Безмолвный

Иногда мне кажется, что определенный тип людей селится в определенных квартирах десятилетие за десятилетием. Быть может, их привлекает район, какая-то особенность планировки или запах. Безумный гений и хромой последовательный сторонник единобрачия, хранящий пистолет в ящике стола; тот, кто создает вдохновенный бардак, и долготерпеливый любитель чистоты, каждый вечер наводящий в шкафах порядок; тот, кто обычно заваривает чай, и тот, кто обычно забывает его выпить. Ты входишь в квартиру, и она спрашивает: ты сюда впишешься? Ты – один из тех двоих? Как будто в каждой квартире есть предопределенные, записанные где-то в стенах роли, что предстоит играть. Это место твое? Кем из тех двоих станешь ты?

Я пропитался запахом квартиры «221б». Или она – моим.

Может, стоит начать именно с этого, с квартиры. Именно она сделала нас тем, что мы есть. Мы прибыли сюда, и каждый из нас занял свое место. Мы – две противоположности, слитые в единое целое.*

Помню, я поднимался по лестнице и думал, что это, наверное, неподходящий вариант. Ступеньки. А я - с тростью. Правда, мне не хотелось, чтобы это меня сдерживало: ни капли, я вполне способен справиться с собой. Я могу с этим справиться. Я хотел следовать за тобой - вот все, что я знал. Ты восхитил меня. Этот твой из ряда вон выходящий сайт, твой умный взгляд… То, как много ты узнал обо мне тут же… Я был заинтригован. Не знаю, быть может, уже тогда я понял, что могу тебя полюбить.

Не хочется даже допускать мысль о том, что я тогда воображал, будто ты сможешь меня спасти. Таким оптимистом я вовсе не был.

Интересно, не получится ли из этого в итоге любовная история. Она могла бы перескочить через ряд реальных преступлений непосредственно к романтике: мы встретились, полюбили друг друга, ты разыграл самоубийство, и ты вернулся. Нет. Это был бы воображаемый ты и воображаемый я. И в начале, в самом начале, все было вовсе не так. Таким все стало лишь после. Не знаю.

Мы зашли в эту квартиру вместе. Ты ей гордился, пытался похвастаться ею, самую малость. После той комнатушки, где я жил, «221б» показалась дворцом. Она выглядела почти до неприличия огромной. Ну, правда, кому нужно столько места? Остатки щедрости девятнадцатого века, результат годами производимых обновлений и снесенных, чтобы что-то вместить, стен. Насколько я могу судить, свой окончательный вид это место приняло в результате ряда неудачных попыток его осовременить.

Вопреки всем этим усилиям квартира не выглядит и никогда не будет выглядеть современной – она Викторианская до мозга костей. Она была и навсегда останется жильем Викторианской эпохи. Ее разобрали на кусочки, а затем воссоздали вновь, поддавшись влиянию моды и обстоятельств, подготовили для кого-то выдающегося и впечатляющего. Для такого, как ты.

Гостиная огромна по любым меркам. Не будь всех этих твоих коробок, стопок бумаг и книг, гарпуна и тех прочих вещей, которые абсурдно держать в квартире – она казалась бы пустой и нелепой. Пространства здесь с избытком. В кухне я без труда обходил твои многочисленные эксперименты, а масленке и хлебнице всегда находилось место среди всех этих мензурок и колб. Кто бы ни строил этот дом, он знал, что жильцам «221б» потребуется много пространства, чтобы разместиться вдвоем.

Но, несмотря на это, прямо сейчас тебе здесь тесно. Ты снова расхаживаешь по комнате. Ты терпеть не можешь быть в ловушке, ожидание тебе ненавистно. Подходишь к окну, отдергиваешь занавеску. Не нужно, Шерлок. Отойди оттуда. Но ты не двигаешься, остаешься на месте, стоишь там, будто вглядывающийся в ночь призрак. Как будто можешь заставить фургон взорваться силой взгляда. Ты стоишь слишком близко, а мы не знаем, какой именно силы будет взрыв. Быть может, Моран как раз и ждет твоего появления у окна, быть может, он уже внутри периметра. Может, желает убить нас обоих.

Я не скажу ничего, пусть мне и хочется обратного. Отойди оттуда, Шерлок. Мы застряли здесь, он прижал нас к ногтю, загнал тебя в угол и даже не подозревает об этом. Здесь мирно, тихо. Отвратительно, знаю. Ты этого не выносишь. Отойди от окна, Шерлок. Иди ко мне, ляг рядом, я прочту тебе уже написанное.

Начну с кошмара и двинусь вперед. Ты знал, что они мне снятся? Я ни разу тебе не признавался в этом, но ты, вероятно, знал.

