Беспечные

Лили перестала в него тыкать и пошла к двери. Эрик обернулся ей в след и увидел, как дрожит её рука, которой она потянулась к дверной ручке.

«Зря я так… — грустно подумал он. — Обещал же не обижать».

Он быстро подошёл к двери и накрыл её руку своей, закрывая дверь обратно:

— Не уходи. Я тебе верю.

Лили молчала.

«У меня нет больше друга…» — вдруг всплыло в голове у Эрика, и он понял, что если сейчас не извинится, то снова останется один.

Его рука дрогнула, и он сильнее сжал руку Лили. Она уткнулась лбом в дверь, и на руку Эрика закапали беззвучные слёзы. Ему показалось, что кто-то силой сжал его сердце, и эта боль была невыносимее, чем растоптанная гордость.

«Я не хочу, чтобы она уходила», — горько подумал он и тихо заговорил:

— Прости, я сорвался. Не знаю, что ты себе напридумывала, но я не принц на белом коне. Я вспыльчив и принципиален. Скорее всего, я тебе быстро разонравлюсь, — горько усмехнулся он. — Но прошу, не уходи. Ты мне тоже безумно нравишься, вот только в обмороки я падать не умею.

Лили хихикнула сквозь слёзы и отпустила дверную ручку. Эрик бережно развернул её лицом к себе и спрятал в объятьях. Прижался щекой к её виску. Она его обняла. Он поцеловал её в висок и снова прижался щекой.

— Я испугалась, — тихо заговорила девушка, — что они тебя сейчас уведут, что тебя ранят из-за моей глупости, что ты больше не вернёшься, исчезнешь навсегда…

— Пришлось идти в атаку, — усмехнулся Эрик. — Мне понравилось. Я даже успел подумать, что это кто-то третий влез через окно.

Лили хихикнула.

— Мир? — примирительно спросил Эрик.

— Мир, — тихо ответила Лили.

Он слегка отстранился и посмотрел на неё.

— Похоже, наша прогулка откладывается, — ласково заговорил он, стирая остатки слёз с её лица. — А то все уж точно подумают, что я тебя обижаю, и будут правы.

— Да ладно, ты меня не обижал, — улыбнулась Лили. — Я сама обиделась.

— Не спорь, — по-доброму приказал Эрик.

— Не буду, — ещё шире улыбнулась Лили, но потом смутилась и посмотрела в сторону. — Но знаешь… Не пойми меня неправильно… Я ни на что напрашиваюсь, но я уже не хочу никуда идти. Можно мы просто посидим тут, поболтаем, а потом ты отведешь меня домой?

— Можно, конечно.

Эрик повёл её к кровати и бережно усадил на край, а сам сел на пол рядом.

— Ну уж нет! — возмутилась Лили, присаживаясь на пол рядом с ним. — Ты бы ещё в другой конец комнаты сел!

— На, — протянул ей миску Эрик, — можешь умыться, если хочешь.

— Я что, так плохо выгляжу? — погрустнела девушка.

— Отлично выглядишь. Но раз ты не хочешь умываться, то тебя умыть придется мне.

— Я сама! — тут же воскликнула она и, склонившись над миской, зачерпнула воды в ладони.

Когда с умыванием было покончено, Эрик взял её за руку и спросил:

— Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

— Ты говорил, ты исследователь, а что ты исследуешь?

— Если я скажу «всё на свете», — усмехнулся Эрик, — то ты подумаешь, что я отмазываюсь, но это правда. Мне интересно наше прошлое, отголоски которого я пытаюсь найти в настоящем и на основе этого понять, каким может быть наше будущее. Я исследовал древние города, наземные и подземные, древние рукописи, песни, сказания, артефакты… Много чего…

— А почему ты об этом говоришь в прошедшем времени? — перебила его Лили.

— Устал я. Не хочу я в это больше лезть. Да и последние полгода все мои исследования приводили не к добру. Теперь мне кажется, что тайны прошлого лучше оставить в прошлом и начать жить настоящим, как все нормальные люди. Так будет проще.

