Без наставника
Шрифт:
— А дело было, стало быть, так, — начал Бекман и сунул газету в карман, чтобы освободить руки для жестикуляции. — Вчера вечером, так около половины одиннадцатого, иду я, значит, по школьному двору…
— Трезвый, господин Бекман?
— Ну, по маленькой я это, значит, пропустил, господин директор!
— Так!
— И впрямь совсем маленькую, малюсенькую, господин директор! Четыре-пять кружек пива и такую же гомеопатическую дозу можжевеловой. Двойная водка и…
— Дальше, Бекман!
— Вот, значит, только я вышел на неосвещенную часть дороги, гляжу: опять парочка делом занимается!
—
— Ну, это… спариваньем, господин директор. Вы уж на меня не обижайтесь. Ясное дело, ами со своей девкой. То есть, конечно, главного-то они еще не успели, но к тому шло. В общем коротко и ясно: схватил я, значит, американца за портупею, парни эти, я вам скажу, медлительные такие, им нужно…
— Дальше, Бекман!
— Так вот, я ему, значит, как раз выговариваю, вдруг, вижу, здесь, возле, значит, уборной, один нужду справляет. Я еще никак не решусь, американец ли виноват, или та фигура, она мне сразу подозрительной показалась, — а тот уже сам подходит ко мне и говорит: «Здрасьте, господин Бекман!»
— Кто, Бекман?
— Ну, тот подозрительный тип, который был возле писсуара.
— Но кто, кто это был, Бекман?
— Кто был? Да из шестого «Б», Рулль, вот кто был.
Гнуц ударил тростью по земле и с шипением выдохнул воздух.
— Вы уверены, Бекман? Абсолютно уверены?
— Так же уверен, как в том, что в церкви надо аминь говорить, господин директор! Голову готов дать на отсечение. Ошибка исключается: паршивец еще напоследок помочился, прямо на масляную краску! Гляньте, вот следы мочи.
Гнуц наклонился.
— Рулль, — прошептал он. — Кто бы мог подумать?
Гнуц выпрямился, борясь со своим смятением.
— Вон коллега Грёневольд, — попытался Бекман отвлечь директора. — Он нынче тоже ко второму уроку.
Грёневольд направлялся к ним, свернув с Гегельштрассе.
— Доброе утро!
— Приветствую вас, коллега! Ну, что вы скажете?
Гнуц протянул руку в направлении уборной.
— Эта отвратительная история, к сожалению, касается и вас, уважаемый коллега!
Грёневольд бросил быстрый взгляд на стену, повернулся и сказал:
— Надо знать подробности, чтобы разобраться в этой истории.
— Подробности? Разве вам недостаточно этой подлой пачкотни?
— Нет.
— Это был один из наших птенчиков! — пробормотал Бекман, используя короткую паузу, пока оба переводили дыхание. — Из шестого «Б». Я лично видел, своими собственными глазами!
— Хватит! — оборвал его Гнуц. — Вы, разумеется, понимаете, я ничего не имею против вас лично, коллега Грёневольд, но сначала я хотел бы сам расследовать это дело! В конечном итоге я несу ответственность за школу.
— Прошу вас! — сказал Грёневольд и открыл перед директором дверь.
— Можете быть уверены, что я досконально разберусь во всем, — сказал Гнуц на лестнице. — И на сей раз я приму решительные меры, самые решительные, чтобы другим неповадно было! В моей школе всегда царит порядок, а кто не желает ему подчиняться, с тем я разделаюсь самым решительным образом! Желаю удачи, коллега.
Гнуц захлопнул за собой дверь кабинета.
Грёневольд уже второй раз слышал, как кто-то стучится в дверь учительской, но он продолжал стоять
у окна, стараясь побороть неудержимый приступ отчаяния, которое охватывало его почти каждое утро. Только когда постучали в третий раз, он подошел к двери и открыл.Это был Рулль.
— Доброе утро, господин Грёневольд. Может быть, мне уже сейчас пойти сказать?
Грёневольд обхватил ручку двери.
— Это ты сделал? — спросил он, показывая большим пальцем через плечо.
— Это — нет!
Грёневольд выпустил дверь и схватил Рулля за руку.
— Правда нет, Рулль?
— Правда.
— Но разве дворник тебя здесь не видел вчера вечером?
— Когда Забулдыга меня видел, это уже было, господин Грёневольд. Правда! Я только проходил мимо, возвращался от вас.
Грёневольд с облегчением вздохнул, засмеялся и хлопнул Рулля по плечу.
— Ну, слава богу!
— Но, может, мне все-таки пойти сказать, что я вчера утром…
— Да, скажи, Рулль! И немедленно. Пойдем, я зайду вместе с тобой к директору.
Он закрыл дверь, помедлил и сказал:
— Нет, я думаю, будет разумнее, если ты пойдешь один.
— О’кэй!
Рулль сунул руки в карманы и пошел, шаркая ногами.
— Доброе утро, господин директор. Я хотел…
Больше Рулль не успел вымолвить ни слова. Гнуц влепил ему две резкие, звонкие пощечины. Очки Рулля полетели в угол. Дужка сломалась. Рулль поднял очки и попытался укрепить их на переносице.
— Я хотел сказать вам, что это сделал я, вчера…
— Плебей! — выдохнул Гнуц и снова ударил Рулля, сбив с него очки. На этот раз разбилось стекло. — Подлый, грязный плебей!
Он открыл дверь, ведущую в комнату для посетителей, и втолкнул туда Рулля.
— Останешься здесь, пока я не придумаю для тебя наказание, мерзавец! — прорычал Гнуц. — Твои дни здесь сочтены, можешь на меня положиться! Я сотру тебя в порошок, свинья!
Рулль сел в кресло.
— Встать! — заорал Гнуц. — Такой негодяй, как ты, не заслужил того, чтобы сидеть в порядочном кресле!
Гнуц стремительно промчался к двери, обернулся и спросил с угрозой:
— Кто еще? Кто еще участвовал в этой мерзости?
Рулль пытался скрепить свои очки. Но ничего не получалось.
— Я был один, — сказал он.
— Кто еще? А ну признавайся! Наверное, твой приятель Курафейский?
— Нет. Я один, господин директор! Честное слово.
Гнуц брезгливо отодвинулся от него.
— У такого подлеца, как ты, нет честного слова!
Он захлопнул за собой дверь и дважды повернул ключ в замке.
— Фрейлейн Хробок! — закричал он на всю лестничную клетку.
— Да, господин директор?
Фрейлейн Хробок испуганно выпорхнула из приемной.
— Сейчас же позовите сюда господина Випенкатена, господина доктора Немитца и господина Криспенховена!
— Доктор Немитц как раз разговаривает с кем-то по телефону, у него была небольшая автомобильная авария. Господин Криспенховен придет только к третьему уроку, господин директор.
— Тогда обойдемся без него. Шестой «Б» может идти домой. Учителя нужны мне здесь. Скажите господину Випенкатену, пусть позаботится, чтобы все шло по заведенному порядку.