Без права на поражение (сборник)
Шрифт:
Николаевич, присутствовавший на допросе вместе с Саломахиным.
— Нет.
— И не слышали ничего?
— Слышала. Да и у Геннадия спрашивала. Сказал, что убитого возле узкоколейки нашли.
— И больше ничего?
— Велел ни в какие разговоры не соваться, а то затаскают по разным следователям...
— Вы помните, во что был одет Афанасий Мельник? — заканчивал писать Моисеенко.
— Обыкновенно...
— Обувь какая, не забыли?
— В сапогах приезжал.
Татьяна Печеркина уже не выглядела робкой. Она начинала
разговоров, на все вопросы отвечала с безразличной откровенностью, не желая ничего утаивать,
чтобы быстрее уйти отсюда, И по взгляду ее было видно, что думает она уже о чем-то своем, а в
этой комнате ей добавить к сказанному нечего.
Да и Анатолий Моисеенко уже подбирал бумаги.
В кабинете стояла тяжелая прокуренная тишина.
Дмитрий Николаевич подошел к окну и открыл форточку. Прошелся по кабинету,
остановился возле Печеркиной:
— У меня больше вопросов нет.
— Значит, свободны вы, товарищ Печеркина,— сказал Моисеенко.
Она поднялась, и взгляд ее остановился на столе, где у самого края лежал ремень Геннадия
Печеркина, Спросила:
— А ремень-то где нашелся?
Трое переглянулись.
Ответил за всех Дмитрий Николаевич:
— На руке у Афанасия Мельника. На торфянике-то вашем его нашли убитым. Ничего от
него не осталось, по документам кое-как установили. Вот теперь выясняем все остальное...
Она ничего не ответила. Только едва приметно качнула головой.
25
Клавдия Коляскина пришла из камеры в кабинет Моисеенко немного побледневшая, но
бодрая. Оглядев комнату с незнакомым человеком за столом, она будто растерялась,
насторожилась. Зато увидев в дверях входящего Саломахина, облегченно вздохнула,
обрадовалась:
— Слава богу! А то думала, что к незнакомым попала...
— К знакомым, к знакомым, Клавдия Поликарповна,— успокоил ее Василий Тихонович.—
Как же я могу вас оставить, коль еще в Шадринске обещал довести наши разговоры до конца
здесь.
— Вот и хорошо,— согласилась она.
— Я готов, Клавдия Поликарповна, считать наш разговор в Шадринске недействительным,
— серьезно сказал Василий Тихонович,— если вы обещаете мне быть откровенной во всем...
здесь. Вот с этим человеком.— И он представил ей Моисеенко.
— Так разве я что соврала? —удивилась она.
— Как вам объяснить?.. Вы утверждали, что Афанасий Мельник ночевал у вас ночь или
две, а потом отправился в Свердловск. А мы узнаем, что вы с ним провели вместе чуть не две
недели... Вы говорили, что Геннадий Печеркин в то время у вас не появлялся, а потом
оказывается, что он был, да еще не один, а с женой, и ночевал у вас тоже...
— Так ведь кому охота, товарищи следователи, про себя такое рассказывать? — Коляскина
закраснела от волнения и впервые отвела взгляд.—Женщина я одинокая, оттого и смолчала, что
дурной
славы боялась: соседи ведь у меня...— Выходит, жил у вас Афанасий Мельник?
— Куда деваться? — вздохнула она.— Винюсь...
— А что скажете о Геннадии Печеркине?
— Они с Татьяной переночевали только одну ночь, Правду говорю!
— Допустим. Скандалили они с Мельником?
— Что вы! Выпивали честь честью.
— Зачем же Геннадий за нож хватался?
— За какой нож?..
— Ну вот...— Василий Тихонович откинулся на спинку стула.— Опять вы уговор
нарушаете.
— Да истинный крест!..
— Не нужно, Клавдия Поликарповна. Послушайте, я прочитаю вам протокол допроса
вашего дяди, потом племянника и его жены.
Коляскина внимательно выслушала показания своих родственников и серьезно сказала:
— Раз они все видели, значит, так оно и есть. Только меня в это время в квартире не было,
Наверное, за водкой бегала. Потому и вам не могла про то сказать.
— В этих же протоколах написано, что вы в тот вечер решили вместе со всеми ехать в
Свердловск,— строго заговорил Моисеенко, перечитывая бумаги, привезенные Саломахиным.—
И ездили. Чем была вызвана ваша поездка?
— Давно не бывала, да и Афанасий просил пособить ему железо с шифером купить. Вот и
поехала...
Коляскина без оговорок не принимала ни одного опровержения своих первоначальных
показаний. Саломахин и Моисеенко выкладывали одно свидетельское показание за другим,
теснили Коляскину шаг за шагом и, наконец услышали от нее последнее: была с Мельником в
Соколовке.
— Татьяна Печеркина заявила, что вы в то утро собирались уехать вместе с Мельником.
Почему вы изменили свое решение?
— Буран поднялся,— ответила она.— Я и подумала с какой стати я буду мотаться за этим
железом?.. Лучше поеду обратно.
— Проводили, значит?
— Проводили.
— До поезда?
— До поезда.
— Странно,— Саломахин долго молчал. Наконец сообщил ей:—А здесь его нашли
убитым, Клавдия Поликарповна...
— Где нашли? — испуганно спросила она.
— Недалеко от той самой станции, до которой вы проводили его. Вот нам и непонятно, как
вы его провожали,— не скрывая раздражения, сказал Моисеенко.
— Неправда это!— возразила она нервно.
— Как же неправда? А ремешок, которым его за руку оттащили в сторону от соколовской
дороги?
— Смеетесь вы надо мной. И что вам от меня надо?!
— Только одно: быть откровенной до конца.
— Ничего я про это не знаю!..
26
Одновременно с допросом Коляскиной Дмитрий Николаевич Суетин допрашивал
Печеркина.
С Геннадием Печеркиным разговор начался иначе. Приготовив бланки протокола допроса,
Суетин долго ходил по кабинету. Заметив, как Печеркин жадно глядит на его папиросу, молча