Бесстрашные. Дети Глуши

***

К ужину Дин всё-таки вылез из ванной, привлечённый запахом тушёной рыбы. Уселся на стул, насупился и искоса поглядывал на брата. Рой его игнорировал, методично разрезая окуня на кусочки, пока на тарелке не остались белые лохмотья. В конечном счёте, я этих издевательств над едой не выдержала. Быстро доела порцию и, пожелав братьям счастливо разобраться между собой, ушла в спальню, громко хлопнув дверью.

Тонкие стены ничуть не приглушили последующий за моим уходом яростный спор, зато парни смогли выговориться. Слушать их у меня не было ни малейшего желания. Я лежала на кровати, одной рукой обняв подушку, а в другой вертела в пальцах подобранный с пола арбалетный болт. Видимо, Рой потерял его, когда проверял наши запасы оружия. Болт был тяжёлым, с оперением из кожи, при выстреле пробивающим дерево. Забавная штучка, только тяжеловато таскать с собой весь футляр.

Нашему домашнему духу моя "игрушка" не нравилась. Арчи устроился у меня в ногах, приятно холодя лодыжки и недовольно ворча на железо.

Наконец, дверь робко приоткрылась, и появилась встрёпанная голова Дина.

– Мэгги, пойдём пить чай. Я не умею готовить настой, зато нашёл заварку.

Я подтянула вторую подушку к животу.

– И это всё, что ты хочешь мне сказать?

– Ну, не совсем... Мы погорячились. Извини, - Дин неловко взлохматил волосы, оправдываться он не любил. Подойдя к кровати, младший взял меня за рукав.
– Идём, а то Рой там изводится.

– То есть мои нервы тебе не жаль?
– я всё же поднялась, оправляя растрепавшиеся волосы. Брат посмотрел на меня слегка укоризненно, и я сдалась.
– Ладно, ладно. Я больше не злюсь. Только постарайтесь не ссориться, пока не прибьём ту тварь.

Положив болт в коробку на нижней полке шкафа, я плотно прикрыла крышку и вместе с Дином вернулась на кухню. После примирения братья успели убрать часть посуды, и теперь на столе оставались только три кружки, кусочки сахара и порезанное тонкими дольками яблоко. Рой нашего возвращения не услышал. Он сидел с закрытыми глазами, обхватив руками голову, и потирал виски.

– Охотник был недоволен его решением, - шёпотом пояснил Дин, и я сразу поняла, о чём он говорит. Рой отступил, вместо того, чтобы вступить в схватку. Фактически нарушил Контракт. Обычно, если Контракт не выполнялся, альт начинал буянить: чаще всего это выражалось в спонтанных головных болях. Сначала голова болела не сильно, но пока условие Контракта не завершалась, боль становилась сильнее. Когда человек не выдерживал, альт мог на время занять его сознание, выполнить условие Контракта и вновь затаиться. Но быть одержимым не слишком приятное состояние. Ведь за это время можно было столько всего натворить, что за год не разгребёшь.

Нам ещё повезло, что вчера под руку попалась баньши. Иначе помешанный на охоте дух точно извёл бы Роя.

Лекарств в доме было немного, но обезболивающее я старалась держать под рукой, обменивая порой на весьма полезные в хозяйстве предметы и вкусную еду. Здоровье важнее. Я вытащила половину таблетку, подумав, поменяла на целую и положила перед Роем, вместе со стаканом чистой воды.

– Пей, - я дождалась, пока брат посмотрит на меня замутнённым от боли взглядом, и пододвинула таблетку.
– Давай, не нужно зря мучиться. Всё равно само не пройдёт, а так хоть поспать сможешь. Чего сразу не сказал?

– Не хотел беспокоить, - с трудом ответил Рой и быстро проглотил таблетку.
– Не думал, что так накроет.

– Охотник шутить не любит, - заметил Дин, вернувшись на своё место. Пусть он говорил спокойно, но выглядел встревоженным. Думаю, что в примирении немалую роль сыграло состояние Роя.

