Бесоборец
Шрифт:
Лицо бородача нахмурилось:
— Убили вчера лешего, — с неохотой ответил он.
У меня от такого заявления аж челюсть отвисла:
— Убили? — глупо переспросил я. — Как?
— Ага, — просто ответил здоровяк. — И прибили гвоздями к дубу. Так что прошел уже лесовик через Калинов мост.
Я молчал. Интересно, кто смог расправиться с хозяином леса?
— А группа? Они как выберутся?
— Ну, если студентики с Иванушкой — то Ягиня укажет им путь, — ответил мужик. — Ладно, идем. Выведу я вас. Заодно лес обойду.
Крепко сколоченный стул скрипнул, когда бородач встал из-за стола. Я же быстро
Всю обратную дорогу мы шли молча. Лесник бодро топал по тропе, освещая путь старым масляным фонарем. Одна из собак бежала впереди хозяина. Остальные тут же свернули с дороги и скрылись за кустами, едва только бородач выпустил их из сторожки.
Иногда лесник сходил с дороги на едва заметную тропу, которая приводила нас к полянам. На одной из таких полян я и заметил ту самую избу-людоеда.
— Как ты узнал, что болотник увел меня? — поинтересовался я у идущего рядом Волкова.
— Ну у меня есть чутье, — хитро ответил однокурсник. — Оно и привело к болоту. Хорошо, что успел. Пока ты не шагнул в топь к Ладе.
Я ненадолго замолчал, и парень воспринял это по-своему:
— Да не волнуйся. Не расскажу я про твои галлюцинации. Вернее, про того, кто в них присутствовал.
Внезапно лесник остановился. И я едва успел сбавить шаг, чтобы не врезаться в широкую спину.
Мужчина стоял на краю поляны, водя по сторонам фонарем, в центре которой красовалась прогалина. Нахмурил брови. Взгляд лесника вдруг стал цепким и колючим. А на лице проступила тревога. ВИд нашего проводника без слов говорил: произошло что-то очень нехорошее.
— Здесь тоже должен быть дом? — с недобрым предчувствием уточнил я.
— Угу, — пробасил лесник в ответ. — Должен быть.
Я вспомнил, что некоторые объекты могут перемещаться из Лихолесья, и по спине пробежал холодок. Неужели один из таких вот ушел погулять?
— Идем, — произнес лесник. — Нам нужно как можно быстрее добраться до вашего корпуса.
Машину трясло, подбрасывая на кочках. Но сидевший за рулем парень привык к таким поездкам. Дороги здесь не было никогда. Иначе бы он, Василий Старцев, лишился бы работы.
Он был контрабандистом. Как и его отец. И зарабатывали они на перевозке не совсем легальных грузов.
Каналы поставки за годы были отработаны до мелочей. В области, неподалеку от границы, было организовано два десятка схронов, в которых оставляли груз. Задачей Старцева же было забрать его и доставить заказчику.
Навигатор засбоил, и Василий с удивлением посмотрел на приборную панель. Такого здесь не случалось. Да, здесь, конечно, глушь. Но сигнал со спутника доставал даже до таких мест. Неужели техника, долгие годы служившая верой и правдой, все же приказала долго жить?
Словно в подтверждение этих мыслей, навигатор пискнул и отключился. А через секунду, машина заглохла.
— Давай же… — прошипел Василий, раз за разом поворачивая ключ в замке зажигания. Но все было безрезультатно. Стартер не реагировал на манипуляции.
Старцев зло ударил ладонью по рулю. Вышел из машины, захлопнул за собой дверь. Достал из кармана пачку сигарет и золотистую зажигалку. Металл корпуса был вытерт и исцарапан, да и работала она через раз. Но Василий был суеверен
и продолжал таскать ее, считая счастливой. Когда она лежала в кармане, он чувствовал себя в безопасности и был четко уверен, что с ним ничего не случится. С ней Старцев понимал, где фарт а где беспонт, где поджидает засада пограничной службы, и стоит ли соваться в схрон.Василий несколько раз чиркнул колесиком, высекая искру, закурил и присел на капот, обдумывая дальнейшие действия.
Обратная дорога займет часа три. Потом еще нужно будет договориться с Василичем, единственным на всю деревню владельцем тягача. Перегнать машину в сервис, чтобы посмотрели, что с ней случилось.
Василий задумчиво взглянул в сторону схрона. Полчаса пешей ходьбы. Да и груз там не тяжелый.
Старцев открыл заднее сиденье автомобиля и вытащил семидясетилитровый туристический рюкзак. Забросил его за спину и затопал в сторону схрона. Дорогу он знал наизусть.
Но что-то пошло не так. Мелькали заметки на деревьях, но схрона не было. И спустя пару часов ходьбы, Василий понял, что бродит кругами. В лесу, где контрабандист с детства знал каждый куст.
“Чертовщина какая-то”.
Над лесом быстро сгущались ранние осенние сумерки. Небо затянуло низкими тучами, начал накрапывать дождь. И порядком измотанный контрабандист, который уже совсем отчаялся выбраться, вышел к охотничьей сторожке. Строение было старым, скособоченным, вросшим в землю, с заваленной замшелыми ветками и палой листвой крышей. Окна дома были забраны потемневшими от времени досками. Сквозь щели виднелись мутные стекла. Василий с опаской покосился на крыльцо, которое вело к покосившейся, грубо сколоченной двери. Продавленные ступени зияли проломами. Дверь с протяжным скрипом распахнулась, приглашая контрабандиста внутрь.
Пахнуло мхом, стоячей водой и гниющей ветошью. Под потолком забилась летучая мышь, которая не решилась выпорхнуть и застыла на месте, пуча глаза бусинки и открывая зубатый рот.
“Заночую здесь. А завтра пойду в деревню”.
В единственной комнате царил мрак. Темнота скрадывала предметы, оставив только силуэты.
Он устало сел на стоявшую у стены лавку. Ноги гудели от ходьбы. Каждая мышца отдавалась болью. Желудок сводило от голода, но припасов не было. В планы контрабандиста не входила многочасовая прогулка по лесу. Он прислонился к бревенчатой стене и посмотрел в потолок. Пошарил по карманам. Вытащил фонарик, включил его и поставил на стол. Осмотрелся.
Убранство сторожки было скудным. Потрескавшаяся печь в углу, несколько пустых полок вдоль стен. Под потолком висели пучки пыльных рассохшихся трав. Широкая лавка растянулась у занавешенной грязной тряпкой окна. Большой стол когда-то был добротным, но кто-то однажды сломал его и наскоро скрепил ножки со столешницей длинными темными гвоздями.
Но это контрабандист заметил мельком. Все мое внимание привлекло то, что он поначалу принял за мешок. Но на полу сидела девушка. Руки ее были заведены за спину, а ноги туго связаны на лодыжках толстой веревкой. Она подняла голову, сжавшись и со страхом глядя на ночного гостя. Красивая, тонкокостная, с аккуратным носиком, пухлыми губами и длинными ресницами, отбрасывающими кружевные тени на бледные щеки. Правда, красивое лицо портили кровоподтеки и ссадины. Сарафан был изорван и болтался лохмотьями.