Безжалостные клятвы

– Тише, – сказала Айрис, заметив, что на них стали оборачиваться. – Да. Мы с Киттом поженились.

– Когда это случилось?

– На фронте.

– О, ты должна мне столько всего рассказать, Уинноу. Или мне теперь называть тебя Китт?

– Уинноу сойдет. – Айрис отпила чай. – Долгая история. Боюсь, придется поведать ее потом. А сейчас мне нужно знать, как статья Китта попала в «Вестник». Он прислал ее письмом? На имя Отри? Она была написана от руки или уже напечатана?

Сара нахмурилась.

– Знаешь, это было очень странно. Два дня назад я сидела в кабинете Отри, принимала его заказ на ланч, когда в дверь постучал какой-то мужчина.

– Кто это был? – спросила Айрис. – Как он выглядел? Как его звали?

– Я… я не знаю, кто это был. Я даже лица его не разглядела. Помню, что он был высокий. В плаще с капюшоном. Голос у него звучал как-то грубовато и странно, с протяжными нотками – не то чтобы неприятно, но меня мороз пробрал.

Айрис откинулась на стуле и хрустнула пальцами. Должно быть, это был приспешник Дакра. Один из его самых доверенных слуг побывал в Оуте, совсем рядом с кафе, где они сейчас сидели. Как он мог двигаться настолько незаметно, что его никто не видел? Он прибыл в Оут на поезде? Или пришел пешком с самого фронта? А может, приехал на автомобиле?

Волоски на руках встали у нее дыбом. Оказывается, война гораздо ближе к городу, чем она думала.

– Значит, этот мужчина передал Отри статью Китта, – подытожила Айрис.

– Да. Он сказал, что отдаст ее Отри за определенную цену.

– И какова цена?

Сара погладила изящную ручку чашки.

– Отри может напечатать статью, но только если согласится публиковать все статьи, которые ему доставят. С этой минуты он не сможет выбирать.

– То есть будут еще статьи?

Сара кивнула.

– Отри был очень доволен. Он попросил меня выйти из кабинета, чтобы открыть конверт без посторонних. Через пару минут снова позвал меня и велел отнести статью на стол Бентону на вычитку. Я так и сделала. По пути глянула на нее и была потрясена, когда увидела, что ее написал Китт.

– Написал от руки?

– Нет, напечатал. Я просто хотела сказать, что была поражена, когда поняла, что он снова решил писать для «Вестника», особенно после того, как ушел от Отри с таким скандалом.

Статья Романа была напечатана. Значит, у него есть пишущая машинка.

«Надеюсь, что одна из “Алуэтт”», – подумала Айрис.

– А Китт… Уинноу, он попал в беду? – спросила Сара.

– Думаю, да. И я хочу попросить тебя сделать нечто противозаконное и очень опасное.

– Противозаконное?

– Да. Я бы не стала просить, если бы не отчаянная необходимость.

Сара криво усмехнулась. Поставив чашку на столик, она переплела пальцы и с заговорщицким видом наклонилась к Айрис.

– Слушаю.

– Ты же хорошо знаешь музей?

– Да. Хожу туда с папой каждые выходные.

Айрис прикусила губу. Пути назад не будет, но другого выхода не было. Ее занимала лишь одна мысль: снова написать Роману. Восстановить магическую связь, перекинуть ее через пороги и многие километры, охваченные войной.

– Приндл, мне нужна твоя помощь, чтобы проникнуть в музей.

К чести Сары, она лишь вытаращила глаза.

– Хорошо. А зачем?

– Мне нужно украсть пишущую машинку.

6 Мы предпочитали средние [1] имена

1

От англ. middle name – имя, расположенное между личным именем и фамилией. – Прим. ред.

По всем законам я должен быть мертв. Я не должен сидеть за столом и писать эти слова. Я не должен дышать – вдох, выдох, вдох – и смотреть на звезды, чувствуя, каким необъятным прекрасным холодным стал мир теперь, когда я избежал смерти. Я словно гость, злоупотребивший гостеприимством. Я не знаю, что еще побуждает меня вставать на рассвете и идти вперед, кроме этой песни истории, сокрытой в моих шрамах. Она что-то нашептывает мне, хотя я не вполне улавливаю слова.

– Ты должен лежать в могиле, – говорит мир так громко, что заглушает все остальные звуки.

И все же я прижимаю пальцы к шрамам на моей коже – мягкой, нежной, теплой, как и текущая под ней кровь, – и слышу: «Божество… Кто-то удерживает тебя здесь, чтобы ты дышал, двигался, жил».

Роман убрал пальцы с клавиатуры печатной машинки. Нужно писать новую статью для Дакра, но как только он сел за работу, в голове возникли совсем другие слова.

Уже стемнело, в доме было тихо. Но если прислушаться, можно было различить приглушенный голос Дакра на первом этаже, скрип половиц под сапогами и скрежет входной двери.

Здесь так было каждый день – таинственные встречи, приходы и уходы. Роман все время сидел на втором этаже, брал еду в комнату и делал заметки для Дакра, когда бог подавал ему идеи для статей. Роман мог бы счесть себя пленником, если бы не ужас, который он испытал в запертой комнате под землей.

Он подумал о двери в гостиной, ведущей в другой мир.

Дакр хотел, чтобы новая статья была готова завтра утром, и Роман вздохнул, глядя на свои печальные строки. Болела голова, как будто он перенапрягся в тот день, когда пытался вспомнить потерянные годы. Он потер глаза и смирился с тем, что сегодня слова к нему просто не идут.

Китт встал, разминая затекшие плечи, погасил свечи и постоял в темноте, вдыхая тени и струйки дыма. Медленно, на ощупь, добрался до тюфяка и лег на холодные одеяла прямо в комбинезоне и ботинках.

Наверное, он устал сильнее, чем думал.

Заснул он через несколько мгновений.

* * *

Девочка. Маленькая хрупкая девочка с двумя косичками цвета воронова крыла – такого же оттенка, что и у него. Щеки у нее раскраснелись от летнего зноя. Улыбаясь, она тянула его за руку.

– Сюда, Карвер! – воскликнула она.

Роман засмеялся и послушно пошел за ней по траве. Они шли босиком, в венках из маргариток – хорошо, что отец не видел. Перед ними расстилался сад с увитыми плющом беседками и идеально подстриженной живой изгородью. Под знойным полуденным солнцем цвели розы, жужжали пчелы и гудели стрекозы.

– Дел, куда ты меня ведешь? – спросил он.

Сестра тянула его дальше.

– В тайное место, – хихикнула она.

Они шли в конец сада, в самую чащу, где их было не видно из дома. Среди терновника росла дикая ежевика. Они ели ее горстями, перепачкав руки фиолетовым соком.

– Роман? Джорджиана? – позвала мама. – Пора ужинать.

«Теперь я вспомнил, – вздрогнув, подумал Роман. – Мы предпочитали средние имена».

Вспыхнули еще воспоминания, сливаясь одно с другим. Роман переживал дни, которые когда-то казались скучными и несущественными – снова и снова одна и та же рутина, – но теперь эти новые открытия успокаивали и завораживали. Он больше не был один в этом огромном доме. У него была сестра Дел – беззаботная, смелая и капризная.