Бесконечность любви, бесконечность печали

–  Ах вот в чем дело!
– понял сын состояние матери.
– Самое главное-то я не сказал: мы покупаем дом, построенный на участке, где была наша дача. Завтра вечером я тебя туда свожу.

–  Ой... Как же это? Ты не шутишь? Неужели в нашем поселке?

–  В нашем, - подтвердил Вадим, отложил нож и взял руки ма­тери в свои.
– В том же поселке, на той же улице... Когда-то я дал себе слово вернуть дачу, которую продал отец, чтобы меня спасти. Дачи, к сожалению, нет. Но место есть и новый дом. И даже два участка: наш и Хмелевских. Признаться, сам до сих пор не верю, что такое оказалось возможно.

–  И как там теперь?
– спросила мать сквозь выступившие слезы.

–  Многое изменилось?

–  Многое. Но лес - тот же, разве что подрос. Даже тропинки к садовым товариществам те же. А еще я встретил тетю Клаву. Пом­нишь, вы с ней дружили?

–  Клавдию? Горошко?
– всплеснула руками мать.
– Не может быть!..
– совсем разволновалась она.
– Я как-то пробовала ей зво­нить на домашний телефон, но мне ответили, что такую не знают... Жива? Здорова? А ее муж? Он и в те годы серьезно болел.

–  Успокойся, - Вадим положил руки на плечи матери, пытаясь умерить ее эмоциональную реакцию.
– Поднимется давление - уложу в постель, и больше ни слова не услышишь, - пригрозил он.

–  Тетя Клава жива и здорова. После смерти мужа продала квартиру и переехала жить в Крыжовку.

–  Как? Там ведь холодно зимой!.

–  Мама, там теперь тепло, - улыбнулся Вадим.
– Сын тети Клавы утеплил дом, провел газ.

–  Павлуша? Погоди, он ведь старше тебя лет на пять...

–  Занимается строительным бизнесом и довольно успешно, - продолжил Вадим.
– Это со слов тети Клавы. Надеюсь, скоро с ним встретимся. Кое-что в доме мне хотелось бы переделать, вот к нему и обращусь.

–  У них еще дочь была!
– вспомнила мать.
– Вы вместе играли.

–  Жанна живет в Бельгии. Замужем, дети... Мам, вообще-то я есть хочу, - напомнил сын с улыбкой.
– Давай поужинаем, прово­дим гостя и продолжим разговор, - предложил он.
– Сейчас твой ученик выйдет, а у нас еще ничего не готово.

Словно в подтверждение его слов в кухонном проеме появился Артем.

–  О, привет, гений!
– Вадим протянул руку молодому человеку.
– Наслышан, поздравляю! Наш босс даже поздороваться толком не дала: тебе скомандовала в ванну, а мне - на кухню, - деланно проворчал он, кивнув на мать.

–  Покомандуешь тобой, как же!
– не согласилась Нина Георги­евна.
– При всех заложенных генами способностях к языкам ты когда-то категорически отказался их развивать! А вот Темочка прислушался к моим советам!

–  Так ведь способности, заложенные генами, и гениальные спо­собности - совсем не одно и то же, - парировал Вадим.
– Зачем му­читься, если от рождения не гений? Все, что мог, я от своих спо­собностей уже взял. И бизнес мой состоялся в том числе благодаря знанию немецкого. Так что спасибо тебе, родной мой учитель!
– поцеловал он мать в лоб.
– А ты чего застыл?
– подмигнул он сму­щенному гостю.
– Бери нож, помогай кромсать салат.

–  Мальчики, у меня к вам предложение, - лукаво улыбнулась хо­зяйка.
– Давайте сегодня говорить только на немецком!

–  Ага... Хочешь, чтобы я краснел перед гением?
– весело уточ­нил Вадим.
– Понятно, решила устроить мне экзамен.

–  Скорее, он будет принимать экзамен у нас, - поддержала шут­ку Нина Георгиевна.

–  Ich hore und gehorche, meine Dame!(слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа) - сын встал, игриво застыл в стойке «смирно» и даже попытался щелкнуть шлепанцами.

–  Oh, der joker!(ох, шутник) - легонько толкнула его ладонью мать...

Заскочив в подъезд вместе с первыми каплями дождя, Веня вы­звал лифт, дождался кабины, сделал шаг и, чертыхнувшись, раз­вернулся обратно: забыл в машине пакет с диктофонами и кассе­тами! На ходу сняв сигнализацию, он добежал до припаркованной у соседнего подъезда машины, юркнул в салон и тут же понял, что назад дороги нет: небо, что называется, разверзлось, и дождь по­лил как из ведра.

Сквозь потоки воды на стекле невозможно было рассмотреть даже свой подъезд. Потюня вздохнул: дался ему этот пакет. Что мешало переждать грозу и сходить за ним позже? Но раз уж так вышло, придется разбираться с содержимым здесь и сейчас.

Вытащив диктофоны, он разложил их на сиденье. Взгляд сразу зацепился за Sony розового цвета.

«Девичья игрушка, с нее и начну, - решил он.
– Тяжеловата, од­нако, - взвесил он Sony в руке.
– Старенькая, даже не помню такую у Кати. Для начала поменяем батарейки».

Батарейки требовались самые обычные. Такие в бардачке име­лись, как и много других. Веня постоянно пополнял запас: вдруг в самый неподходящий момент в каком-либо устройстве сядет пи­тание.

Поставив новые батарейки, Потюня нажал кнопку включения. Панель диктофона тут же отреагировала красным огоньком. При нажатии соседней кнопки откинулась крышка - внутри стояла кассета.

«Забыла вытащить. Вот ее и прослушаем», - ткнул он пальцем «play».

Спустя секунду из маленького динамика зазвучал разговор. До­бавив громкости, Веня остался доволен: вполне сносно, разборчи­во, без треска и лишних шумов.

–  ...Вы и представить себе не можете, что творится! Спасая свое­го сына от наказания, профессор Ладышев забыл обо всех нормах морали и нравственности!
– эмоционально восклицал возмущен­ный женский голос.
– Зачем он добивается эксгумации, когда авто­ритетная комиссия дала заключение: виноват хирург! Мало того, что операция проводилась не по показаниям, так еще и инфекцию занесли!

«...Профессор Ладышев?
– не сразу сообразив, о ком идет речь, Веня остановил воспроизведение и уставился на диктофон.
– Быть того не может! Неужели та самая запись Катиной встречи, после которой и разгорелся весь сыр-бор?.. Так, дослушаем до конца».

–  ...Как это не по показаниям?
– слушал он почти не изменив­шийся с тех пор голос Кати.
– Разве у нее не было аппендицита?

–  Милая девушка, в том-то и дело! Удаленный аппендикс не был изменен! Вот, смотрите, у меня все копии исследований, - послы­шалось шуршание.
– Если что непонятно - спрашивайте.