Бесконечность любви, бесконечность печали

–  Мама, принеси, пожалуйста, одежду. В моем шкафу найдешь... И еще о самом главном забыл тебе сказать: я тебя люблю и очень соскучился!
– спустя секунды разнеслось по коридору.

Скрипнула защелка. На полпути в комнату сына Нина Георги­евна остановилась, оглянулась и улыбнулась.

«Какой же он у меня замечательный! Господи, пошли ему на­конец-то счастье. Забери все, что еще у тебя припасено для меня, и отдай ему, умоляю!
– вздохнула она.
– Сюрприз... Самым желан­ным сюрпризом для меня будет твое счастье, сынок!»

Зайдя в комнату, она открыла дверцу шкафа и едва не ахну­ла: аккуратная стопка одежды, чистое белье, носки. Долгие годы шкаф в комнате сына хранил лишь старые вещи, которые стали ему велики, так как похудел на несколько размеров. Пару лет на­зад по совету Галины она их собрала в большие пакеты и передала в Свято-Елисаветинский монастырь: вдруг кому-то пригодятся? С тех пор полки были пусты. Сын жил отдельно, никогда не оставал­ся ночевать и надобности в личных вещах здесь не испытывал. До тех пор, пока в его жизни не появилась Катя... Но они расстались, а вещи в шкафу появились. Что бы это значило?

«Когда же он успел все это привезти? И как я отвыкла за ним ухаживать, - взволнованно прижав к груди одежду, опустилась на тахту Нина Георгиевна.
– А если он решил с Катей помириться?
– вдруг мелькнула надежда.
– Вот это был бы настоящий сюрприз. А вдруг... Вдруг она на самом деле беременна?
– вспомнила она зво­нок странной женщины, с которой так и не встретилась.
– Господи, сделай так, чтобы Катя была беременна и Вадим об этом узнал!
– закрыв глаза, молитвенно сложила она руки.
– Надо рассказать ему о звонке!»

В кармане затренькал мобильный.

«Артем Захаревич, - прочитала она и обрадовалась: - Прав был сын: решили вернуться!»

–  Слушаю тебя, Темочка.

–  Нина Георгиевна, вы извините, что так вышло. Не могу по­нять, что случилось с Кирой, - он был совсем расстроен.

–  Поссорились, - поняла женщина.

–  Да... Села в машину и уехала.

–  Бывает... Помиритесь. А ты сейчас далеко, Темушка?

–  У соседнего подъезда.

–  Так возвращайся, я тебя с сыном познакомлю!

–  Да мы уже как-то знакомились. Правда, еще до моего поступления. И неудобно как-то, - засомневался тот.

–  Что тут неудобного? Всегда удобно, если приглашают от чи­стого сердца. Давай-давай, мы тебя ждем. Набирай на домофоне номер квартиры, я открою.

–  Мам, кто-то звонил?
– выглянул из ванной обмотанный поло­тенцем Вадим.
– А про одежду ты забыла...

–  Не забыла. Вот, держи, - протянула она вещи.
– Тема сейчас вернется.

–  В ту же секунду зазвонил домофон.

–  С девушкой?

–  Один, - нажала она клавишу на трубке.
– Поссорились они. И я тебя очень прошу, ничего о ней не спрашивай. Пожалуйста,

–  Нервная молодежь пошла, - хмыкнул Вадим, прихватил вещи и снова скрылся в ванной.

– Может, не нужна ему такая девушка? Сама меня учила, что в гостях не принято выяснять отношения.

–  А они и не выясняли их при мне, - парировала мать.
– И вооб­ще все было хорошо, пока ты не позвонил.

–  Ага, значит, я виноват?

–  Да не виноват ты, глупости. Они знали, что я тебя жду - при них пыталась до тебя дозвониться, - отмахнулась мать.
– Но ты... как бы поточнее выразиться... своим звонком спугнул ее, что ли.

–  Я?!
– ткнул себя пальцем в грудь вышедший из ванной сын.
– Ма, даже не знаю, о ком ты говоришь!

–  В том-то и дело, - задумалась Нина Георгиевна.
– ...Пошли стол накрывать... Ах да! Вадим, я хотела сообщить тебе об одном теле­фонном разговоре, - вспомнила она, но ничего сказать не успела.

В дверь позвонили, и на пороге появился промокший и про­дрогший Артем.

«Хороша невеста! Села в машину, уехала, а мальчика оставила под дождем», - осудила девушку Нина Георгиевна.

–  Быстро снимай одежду и марш греться под душ!
– скомандо­вала она не терпящим возражений тоном.
– Сейчас принесу сухую. У сына возьму, - она вопросительно взглянула на Вадима.

Тот пожал плечами: не возражаю.

–  Мама, давай говори, чем помочь. Голоден, как... как Кельвин, - кивнул он на вертевшегося рядом пса, который в ответ радостно тявкнул, подбежал к Вадиму, присел у его ног и посмотрел предан­ным взглядом.

–  Вот. Мужская солидарность: оба есть хотим, - пояснил его дей­ствия сын и рассмеялся.
– И тот, что в ванной, тоже, поди голоден.

–  Ой, да! Сейчас, сейчас, - суетливо засновала по кухне мать.
– Вот овощи, они уже мытые. И брынза. Нарезай.

–  Я так понимаю, готовим греческий салат?
– присел на табу­ретку Вадим.

–  Правильно понимаешь, - кивнула Нина Георгиевна.
– Оливки найдешь в шкафчике. А я пока горячее разогрею и расскажу тебе о звонке...

–  Мам, а давай, пока гость греется в душе, кое-что я тебе расска­жу, - перебил ее сын и, выдержав паузу, торжественно произнес: - Я покупаю дом!

Нина Георгиевна посмотрела недоуменно.

–  То есть как покупаешь? Ты ведь собрался строить.

–  Считай, уже построил.
– Нарезая огурец, Вадим не удержался, закинул ломтик в рот и принялся с наслаждением жевать.
– Дом, в который можно вселяться хоть завтра. Ты же хотела на природу? С цветочками там возиться, воздухом дышать. Вот я и подсуетился.

Мать от растерянности опустилась на табуретку.

–  Сынок, может, не стоит торопиться? Если только из-за меня...

– Ты не рада?

–  Я рада, только... А это далеко от Крыжовки?
– тихо спросила она после паузы.