Без брака

– Все это совершенно неважно, – сказала я и смяла лежащий на столе листок бумаги. – Главное – это сеть клиник, которую нельзя увести у Виталия из-под носа и отдать его врагам. Бог с ними, загородными домами, бостонскими квартирами и всеми деньгами. Клиники мы должны отстоять.

– Будем взывать к здравому смыслу вашего бывшего помощника, – улыбнулась Ракова. – Мне кажется, что он у него есть. И Семейный кодекс он знает неплохо.

За весь прошедший месяц, полный кутерьмы и нервов, мы как-то совсем упустили Мишкин день рождения. Пять месяцев нашего мальчика мы пропустили, хотя до этого устраивали обязательную вечеринку. Теперь приближался теплый июльский день, когда Мишке исполнится полгода, и пропустить его я никак не могла.

Вот только как спросить у Виталия о праздновании, когда я знаю, что он с утра до вечера разбирается со своими делами, пытаясь минимизировать ущерб, который нанесли делам клиники за тот период, когда у нее были арестованы счета? Я видела, что мой любимый похудел, почернел и спал с лица. Он плохо спал, и, хотя и пытался улыбаться, я видела, что вся эта история дается ему нелегко.

К моей радости, вопрос о Мишкином празднике он поднял первым.

– Лена, а мы как будем отмечать полгода нашему медвежонку? – спросил он как-то после ужина, машинально съев все, что я положила ему на тарелку, и, кажется, даже не почувствовав вкуса.

– Я не знаю, хотя думала об этом, – улыбнулась я.

– И что надумала?

– Ничего, в первую очередь, потому что не понимаю, насколько уместны сейчас празднества.

– Лена, наш сын всегда будет во главе угла, – укорил меня Виталий. – Конечно, если бы не вся эта история, я бы отвез вас в Калининград. Помнишь, как мы волшебно отметили там Новый год? Почему бы и не повторить маленький праздник на море. Или ты бы предпочла Сочи? Там теплее.

– Мишке все равно еще рано купаться в море, – улыбнулась я. – Я бы предпочла любое место, где мы сможем побыть нашей семьей.

– Я не могу сейчас уехать, – извиняющимся голосом сказал Виталий.

Боже мой, он еще и виноватым себя чувствует. Бедный.

– Так и не надо, – успокаивала я.

– И даже за город мы уехать не можем. Там Варвара.

– Тоже не надо. – Я улыбнулась. – Ты никогда не любил этот дом. И уехать туда на лето я бы все равно не смогла. У меня работа, так же, как и у тебя. И Мишку с няней мы бы ни за что не отпустили.

– Не отпустили бы, – согласился мой любимый. – Я не могу возвращаться в квартиру, где не слышу его голосок. Хоть ему на природе будет полезнее, но нет. Такой вот я эгоист.

– И я тоже эгоистка, – кивнула я.

– На ресторан нет настроения…

– Значит, накроем стол здесь, у нас. Сашка мне поможет все приготовить. Позовем Натку с Костей и детьми. Антона, если Сашка захочет, а он согласится. Машку с мальчишками, Плевакиных. Я бы еще Диму с Женей позвала, но, пока суд не закончится, нельзя.

– Нельзя, – эхом согласился Виталий.

Было видно, что он все-таки находится во власти своих тяжелых дум. Он тряхнул головой, прогоняя их, словно наваждение.

– Значит, отмечаем дома. Договорились. За подарки отвечаю я.

Я тяжело вздохнула и закатила глаза. Сказанное могло означать только одно – медведей в детской станет еще больше.

* * *

Майор Таганцев торжествовал победу. Варвара Миронова все-таки позвонила ему и сообщила, что согласна написать заявление на адвоката Трезвонского, втянувшего ее в явно мошенническую историю с рейдерским захватом бизнеса ее бывшего мужа Виталия Миронова.

Константин до последнего сомневался, что Варвара Алексеевна придет в назначенное время на Петровку, 38, где Костя теперь трудился, чтобы он отвел ее в соответствующее подразделение, занимающееся именно экономическими преступлениями и рейдерскими захватами.

Тонкая ниточка, само заявление Мироновой, стала потихоньку разматываться, раскручивая весь клубок. Начиная заниматься этим делом, Таганцев и сам не знал, что получится столь захватывающе. Виталий Миронов оказался не единственной жертвой Коновалова, Гордина и прочей гоп-компании, лицом которой выступал Марк Трезвонский.

По той же самой схеме совсем недавно наказали алкогольного короля, владельца федеральной сети алкомаркетов Глеба Барандина. Коновалов предлагал ему продать пакет акций его компании, но Барандин отказался, за что и пострадал. Его жене Маргарите, до этого вполне обычной, сильно скучающей домохозяйке, подсунули тренера по фитнесу, с которым неискушенная Маргарита неожиданно для себя самой закрутила роман.

Свидетельства, подтверждающие неверность жены, послали Барандину по почте. И когда тот устроил разборку жене, изрядно накрученная молодым любовником женщина потребовала развод, да еще, разумеется, и с разделом имущества. Интересы Маргариты в суде представлял, разумеется, Марк Трезвонский. Дело он выиграл, поскольку брак Маргариты и Глеба был реальным, вместе они прожили двадцать с лишним лет, вели совместное хозяйство, и на жену даже оказались записаны кое-какие активы, что подтверждало ее участие в делах мужа.

Пятьдесят процентов, положенные ей при разводе, Маргарита взяла акциями предприятия, которые очень скоро оказались у Коновалова. Единственное, что досталось самой несчастной жене, это квартира, в которой она проживала вместе с детьми, да небольшая сумма на счете, на которую можно безбедно жить, пусть и без особого шика.

Потери бизнеса Барандин жене не простил, впрочем, как и измены, и все общение с ней прекратил, оставаясь на связи только с детьми. Те материнского «порыва» тоже не поняли, предпочитая большую часть времени проводить с отцом, да и были уже достаточно взрослыми. Маргарита осталась совсем одна. Любовник-тренер, разумеется, растаял в туманной дали сразу после окончания бракоразводного процесса, и несчастной женщине оставалось только кусать локти оттого, что она так глупо попалась.

Про развод Барандиных Таганцеву рассказал Олег Баташов, с которым майор встретился у Гороховых. Отец Фомы обещанную Саньке встречу организовал за пять дней. Олег Сергеевич оказался неплохим мужиком приятной наружности. Таганцев даже порадовался внутренне, что не взял на эту встречу жену. Нет, в Наткиной верности он был уверен, это когда-то, в прошлом, его ветреная супруга вполне могла увлечься статным и красивым бизнесменом, у которого, в отличие от Константина, правоохранительные органы были прошлым, а не настоящим.

Свой интерес к просьбе Гордина и делам Коновалова Таганцев объяснил прямо и честно. Понимал, что с такими людьми, как Баташов, юлить и недоговаривать не стоит.

– А я ведь сразу понял, что тут дело нечисто, – задумчиво проговорил Олег Сергеевич, когда Костя закончил свой рассказ. – Информацию о Миронове действительно я собирал, было дело. Это моя специализация – пробивать по базам человека, чтобы понять, стоит с ним иметь дело или нет. Ничего запрещенного в этом нет, обычная предосторожность больших бизнесменов. И Миронову я дал самые хорошие рекомендации, потому что все у него чисто и легально. И тот его старый, фактически не расторгнутый брак, был единственным пятном на всей биографии. Я даже думать не мог, что за это можно уцепиться. Да еще так крепко. Хотя мог бы и догадаться. Прецеденты были.