Бесстрашный

Кстати, уже при первых экспериментах с псевдонапалмом обнаружился интересный эффект. При ударе о землю заполненного горючкой горшка и его последующем раскалывании, смесь из снаряда не выливалась, а разлеталась-разбрызгивалась в разные стороны, в результате чего площадь поражения увеличивалась в разы.

Первоначально я попросил Балия напрячь пустоградских горшечников изготовить несколько сотен горшков круглой формы с узкой запечатываемой сургучом горловиной. Внутрь помещалось около пятнадцати литров смеси. Фактически, ведро, только круглое. И довольно тяжёлое. Оно отлично подходило для требушетов, но не годилось для баллист-стреломётов. Для последних пришлось выдумывать ёмкости иной формы.

Вариантом, какой я потом обозвал «изделием номер два», стал горшок в виде цилиндра с выемкой по образующей, чтобы было удобнее прикреплять его к древку стреломётной стрелы. Крепить эту боеголовку стало, на самом деле, удобнее, вот только точности выстрела это никак не способствовало. Хотя, с другой стороны, особая точность и не планировалась. Напалм, как известно, и в моём прежнем мире применялся по площадям, а не для одиночных целей и снайперского огня. Жаль только, сами по себе стреломёты могли бить гораздо точнее, чем просто куда-то «в ту сторону». И это натолкнуло меня на мысль изготовить «изделие номер три», а, сделав несколько образцов, усовершенствовать их до «бронебойных», для пробития магозащиты самого высокого уровня…

Полторы сотни «обычных» цилиндров со смесью мы израсходовали за полчаса. Эффект от стрельбы по незащищённым скоплениям войск оказался действительно впечатляющим. Особенно, в этом плане, не повезло вражеской кавалерии. Доведённые до ужаса кони носились по всему полю среди дыма и пламени, сбрасывая седоков, вламываясь ряды пехотинцев, получая от них удары мечами и копьями, падая и подминая под собой тех, кто не потерял голову и ещё пробовал их усмирить… Непрерывное ржание лошадей, их предсмертные хрипы вливались в истошную какофонию воплей сгорающих заживо имперских солдат, которым не повезло попасть под удары баллист с «напалом». Лишённые внятного управления, перемешавшиеся между собой имперские сотни мало-помалу превращались в толпу напуганных до усрачки людей, напрочь забывших о штурме наших позиций и желающих теперь одного: как можно скорее оказаться подальше от охваченного пламенем поля и летящих со всех сторон стрел и болтов.

Наши вовсю «помогали» им принять правильное решение: методично, несмотря на сумбур, отстреливали их командиров и магов, не давая тем самым восстановить порядок в мечущемся туда-сюда войске. А когда большая часть имперских солдат наконец-то качнулась в нужную сторону, то есть, в тыл, оба наших «вагенбурга» получили команду «Вперёд».

Всего за пятнадцать минут они прошли четверть лиги, фактически разрезав имперскую армию на две части, окончательно рассеяв их конницу и обратив в бегство штурмовые отряды.

По самым скромным оценкам, от противостоящего нам первого армейского корпуса осталось менее половины. Но это была ещё не победа. Путь нашим «вагенбургам» и эскадронам преградила магическая защита. Судя по руне «познание», она состояла из двух десятков соединенных вместе призрачных сфер, подпитываемых не меньше чем сотней боевых магов с уровнем силы от третьего до магистра. Да-да, в этом магическом контуре я даже вклад самого сенешаля почувствовал, между прочим, действительно члена Конклава…

За плёнкой защиты уже выстраивались не поддавшиеся всеобщей панике части и подошедшие из тыла резервы. Числом, как докладывала разведка, не менее пяти тысяч бойцов. Правда, уже без конницы и достаточного количества лучников и арбалетчиков. Но зато с магами, которые до сих пор имели очевидное превосходство над нашими рунными мастерами.

В одиночку со всей этой шоблой я справиться, конечно, не мог. Да, собственно, и не пытался. Моя иммунность к магическому воздействию какого-то явного преимущества нам в этом сражении не давала. Здесь и сейчас она являлась лишь фактором сдерживания, гарантией, что если по нам станут бить атакующими заклятьями, то очень и очень дозированно, из-за опасений, что в ответ может прилететь многократно.

