Бессердечный любовник

В гостиной стоят коробки, и большинство ее вещей упакованы. На улице не так много вещей, как обычно, чтобы показать, что кто-то здесь живет.

— У меня есть группа людей, которые упаковывают ее вещи, — говорит Эрик. — Они делают это комната за комнатой и оставляют коробки, чтобы ты могла забрать их, когда они закончат.

— Спасибо. Это действительно полезно, — отвечаю я.

— Они еще не убирали ее спальню и верхний этаж, если ты хочешь начать оттуда.

— Да, конечно.

Когда я иду в коридор, мой взгляд останавливается на той же фотографии, которая у меня есть, где Скарлетт и я с бабушкой. Она висит на стене. Я останавливаюсь и смотрю, позволяя воспоминаниям затопить мой разум. Я смотрю на Скарлетт и вспоминаю, какой счастливой она всегда была. Тот день случился так давно. Нам было по шесть лет, но я помню волнение, которое мы обе чувствовали. Присутствие бабушки также сделало этот день незабываемым.

Я подхожу к картине и тянусь, чтобы снять ее со стены, но моя рука замирает и висит в воздухе. Я хочу снять ее, но не могу.

Вместо этого я прижимаю руку к прохладному шелку обоев и вспоминаю, что Эрик со мной, только когда он кладет свою руку на мою.

Тепло наполняет меня, когда его кожа соприкасается с моей, и искра чего-то, что я не могу точно описать, проникает глубоко во меня и успокаивает боль.

Я сдерживаю слезы и не могу на него не смотреть. Мои глаза встречаются с его глубокими синими глазами, и я пытаюсь найти в себе силы.

— Оставь это, — говорит он. — Начни с ее одежды. Я возьму несколько коробок из машины.

— Хорошо, спасибо.

Он отпускает меня, и я поднимаюсь наверх в комнату Скарлетт, которая выглядит точно так же, как в последний раз, когда я ее видела.

Похоже на маленький будуар со всеми соответствующими украшениями. У нее есть гардероб с ее обычной одеждой и еще один с одеждой для пьес. Ей нравилось все время находиться в образе, поэтому она брала свои костюмы домой, чтобы порепетировать.

Я подхожу к гардеробу с ее костюмами для спектакля и открываю его. Я не могу не улыбнуться, когда вижу красивое белое длинное струящееся элегантное платье, которое она должна была надеть, чтобы открыть и закрыть шоу.

Lover's Purgatory происходит в 1940-х годах и повествует о голливудской старлетке, чей возлюбленный ушел на войну. Они поссорились, прежде чем он ушел, и они расстались, потому что она думала, что он ее не любит. Пьеса начинается с того, что она ждет, выживет ли он после Перл-Харбора, и продолжает показывать воспоминания о том, как они встретились и через что прошли. Затем она заканчивается там, где и началась, когда он встретил ее и сделал ей предложение.

Премьера спектакля состоится через несколько недель, и Скарлетт на нем не будет.

Я уверена, что когда режиссер и все, кто ее знает, не увидят ее на репетициях или где-то еще, вот тогда люди начнут говорить.

Я еще не спрашивала об этом Эрика.

Я достаю платье и прижимаю его к себе. Оно тоже пахнет ею. Я закрываю глаза и думаю о своей любимой фразе из пьесы. Это конец. Самый конец. Микаэла спрашивает своего возлюбленного, Райана Монблана, как сильно он ее любил, и его ответ — одна из моих любимых цитат.

— Сегодня я люблю тебя больше, чем вчера, но не так сильно, как завтра.

Я бормочу слова и думаю о том, как закончится пьеса под музыку и ликующих людей, потому что пьесы Ника Фэрчайлда всегда потрясающие. Но Скарлетт там не будет.

Открыв глаза, я с удивлением увидела, что Эрик наблюдает за мной.

Я не уверена, как долго он там стоит. Я потеряла счет времени, когда увидела платье.

Он несет пустую коробку. Он заходит и ставит ее рядом со мной. Когда он выпрямляется, он смотрит на платье в моих руках и другие костюмы в шкафу.

— Я полагаю, это костюм, — утверждает он.

— Да. Это для предстоящей пьесы. Она была в восторге, что наденет его.

— Тебе идет.

— Ты так думаешь?

— Ага.

— Ближе всего к тому, чтобы надеть что-то подобное, я была, когда училась в старшей школе.

— На выпускном? — ухмыляется он.

Когда он говорит такие вещи, он заставляет меня на мгновение забыть о реальности. Я смотрю на прекрасный дизайн платья и думаю, что оно определенно подошло бы для выпускного или красной дорожки на церемонии вручения Оскара. Хотела бы я сделать и то, и другое. Оскар — мечта каждой актрисы. Выпускной — еще одна мечта, которую должна иметь каждая девушка. Но у меня такой мечты не было. Вместо этого я упала в кроличью нору и оказалась в горящем аду, в котором нахожусь с тех пор.

— Я так и не ходила на свой выпускной, — говорю я ему.

— Правда? Не говори мне, что тебя никто не пригласил, потому что я не поверю.

Хотела бы я, чтобы это было так. — Нет, у меня были дела, поэтому я не смогла пойти. — Он знает о маме, но не знает об ужасе, который случился после ее смерти, или о том, что я не смогла нормально закончить среднюю школу.

— Какая жалость. Пошли, начнем паковать вещи. — Он протягивает мне коробку, и я ее беру.

Пока он идет в главный гардероб Скарлетт, я остаюсь здесь и упаковываю ее костюмы.

Мы проводим в комнате около трех часов, тщательно упаковывая и убирая вещи, прежде чем зазвонит его телефон.

Каждый раз, когда звонит его телефон или приходит сообщение, я думаю, что это как-то связано с Робертом. Когда он достает его из заднего кармана и отвечает, говоря по-русски, в его глазах появляется этот темный взгляд, который подтверждает мою правоту.

Я не понимаю ни слова из того, что он говорит, но я не думаю, что мне это нужно, чтобы знать, что он говорит о Роберте. Всякий раз, когда он говорит о нем, я улавливаю проблески того человека, которым является Эрик, под обаянием.

Он вешает трубку и крепче сжимает телефон.

— Извини, Куколка. Нам пора идти, — говорит он.

— Ох, ладно.

— Не волнуйся, мы вернемся в другой день. Бери то, что у тебя есть.

— Что-то случилось?

Он удерживает мой взгляд, когда тянется, чтобы коснуться моей щеки. Тепло его прикосновения снова успокаивает меня, и я понимаю, что не должна этого искать.

— Не беспокойся об этом.

— Но…

Слова украдены из моего разума, когда он нежно целует меня в губы. Поцелуй слишком нежен для него, или, может быть, лучше сказать, слишком нежен для нас. И не такой, чтобы давать кому-то вроде меня. Это тот поцелуй, который я бы представила, как он дарит женщине, которую любит, когда они неторопливо прогуливаются по прекрасному саду или лугу.

Когда он отстраняется, кажется, что он даже сам удивлён.

— Не волнуйся, — снова говорит он. — Хорошо?

— Хорошо.

— Теперь пойдем.

Я хватаю коробку, и мы уходим. Он сказал, не волнуйся, но теперь я волнуюсь, потому что только что он был совсем не похож на себя. Так что теперь я думаю, что должно быть что-то, о чем стоит беспокоиться.

Я не буду лгать себе. Я боюсь Роберта. Я боюсь, что он все еще может попытаться убить меня, а я не хочу умирать.

Я никогда не хочу умирать. Но, возможно, однажды у меня не будет выбора.