Беспощадный охотник

Мои руки вытянуты, будто я делаю жим лежа. Но вместо тяжелых штанг я держу самое драгоценное сокровище в моей жизни. Рядом стоит другое — моя жена, уперев руки в бока и смотря на меня с легким недовольством.

Когда мой мальчик улыбается, это мгновенно укрощает того зверя, что живет во мне. Его глаза сверкают, и в них я вижу ее — мою девочку. У Алексея ее глаза, но в остальном он — моя копия: темно-каштановые волосы, такой же нос и даже крошечная родинка на подбородке.

— Эйден, он сейчас срыгнет тебе на лицо, — предупреждает Габриэлла.

— Доверься мне, — говорю я по-русски, пытаясь ее успокоить.

— Я тебе доверяю. Просто не думаю, что тебе понравится, если он тебя обрыгает. И я не хочу потом представлять, как ты носишься с ним по дому, пока меня нет.

— Он не станет блевать на своего папу, — смеюсь я и укладываю Алексея себе на грудь.

Габриэлла зевает. Она выглядит измотанной, как и каждый день с тех пор, как родился Алексей. Я вижу это по ее лицу, по опущенным плечам. Но, несмотря на усталость, она продолжает быть суперженщиной: заботится о ребенке и управляет своим салоном.

— Габриэлла, тебе нужен выходной, — предлагаю я.

— Возможно, ты прав, — соглашается она, проводя рукой по своим черным как смоль волосам.

— Тогда отпусти меня. Оставайся здесь, отдыхай, а я займусь всем, — говорю я, вызывая у нее удивление.

Габриэлла смеется. — Ты? В моем салоне? Серьезно, Эйден? Ты там всех напугаешь. Ты как слон в посудной лавке.

Я встаю, подхожу к ней и передаю ей ребенка. В тот момент, когда она берет его, в ее глазах загорается материнская любовь. — Оставайся с ним, и тебе не придется волноваться, что я буду летать с ним по дому.

Она улыбается. — Ладно, ты победил. Теперь я люблю тебя еще больше. — Ее глаза, цвета шампанского, светятся теплом и нежностью.

— Я тоже тебя люблю.

— Можешь взять мою машину? Там есть все, что нужно.

— Конечно. Увидимся позже.

Я целую их обоих, беру ключи и выхожу за порог. Но едва я делаю шаг, как меня охватывает жар. А затем все вокруг превращается в адское пламя.

Я выскакиваю из кошмара и чуть не падаю со стула.

Я весь в холодном поту, и хотя горло работает, оно сухое, словно я стоял у печи в крематории. Прямо как адское пламя той ночи.

Черт, это же воспоминание о часах, предшествовавших катастрофе.

Последние часы я провел с Габриэллой и Алексеем.

Было время, когда мне снился этот повторяющийся кошмар каждую ночь, а потом дошло до того, что я годами вообще не видел снов. Пока я не начал принимать тяжелые наркотики.

После того, как я обнаружил изображения вместе с Домиником, я вернулся в свой офис в Romanov Logistics, где я мог уединиться и самостоятельно просмотреть изображения.

Теперь мой экран пуст.

Мне хотелось посмотреть на каждую из них. Я посмотрел и, должно быть, задремал.

Как и со всем остальным, я не знаю, что, черт возьми, с этим делать.

Я никогда не думала, что Джуд знаком с Габриэллой.

Но это не было таким уж шоком, учитывая узы, связывавшие наши семьи.

Я встретил ее, когда мне было восемнадцать, и мы ходили в одну школу. Ее семья приехала в Лос-Анджелес, когда ее отец поднялся по службе в Братве.

Ее семья могла знать Джуда еще до того, как я узнал о нем. Это было бы легко из-за деловых отношений моего отца с Кузьмиными. Это длилось более двадцати лет до того, как отношения распались.

Вот ублюдок.

Извращенец. У него были ее голые фотки. Тысячи.

У него наверняка была установлена та же камера, что и у Оливии.

Он был одержим ими обоими.

Оливия и Габриэлла.

Что за ужасная ситуация. И конечно, если Джуд был одержим Габриэллой, то этому ублюдку не понравится, что его женщина у меня.

Ему бы тоже не понравилось, если бы я женился на Габриэлле.

У меня звонит телефон, и я тянусь к нему.

Это Доминик.

— Привет, — говорю я.

— Я получил ответ от Гиббса. Ты не поверишь.

— Что, черт возьми, произошло?

— Потребовалось пять его самых опытных хакеров, чтобы открыть файл. Они никогда не видели ничего подобного раньше. В файле были чертежи нового оружия, которое должно было быть разработано Markov Tech, Эйден. Шифрование было запечатано ретиноловой подписью. Вот как они смогли его взломать. Подпись принадлежала Эрику Маркову.

— Эрик Марков?

— Да.

— Чёрт возьми. — Моя рука замерла на телефоне, когда я вспомнил, как Оливия сказала мне, что Эрик может сделать всё, что угодно. — Он жив.

— Да. Для сканирования сетчатки глаза нужны живые ткани человека. Вы не смогли бы подделать что-то подобное, если бы человек был мертв в течение пяти лет. Я предполагаю, учитывая его послужной список в компании, где он разработал оружие. Так что он делает оружие для них.

По словам Оливии, Джуд упомянул, что Эрик принес пользу всем им.

Вот почему.

34

Оливия

Я смотрю на свои дрожащие руки и прижимаю голову к стене.

Я уже несколько часов сижу на полу в спальне.

Весь день я тряслась, представляя себе, как произойдет моя смерть.

Я не разговаривала с Эйденом со вчерашнего дня.

Вчера вечером после разговора с Максимом он не лег спать.

Сначала я думала, что лучше его не видеть. Потом я поняла, что не видеть его тоже нехорошо.

Я задавалась вопросом, может быть, он дистанцировался по какой-то причине. Например, так было бы легче убить меня. Может быть, он один из тех преступников, которым нужно это делать. Это как когда вы даете животному имя и обращаетесь с ним как с домашним животным, вы придаете ему значение. Когда оно больше не имеет значения, легче ничего не чувствовать, когда вы заканчиваете его жизнь.

Возможно, именно так он обо мне и думает.

На улице идет сильный дождь, небо освещают гром и молнии.

Это была бы драматичная ночь, чтобы умереть, но очень подходящая. Мама сказала мне, что я родилась в шторм.

Но в отличие от Эрика, папа был там. Он принял мои роды, потому что они не успели вовремя в больницу. Это был, наверное, единственный момент настоящей ценности, который я получила от отца, который никогда мне не принадлежал.

Теперь я пойду туда, где он находится.