Беспощадный охотник

Мне все равно, даже если он посадит меня на колени, я не собираюсь заниматься сексом на улице.

— Расслабься, тебе повезло, я не люблю, когда кто-то еще смотрит на мою женщину, так что мы тут ничего не делаем.

Моя женщина…

Я ненавижу то, как мне нравится, как это звучит, и то, как он грозит мне пальцем, подзывая меня к себе.

Я подхожу к нему, и он сажает меня к себе на колени.

Наши взгляды встречаются, и он крепко обнимает меня за талию, удерживая на месте.

Он тянется к столу, берет один из маленьких круассанов на подносе, отрывает кусочек и подносит его к моему рту, чтобы накормить меня.

— Ты меня сейчас кормишь?

— Да.

— Я ела.

— Мало. Давай, ешь.

Он подносит еду к моим губам, и я открываю рот, принимая. Как и все остальное, что я ела здесь, это очень вкусно и напоминает мне что-то, что готовила моя мама.

Я так переживаю за нее, все напоминает мне о какой-то ее стороне.

— Я слышала, ты пишешь больше, чем ешь.

Я внутренне стону, желая, чтобы все, что я делаю, не докладывалось ему. Это заставляет меня чувствовать себя непослушным ребенком, за которым нужно пристально следить.

— Может быть, — решаю я.

— Есть ли причина, по которой Оливия Марков пишет контент для сайта Markov Tech вместо того, чтобы писать свою книгу?

Какой странный вопрос он задал.

— Ты знаешь, что я пишу контент для сайта компании?

— Я тоже сделал домашнее задание. Так что дай мне ответ.

Я думаю над ответом, и он приходит ко мне вместе с воспоминаниями о том, как резко все изменилось.

— Все повернулось так, как я никогда не ожидала, — вот краткий ответ. — Я едва успела закончить колледж после того, как все произошло. Смерть отца, несчастный случай с мамой, а потом Эрик. Я просто потеряла вдохновение. Оно как бы ушло вместе с отцом. Иногда я просто пишу, чтобы забыть.

— Забыть, где ты? — добавляет он, и я выдерживаю его взгляд.

Он протягивает руку и касается моей щеки. — Я не могу отпустить тебя, Оливия.

Я смотрю на свои пальцы. — Я ничего не делаю, находясь здесь.

— Ничего, что можно увидеть.

Я хочу снова сказать ему, как сильно я беспокоюсь о своей матери, но не могу выносить его слова о том, что ему все равно.

Было бы еще больнее услышать это сейчас, после всего, что мы сделали за последние несколько дней.

— Я боюсь, Джуд узнает, зачем я сюда пришла, — говорю я вместо этого.

— Он слишком сильно хочет, чтобы ты вернулась, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

Он звучит так, будто знает это как факт. — Что-то случилось?

Его губы выгибаются. — Что-то всегда происходит.

— Эйден, чего ты добиваешься, держа меня здесь? Я не могу тебе помочь.

— Оливия, — произносит он мое имя самым спокойным голосом, которым он когда-либо со мной разговаривал. — Я все еще держу тебя, пока мне это не нужно. Ты — рычаг, который я не могу позволить себе потерять.

Холодок пробегает по моей спине при напоминании, что я рычаг. Мой желудок скручивается, когда я думаю о том, как долго я буду здесь. Это не то, что кто-то может ограничить по времени, но, похоже, что-то происходит. Зная Джуда, я уверена, что так оно и есть.

Ему нужна компания, и ему нужна я.

Я всю жизнь чувствовала себя нежеланной. Это сочетание дерьма, в котором я оказалась между двумя мужчинами, которые хотят меня удержать.

Эйден встает вместе со мной, словно я невесома, поднимает меня и усаживает на стул.

— Я снова уеду на целый день, — говорит он. — У меня дела в клубе.

— Клуб?

Секс-клуб, в котором я его встретила, где женщины, вероятно, бросаются на него с каждой минутой. Разве я не была частью гарема официанток, ожидающих, чтобы обслужить его?

Почему меня это вообще волнует?

— Клуб. Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать, скажи.

— Почему ты ведешь бизнес в таком месте? Это секс-клуб.

Его губы изгибаются в улыбке. — Смотри, ты начинаешь говорить как моя женщина.

Я игнорирую комментарий. — Странное место для деловой встречи. Очевидно, ты идешь туда за чем-то другим.

Разве мне все равно, так ли это?

Имеет ли значение, пойдет ли он в свой клуб и займется ли сексом с одной или несколькими своими особенными официантками?

Это больше вопрос, и когда я представляю его, я удивляюсь острой ревности, которая скручивается вокруг моего горла. Темная мысль поражает меня в то же время, когда его глаза сужаются до щелочек, а губы сжимаются в тонкую линию.

— Теперь ты кажешься растерянной и ревнивой.

Это выводит меня из себя. — Это не так.

— Продолжай говорить себе это, ангельское личико. — В его глазах пляшет веселье. — Для меня Dark Odyssey — это больше, чем просто секс-клуб. Когда я веду там бизнес, это потому, что я даю тебе шанс. Клуб поощряет людей показывать себя настоящих. Люди носят маски, чтобы попытаться скрыть это, но на самом деле они не могут быть более открытыми. Это те, кто не носит маски, по-настоящему показывают себя. Такие люди, как ты.

Это заставляет меня задуматься, потому что я не знаю, что он имеет в виду. Я не надела маску, потому что мне нужно было, чтобы он меня увидел.

— Я?

— У тебя был такой вид, будто ты в чем-то нуждалась.

Я смотрю на него, и меня охватывает истина, что он прав. Мне так много было нужно, и мне все еще нужно.

— Иди сюда, — он наклоняется вперед и снова сгибает палец, призывая меня подойти поближе.

Я так и делаю, и он целомудренно целует меня в губы.

— Обязательно поешь. Если я приду домой, а ты не спишь, я захочу тебя.

Это все, что он говорит, прежде чем уйти, а я смотрю ему вслед, не совсем понимая, как относиться к этому короткому разговору, который казался почти нормальным.

Но это было не так.

В этой ситуации и в нас нет ничего нормального.

Мой взгляд скользит вниз к маленькой старой калитке за изгородью. Единственное место, которое, я уверена, приведет меня к свободе.

30

Эйден

Пока я просматривал последний файл-призрак в папке, над которой работал сегодня, пришло несколько писем от Джуда.