Решение в тех условиях, в которых они оказались, вражеские командиры приняли максимально простое и очевидное. Раз с нападением не выгорело, значит, надо встать в оборону и ждать, когда подойдут подкрепления. А подкрепления подходить не спешили.

О чём говорят по связь-камню Нарий и Дарша, я слышал, благодаря их собственной безалаберности. Не думать и даже не подозревать, что противник имеет возможность легко подключаться к их «магически защищённой» беседе — по мне, это верх разгильдяйства. Привычка считать себя самыми умными и самыми сильными сыграла с магистрами злую шутку. Поскольку сейчас (спасибо иммунности и захваченным раньше камням Гидеона и Луха) я мог не только слушать их в общем режиме, но и включаться в беседу от имени другого члена Конклава. Например, Ризена или Менония. Жаль, правда, что долго дурачить их я всё равно не смог бы. Рано или поздно они должны были обо всём догадаться. Но пока этого не случилось, пудрить магистрам мозги следовало по полной программе.

Времени, чтобы закончить эту программу, у меня оставалось не больше часа. За предыдущие шестьдесят минут сенешаль уже трижды связывался с командующей пятым резервным корпусом Даршей, требуя от неё выдвигаться к месту сражения. Та в ответ лишь отбрехивалась и тут же звонила патрону — мессиру Менонию, по секретному коду «синий один», попадая на мой связь-камень и устраивая истерику на тему «что делать, как поступить?». Я в ответ, изображая второго верховного, успокаивал дамочку и вновь просил подождать и никуда не идти: что, мол, ещё немножко, и всё будет абгемахт. Правда, теперь, чтобы этот абгемахт приключился, мне надо было обязательно предпринять что-нибудь эдакое…

— Паргус! Готовьте изделия номер три.

— Понял, мессир! Готовим…

Наши баллисты катились по полю следом за «вагенбургами». На таких же повозках. В собранном виде, благо, в отличие от требушетов, места они занимали гораздо меньше, а для нормальной стрельбы требовалось лишь выдвинуть из-под телег «аутригеры», сиречь, выносные опоры, чтобы компенсировать отдачу от выстрелов.

Специальных боеприпасов Балий и его гончары-жестянщики изготовили мне всего тридцать штук. А всё потому, что работа оказалась уж больно мудрёная. Оно и понятно. Для мира, где бал правит магия, а не техника, всё, что сложней колеса, выглядит полубессмысленной блажью неожиданно зачудившего барина. Тем не менее, всё, что я требовал, мастера, пускай и со скрипом, но сделали. И сделали качественно, не подкопаешься.

Новый тип снарядов для стреломётов представлял собой всё тот же горшок цилиндрической формы, только теперь у него на донце появилась глубокая ямка, которой его насаживали на стрелу вместо обычного наконечника. С другой стороны горшок приобрел конусное острие с горловиной, в которую сперва заливалась спецсмесь, а затем устанавливался рунный взрыватель-воспламенитель.

Самое интересное, но совершенно непонятное для всех местных располагалось внутри горшка. Сразу за острием я потребовал установить тонкостенную перегородку из меди, выполненную тоже как конус, только обратно направленный, вершиной к донцу. «Напалма» между обоими конусами — медным и керамическим — не было. Зато проходила специальная трубка, от вершины к вершине, от воспламенителя к инициатору. Инициатор «взывчатой смеси» управлялся особой руной, над которой я корпел не менее часа, но в итоге всё же нарисовал, что хотел…

Конечно, будь у меня под рукой ВВ с высокой бризантностью, обошёлся бы без всякого рунного волшебства. Но поскольку тротила, пластида и гексогена у меня под рукой не имелось, пришлось кроме технологии использовать чародейство. Самую толику, только чтоб запустить основной процесс — создание кумулятивной струи, легко прожигающей хоть танковую броню, хоть магическую защиту наивысшего уровня…

— Огонь! — прозвучала команда.

Все двенадцать баллист выплюнули из своих длинных лож стрелы, увенчанные толстыми оголовками, внешне похожие на китайские ракеты-шутихи. Вот только начинку внутри себя они несли в тысячу раз более смертоносную, чем привычные фейерверки.