли в квартиру.

Сбросив обувь, Нина Георгиевна туг же поспешила захлопнуть створку. Стало тише. Вернувшись в прихожую, она сняла ветровку, стряхнула с нее капли и только подумала, где бы просушить, как Артем перехватил куртку и набросил на край вешалки.

–  А вы не сильно промокли? Не замерзли?
– участливо спросила она у гостей.

–  Нас любовь греет, нам не страшно, - успокоил молодой чело­век.

Молодцы! Темочка, ты же помнишь, где тапочки?
– засуети­лась Нина Георгиевна.
– И для Кирочки достань. А я пока Кельвину лапы помою, - подхватила она успевшего наследить в прихожей пса и скрылась в ванной.
– Проходите в комнату, не стесняйтесь!
– прокричала под шум льющейся воды.

–  Пошли?
– Артем протянул руку Кире.
– Ты бывала раньше в профессорских квартирах? Нет? Сейчас увидишь настоящий му­зей! Муж Нины Георгиевны был профессором - известный и ува­жаемый человек. Сергей Николаевич Ладышев, слышала?
– и он увлек девушку за собой по коридору.
– Вот здесь его кабинет с би­блиотекой, - остановился перед закрытой дверью, - Но мы туда не пойдем: Нина Георгиевна любит сама водить гостей в кабинет и рассказывать о муже.

–  Как ты сказал его фамилия?
– уточнила девушка.
– Ладышев?

–  Да. Он - ученый, врач, хирург. По его методикам до сих пор сту- дентов-медиков учат. Так ты о нем слышала?

–  Нет...
– неуверенно замотала та головой и вдруг спросила: - А дети у них были?

–  Есть, - поправил Артем.
– Сын. Я видел его несколько раз, пока с Ниной Георгиевной занимался. Ему сейчас где-то под сорок, - прикинул он.
– Ты с ним знакома?
– чуть удивленно среагировал он на свою же мысль.

–  Нет... Просто фамилия звучная.

–  Да, такие запоминаются, - согласился молодой человек и уже в гостиной подвел ее к застекленным книжным шкафам во всю сте­ну.
– Здесь одни раритеты, ты даже не представляешь! Сейчас по­кажу, - открыл он одну из створок и аккуратно вытащил тонкую книжицу.
– Узнаешь? «Серебряный век»! Гумилев...

–  А это кто?
– оставшись равнодушной к раритету, Кира заин­тересовалась фотографиями, которыми были заставлены полки.

–  Это Нина Георгиевна в молодости. А это ее муж, - показал Ар­тем.

Кира остановилась напротив: черты лица запечатленного на снимке мужчины показались ей знакомыми.

–  У них разница в возрасте почти двадцать пять лет была, пред­ставляешь?..
– повертев в руках книгу, Артем поставил ее на ме­сто и, поймав взгляд девушки, с любопытством рассматривавшей фото профессора, перешел к соседнему шкафу.
– Вот все семей­ство: Нина Георгиевна, Сергей Николаевич и Вадим... Мальчик еще.

Кира подошла ближе, всмотрелась в фотографию и вдруг... по­бледнела. Сомнений не осталось: ребенком лет шести был не кто иной, как Вадим Ладышев, и похож он на отца!

В гостиную вбежал Кельвин, следом за ним вошла хозяйка.

–  Нина Георгиевна, вы расскажете Кире о своем муже?
– спросил Артем.
– У вашей семьи невероятная история.

Конечно, расскажу! Только сначала Вадиму позвоню. Он вче­ра вечером прилетел, собирался сегодня заехать. У меня чудесный сын, я вас с ним познакомлю!
– она достала мобильник.
– Сейчас спрошу, где он. Если недалеко, то подождем, вместе почаевнича­ем. Возможно, у него в Германии найдется вакансия для тебя или для Кирочки, - заговорщицки подмигнула она Артему, приподня­ла очки и принялась что-то близоруко выискивать в телефоне.
– На одну стипендию и зарплату преподавателя вам будет трудно жить. Кстати, Кирочка, где вы работали после института?