Убедившись, что терять сознание старший в ближайшее время не собирается, я досыпала в заварку травы, выбирая те, которые могли облегчить головную боль. Добавила по щепотке мяты, душицы и зверобоя, капельку мёда и оставила настаиваться. А сама смочила в холодной воде платок, шлёпнула его на лоб Рою и уселась на табуретку рядом, запустив руки в тёмно-русые волосы.

Лёгкий массаж отвлекал от боли, а за два года, что жила у братьев, я научилась делать его в совершенстве.

– Балуешь, Мэгги, - улыбнулся минут через двадцать Рой, когда лекарство подействовало, и боль стала отступать. Я улыбнулась в ответ и поставила перед ним чашку с настоем.

– Выпьешь и ложись спать, пока таблетка действует. Я покараулю. Не думаю, что тварь явится до полуночи, так что разбужу, как подойдёт время. Или сам проснёшься.

Рой кивнул, несколькими большими глотками выпил отвар и, пошатываясь, ушёл в комнату. Обезболивающее вызывало сонливость, и я не сомневалась, что через минуту брат будет спать без задних ног.

– Тебе составить компанию?
– поинтересовался Дин, допивая свой отвар и тайком позёвывая.

Я покачала головой.

– Лучше смени через пару часов. А мне ещё готовиться надо.

– К чему?

– Завтра в школу, - я скривилась и пошла за тетрадками.

***

За окном окончательно стемнело, и пришлось включить свет. Тусклая лампочка пару раз мигнула, загорелась и осветила комнату. Рой на кровати пошевелился, но не проснулся, а Дин натянул одеяло на голову, закрываясь от света. Обычно мы экономили электричество, стараясь быстрее поужинать и лечь спать. Да и выматывались на работе так, что сил не оставалось для долгих посиделок. Однако два раза в неделю у меня и Дина была школа. У мальчишек по четвергам и воскресеньям, у девочек в среду и субботу. И волей-неволей к ней надо было готовиться. Не получив аттестат об окончании, можно было забыть о возможности устроиться на приличную работу.

Разделили нас по классам не случайно: после войны в Глуши молодёжь рано начинала встречаться. Чтобы во время учёбы никто не отвлекался на флирт, было решено проводить отдельные занятия. В школу ходили дети и подростки с десяти до шестнадцати лет. Нас учили читать и писать, простейшей математике и истории, а также навыкам, которые могли пригодиться дома: как сделать заплатку, приготовить обед или починить мебель. Физкультуру из уроков исключили в первый же год. У детей в Глуши мышцы были натренированы тяжёлой каждодневной работой.

Школу я не любила по двум причинам: я знала всю программу наизусть и не переносила своих одноклассниц. Когда Рой записал меня на первое занятие, выяснилось, что и читать, и писать я умею. С математикой я поначалу не дружила, но складывать и вычитать могла, а когда мне среди книг в одном заброшенном доме попался учебник арифметики, дело вовсе пошло на лад. Поэтому на уроках было откровенно скучно. К тому же, большинство учителей не старались вложить в наши головы знания, а просто бухтели материал, предоставляя ученицам возможность заниматься своими делами.

Из чего вытекала вторая проблема. Я совершенно не умела контактировать со своими одноклассницами. Над моей мальчишеской внешностью девчонки посмеивались, гордо выпячивая подросшую грудь или подчёркивая тонкую талию. Своей талией я тоже была довольна, а вот о груди ничего сказать не могла, из-за отсутствия оной. Не зря же меня первое время за мальчика принимали, а в шапке со спины и вовсе путали с Дином.

Первое время конфликты были незначительными. Ну, задирают, шушукаются в сторонке и отворачивают носы при моём появлении - обидно, но не страшно. Но когда стали пропадать тетради, а в выданных учебниках появились вырванные страницы, я забеспокоилась. И решила ответить. Пакостила по мелочи, плела интриги и ставила на место, когда зарывались.