Безвыходное пособие для демиурга

– К лешему Даньку и Пашку! Да здравствует свобода!

Проститутка не удивилась, видать привыкла к кутежам.

Мы чокнулись. Выпили. Еще раз, еще.

После третьей бутылки в голове моей зашумело. Я привлек к себе девушку, уронил ее на кровать, навалился сверху и сказал:

– Если бы ты знала, до какой степени продажен этот мир! Увы, даже ты видишь лишь пену водоворота, а я вынырнул из самой адской воронки.

Глаза проститутки заметались.

– Нет, Марина, я не сумасшедший.

– Я не Марина. – еле слышно прошептала девушка.

– Да какая разница? – я рассерженно встал и ушел в туалет.

Меня тошнило. И в прямом, и в переносном смыслах. Мутило от всего. От Ордена, от убийства того глупого автоматчика, выскочившего из укрытия, от тщетности кому-либо что-то доказать, от себя самого…

Умывшись несколько раз подряд, я приглушил рвотные позывы. Это все с голодухи. Психую, ничего не ем. Все чай да кофе. Вот и развезло.

Когда я вернулся в комнату, девушка уже убрала свою одежду в шкаф. Она лежала, маня меня пальчиком. Профессионалка.

Я лег рядом, повернулся на спину. Женская рука скользнула по рубашке.

От выпитого голова кружилась. А перед глазами стояли все тот же зал суда и насупленный Даниил Иванович. А вокруг нас, всюду были осуждающие лица магистров и инквизиторов. Эти лица были сами по себе, они не имели тел. И они вращались все быстрее и быстрее.

– Слышишь? – я забыл, как звали девушку. – Погоди. Просто положи мне голову на плечо. И ничего больше.

Я понимал, что моя просьба кажется забавной, но я ведь платил за подчинение. И я боялся уснуть один. А в сон клонило.

И тут я вдруг снова услышал зов «Некрономикона». Это был тихий, неразборчивый шепот. Так я вывалился из реальности, проваливаясь во мрак забытья.

Когда я очнулся, голая девушка сидела на подоконнике и грызла грушу. Я приподнялся на локтях и потряс головой, разгоняя ощущение затянувшегося кошмара.

– Даже не знаю, за что с тебя деньги брать? За потерянное время, что ли? Какие нынче мужики дохлые пошли! – ехидно заметила гостья.

Она напрашивалась, она хотела именно меня, вот ведь какая чертовщина! Но это я ее нанял, а не она меня. Все в этом мире встало с ног на голову!

И вот теперь неудовлетворенная и обиженная проститутка покачивала ножкой и не одевалась. Другая давно бы обшарила номер, выгребла бы все деньги, смоталась и радовалась бы, что ей такой идиот попался.

Мне почему-то стало неловко. Я застегнул рубашку, заодно проверил, на месте ли талисман. Сел.

И вдруг меня снова окатила волна непонятного холода. В ушах застрял дикий визг тормозов.

Да что же это, в конце концов?!

Проститутка, конечно же, ничего не почувствовала. Без меня она выцедила пару бутылок шампанского, и теперь в ее глазах плясала дикая похоть: «Возьми меня! Хочешь, на колени встану?»

Я поднялся на ноги. Я знал, что напротив балкона на третьем этаже странного дома, где несколько часов назад столкнулись машины, что-то стряслось. Скорее всего, кого-то сбило. Насмерть. Я это чувствовал. А еще я знал, что именно сейчас «Некрономикон» открыт.

– И это все? Время плотских утех миновало? – в голосе девушки уже не было сарказма, в нем сквозило раздражение. Она явно пыталась хотя бы разозлить меня. Но мне уже было не до игр.

Я проверил деньги и документы в заднем кармане брюк, потом вышел, хлопнув дверью. Все, глупости остались за порогом. Меня призывала великая тьма. И я, проповедник серой идеи западного оккультизма, бывший дозорный первого ранга, я, Игорь Столяров, откликнулся.

Мрак потянул меня вниз. Бегом по лестнице, скорее к курящему за баранкой таксисту:

– Гони, шеф!

– Куда, черт окаянный?

– Прямо по проспекту. Скажу, где притормозить.

Водитель, увидев десять тысяч теньге, присвистнул. Мотор тут же взревел, машина рванулась с места.

Куда я спешу? Зачем?

Меня позвала тьма.

В этот миг я сам себе казался мотыльком, летящим на свет. Я так же, как ночная бабочка, рвался на яркий огонь фонаря, продираясь сквозь ночь непонимания, и, хотя осознавал, что, приблизившись, непременно обожгу крылья и рухну вниз, но это не могло меня остановить!

Впереди дорогу перекрыли, полицейские выставили патруль. Значит, я угадал. Здесь, все-таки, кого-то сбили!

– Шеф! Тормози!

Таксист ударил по тормозам.

– Спасибо, шеф! – я выскочил из машины и бегом отправился в нужный подъезд.

И как здесь только живут?

На стене ржавым пятном выделялись давно не существующие почтовые ящики. Явственно пахло мочой, ступени были в свежих подтеках. Электрические щитки смотрели пустыми дырами, счетчиков в них не было. Зато во все стороны торчали перемотанные изолентой провода. Перила держались на одном, двух штырях, их колыхало ветром, дующим сквозь разбитые окна. На площадке второго этажа дожидалась кого-то недопитая бутылка «Клинского» и кучкой тлели смятые окурки.

На третьем этаже я растерянно остановился: какая из четырех дверей – моя?

Ответ пришел сразу. Из дверного косяка тянуло холодом. Это «Некрономикон» подсказывал верный путь.

Я толкнул дверь. Она беззвучно отворилась. Впереди зиял сумрак коридора. Я оглянулся, торопливо шагнул внутрь. За мной щелкнул английский замок, и тут же ощутил цепкую хватку пальцев на горле:

– Что, сука, приперлась?

Похоже, хозяин сбрендил.

По отработанной годами привычке я сделал бросок. Нападавший оказался к этому не готов. Я отшвырнул незнакомца в угол, нанес удар носком ботинка. Судя по вскрику, попал куда метил.

Нашарив на стене выключатель, щелкнул. Под потолком зажужжала лампочка, но светлее от этого не стало.

Да что здесь творится?

На полу, зажимая руками мужское достоинство, корчился колдун. Он походил на призрака, а не на живого человека. И сквозь пальцы его левой руки пробивался серебристый свет.

– Цодакара эка цодакара… – вдруг явственно прохрипел маг, – оца цодамерану!

Кто его знает, какие силы он призывал? Я отпрыгнул в сторону, распластался на полу, прикрыл голову руками. Но ничего не произошло. В меня не ударила цепная молния, из сумерек не вырвался пылающий монстр, земля подо мною не разверзлась…

Тут только я понял, что враг плачет. Навзрыд, захлебываясь словами, точно ребенок, разбивший коленку и ругая за это камень, лежавший на дороге.

Я поднялся.

В комнате стало значительно светлее. Теперь я уже различал двери, ведущие в зал и на кухню. Видел и колдуна. Никакой это не магистр. Взгляд его был блуждающим, руки тряслись. Волосы были длинными, всклокоченными. Это был сумасшедший. Но что-то благородное все еще сквозило в его облике. Перепуганный до смерти, он прижимал к груди левую руку, из-под пальцев которой бил свет. Это впечатляло. На мгновение мне даже показалось, что мой противник, как Данко, вынимает свое сердце, чтобы осветить дорогу.