Уже за полночь. Я вымотан. Миссис Хадсон оставила на журнальном столике печенье, мы пока съели лишь половину. Полагаю, она тоже нервничает: заняться выпечкой – весьма продуктивный способ борьбы с волнением. Она сказала, что идет в кровать, но крайне сомневаюсь, что она сейчас спит. Вероятно, просто смотрит в потолок и ждет, когда услышит это. Бум. Звук взрыва. Мы все в ожидании, и стены едва сдерживают нас.

Отлично: смотри в окно, Шерлок. Я попытаюсь хоть что-то написать. С чего начать? Конечно, с моей жуткой комнатушки, с прогулки в парке. Это ведь даст общее представление. Мне нужно объяснить, кем я был до встречи с тобой.

Из Афганистана я вернулся с простреленным плечом и непонятной хромотой. Я снова был в Лондоне, но чувствовал себя потерянным. Ночи были полны кошмаров о перестрелках, духоте и песке. Я просыпался и видел стены крохотной комнатушки, слышал, как стучит по подоконнику дождь. Все казалось таким временным, вся моя жизнь сжалась до пространства внутри этих четырех стен, одного чемодана, трости и психотерапевта. Я не знал, куда себя деть. Война осталась далеко, я был один во всем мире, не считая сестры, но с ней мы никогда не ладили. Я был одинок, жил в крохотной комнатке и понятия не имел, что же мне делать с доставшейся мне жизнью. И вот, в один день, прогуливаясь по парку, я услышал, как кто-то меня окликнул.

И тогда моя жизнь изменилась.

Может, стоит описать Стэмфорда? Я просто…

Оу.

И давно ты уже стоишь здесь и смотришь на меня вот так? Ты не отрываешь от меня взгляда, и на твоем лице выражение… словно бы изумления. Как будто ты удивился, увидев меня здесь, удивился, что я вообще существую.

Мне знакомо это чувство: уверен, я сам смотрю на тебя точно так же. Три года порознь – слишком долгий срок, нужно время, чтобы привычное чувство одиночества ушло. Теперь это не сон, не фантазия. Ты здесь, рядом, и я тут. Во плоти, снова дома. Смотришь на меня, как будто пытаясь что-то понять. Неужели ты еще не вычислил все, что только возможно? Нет. Думаю, что я это понимаю. Есть нечто, что нам с тобой требуется обсудить. Я не знаю, как к этому подступиться. И не до конца уверен, что этого хочешь ты.

Я о разговоре сейчас. Не уверен, как начать, и не уверен, чем он закончится. Все время кажется, что сейчас не время. Где-то там есть псих, готовый убить меня прямо сейчас. Это кажется более насущным, не так ли. И все же: да, я знаю, Шерлок. Я знаю.

Было…

Когда-то я представлял, что заниматься с тобой сексом окажется некомфортно и странно. Но это произошло и оказалось совсем не так. Совсем по-другому. Вопреки всей твоей угловатости и граням, ты такой же человек, как и все мы. Думаю, это тайна. И это нормально. Я не против, если ты будешь делиться своими тайнами лишь со мной, и я никому о них не проболтаюсь.

Прошлой ночью ты забрался ко мне в кровать, и я целовал тебя. И между нами было то, что было. То, что я представлял себе миллионы раз, то, что годами населяло мои фантазии, но так и не случалось раньше. Ты тоже об этом думал, так ведь?

Было…

Это было потрясающе. Восхитительно.

Да, именно так. Ты тоже так думаешь, не правда ли? Мне бы хотелось, чтобы это произошло снова, Шерлок.

На самом деле, мне хотелось бы, чтобы это стало привычным.

Я знаю, что ты не придерживаешься вообще никакого режима сна. Знаю, что ты, бывает, не спишь всю ночь, сосредотачиваешься на том или ином расследовании, или на заинтересовавших тебя данных и даже не замечаешь, что уже рассвет. Но когда ты все-таки будешь спать, мне хотелось бы, чтобы ты спал со мной рядом. Мне хочется, чтобы это стало настолько привычным, что забираться ко мне в кровать было для тебя совершенно обычным делом. Чтобы это стало чем-то естественным, наравне с дыханием. Быть может, в какой-то момент тебе это наскучит, и это нормально. Проявлению фантазии в этой области есть много путей, и я буду готов.

Мне хочется спросить: когда ты понял? Однажды мы поговорим об этом. Но не сегодня. Не сейчас. Пока я не стану спрашивать. Не уверен, что ты поймешь, о чем я, не уверен даже, что ты будешь знать ответ. Быть может однажды, в ночи, когда будет погашен свет, и ты будешь беспокойно ворочаться. Тогда я повернусь к тебе, проведу рукой по твоему животу и задам этот вопрос. Когда ты понял, Шерлок?

«Понял» - что? Ты, разумеется, ответишь именно так, невзирая на то, что будешь знать, о чем я. Потому что ты – это ты, и вовсе не имеет значения, что изменилось между нами.