— Проще не будет, — твёрдо ответила Лили.

— Почему же? — заинтересовался Эрик.

— Не зная, кто ты и откуда, вперёд смотришь лишь с тревогой, не зная, куда идти.

— Не знаю, — с сомнением ответил Эрик. — Не замечал я тревоги в лицах людей на улице. Они выглядят вполне самодостаточными изо дня в день.

— Они скрывают эту тревогу за повседневными заботами, отодвигают её в уголок сознания, но она от этого никуда не девается. Уж поверь мне, я знаю… Камила не моя родная бабушка. Она взяла меня к себе маленькой девочкой без рода и имени. Она думает, я этого не помню, ведь когда меня бросили в лесу, я даже ходить ещё не умела. Но я помню: и корзину для цветов, в которой я лежала, и белые лилии, лежавшие на мне, и их аромат. Видимо, поэтому она меня Лили и назвала. Не подумай, я считаю её своей настоящей бабушкой, но я не могу пойти по её стопам, сколько бы ни пыталась. Я подалась в пастушки, чтобы совсем у неё на шее не сидеть, но это всё не то, а что «то» я не знаю… Извини, я не хотела жаловаться…

— Это не жалоба, — погладил её по руке Эрик. — Я же сам спросил. Зато теперь я понял, что заблуждался. А про белые лилии… У этих цветов есть много разных значений. Они символизируют и красоту, изящество, роскошь; и доброту, милосердие; и возрождение, духовное раскрытие; и чистоту, невинность. Да, их часто приносят на похороны, но что, если тебя оставили не для того, чтобы похоронить, а для того, чтобы дать новую жизнь? Чистую, непорочную, среди доброты и милосердия… Может, они хотели намекнуть, что лишают тебя роскоши ради чего-то более важного, а может, и наоборот: желали, чтобы ты жила в роскоши. Я думаю, что если бы тебя хотели просто бросить, то лилий бы рядом не было. Это не те цветы, что можно нарвать в лесу или на лугу. Если бы при тебе оставили медальон, кольцо или ещё что-то, то я бы попытался найти чей он.

— При мне был медальон! — воскликнула Лили.

— И где он сейчас? — обернулся к ней Эрик.

— Дома… Я его всегда ненавидела, но выбросить рука не поднималась… Он всё же из серебра… Оставляла на чёрный день, если срочно нужны будут деньги.

— А нём есть какая-то надпись или эмблема? — заинтересовано спросил Эрик.

— Смутно помню… — задумалась Лили. — Точно не лилия, но, по-моему, или бабочка, или стрекоза.

Эрик быстро залез в карман куртки и достал небольшой серебряный медальон на коротком кожаном шнурке и протянул его ей.

— Такая стрекоза? — взволнованно спросил он.

— Вроде похожа, — неуверенно ответила девушка.

— Идём проверять! — вскочил он и протянул её за собой, призывая подняться следом. — Если такая же, то мы легко найдём, кто ты и откуда ты.

— Ты серьёзно?! — опешила Лили.

— Идём! Я не люблю рассуждать о пустых предположениях. Сначала надо добыть доказательства.

Лили тут же встала, и они быстро вышли за дверь.

У «Северного клевера» они были менее чем через десять минут. Не обращая внимание на удивленные взгляды бабушки и посетителей, Эрик, не останавливаясь, прошёл лавку насквозь, ведя за руку еле поспевающую за ним Лили. Но у двери её комнаты всё же остановился и позволил девушке зайти первой.

— Я тебя тут… — начал было он, но его перебили.

— Заходи и закрой дверь, — тихо, но требовательно приказала Лили.

Эрик зашёл и закрыл за собой дверь, но так и остался стоять рядом с ней.

— Нашла! — воскликнула Лили, порывшись в верхнем ящике комода.

— Вот! — она вернулась к нему с небольшим серебряным овальным медальоном с эмблемой стрекозы, летящей, расправив крылья.

— Оно… — опешил Эрик. — Надо же… Вот это да… Такое совпадение.

— Это значит, что мы родственники? — грустно спросила Лили.