Безжалостные клятвы

Айрис не знала, чего ожидала. Вернет ли гардероб ее письмо неоткрытым или Роман напишет ответ за считаные секунды? К ее потрясению, ничего не произошло.

Она расхаживала по комнате с воспаленными глазами, измученная, понимая… что ничего не произошло.

Ее письмо исчезло – магия перенесла его куда-то, но Роман не ответил.

Сломленная, она опустилась на кровать и уснула под шум дождя. Ей снились только серые пустые пространства.

8 Кличка ручной улитки

Роман проснулся от солнечных лучей, танцующих на лице.

Он не сразу понял, где находится. Дыхание сбилось, а разум туманил сон, который он не мог вспомнить. Но постепенно он начал узнавать окружающие предметы.

Перед глазами стояла пишущая машинка. Рядом с ней расплылась лужица воска от догоревшей свечи. Его щека лежала на твердой поверхности стола, а когда он поднял голову, к коже прилип лист бумаги.

«Я в комнате, которую мне дали. Я в безопасности».

Должно быть, ночью он уснул за столом. Роман потер онемевшую мышцу на шее и со стоном поднялся.

В тот момент он заметил.

Лист бумаги на полу, прямо рядом с гардеробом.

Роман нахмурился. Он не помнил, чтобы бросал там бумагу. Подойдя к шкафу, он взял листок и с изумлением прочитал:

1. Как звали мою ручную улитку?

2. Какое у меня среднее имя?

3. Какое время года я больше всего люблю и почему?

Китт пялился на эти слова, пока буквы не начали сливаться.

– Что это такое? – прошептал он.

Он открыл дверь шкафа, надеясь что-нибудь там найти. К его разочарованию и облегчению, там ничего не было, кроме трех плащей на вешалках и сложенного заплесневелого одеяла на полке.

В этих вещах не было ровным счетом ничего волшебного.

Роман закрыл дверь и перечитал послание. В груди что-то слабо отозвалось. Он насторожился и вместе с тем ощутил жажду докопаться до истины.

«Я должен знать ответы на это?» – подумал он, глядя на послание.

Как мог он оплакивать то, чего не помнил? Есть ли слово, чтобы описать чувство, которое оседало на его плечах словно снег? Холодный, мягкий и бесконечный; тающий, если к нему прикоснуться.

Он еще пытался разобраться в своих чувствах и этих трех загадках, когда услышал за стеной тяжелые шаги. Кто-то шел к его комнате. Роман убрал листок в карман, поцарапав уголком ладонь, как раз в тот момент, когда дверь открылась.

– Собирай вещи, – сказал лейтенант Шейн. – Мы наконец уходим из этой дыры. Через пять минут встретимся под лестницей.

Так же быстро, как появился, лейтенант исчез, оставив дверь приоткрытой.

Роман выдохнул, но тревога не проходила. Дакр разговаривал с кем-то внизу. По паркету топали тяжелые сапоги. С улицы доносился рокот двигателей – солдаты заводили грузовики.

Они собирались покинуть этот печальный город, и Роман со страхом думал, куда они отправятся дальше.

Он собрал свои пожитки. Их было немного. Убрав пишущую машинку в футляр, Роман достал странное послание и снова принялся его изучать. Какая-то шифровка? Разве люди держат ручных улиток?

Он бросил письмо в мусорную корзину и направился к двери. Но вдруг что-то внутри него туго натянулось, как будто кожа сейчас лопнет. Он вернулся к мусорной корзине и достал записку, сунул ее обратно в карман и спустился по лестнице, думая о том, что это послание может заинтересовать Дакра.

Входная дверь была открыта, и прихожую заливал солнечный свет. Пахло выхлопами грузовиков и табачным дымом, с кухни несло подгоревшим беконом. Шейн стоял на пороге, сцепив за спиной руки, и отдавал приказы рядовому. Роман воспользовался случаем, чтобы рассмотреть смежную гостиную.

Дверь, через которую он когда-то прошел, которая связывала верхний мир с подземным, была широко распахнута.

Китт еще смотрел в темный проход, чувствуя, как по коже бегут мурашки, когда оттуда вышел Дакр. Бог закрыл за собой дверь и взялся за ключ, который висел у него на шее на длинной цепочке. В прошлые встречи Роман ее не замечал, но не исключено, что Дакр прятал цепочку под униформой.

Бог запер дверь и снова убрал ключ под одежду. Почуяв внимание Романа, он повернулся.

Их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга как хищник и добыча.

Дакр подошел ближе. У Романа возникло внезапное побуждение попятиться, но он заставил себя стоять ровно и не двигаться.

– Я бы хотел, чтобы ты поехал со мной, – сказал Дакр, выходя в прихожую.

– Да, сэр. Могу я спросить, куда мы едем?

Дакр улыбнулся. Солнечный свет блеснул на его зубах.

– На восток, – ответил он.

* * *

Айрис вышла из спальни и с удивлением обнаружила Фореста за столом с чашкой чая. Брат был мрачным и растрепанным, глаза покраснели, спутанные каштановые волосы падали на лоб. Неужели он слышал, как она ночью тайком улизнула и вернулась? Слышал, как она печатала, как расхаживала по комнате?

Если так, он должен что-то сказать. Айрис представила, как Форест узнает о краже «Первой Алуэтты» из музея. Новость разлетится через несколько часов, но Этти и Айрис будут уже далеко. Форест не знал о магии «Алуэтт», поэтому он не свяжет преступление с сестрой. И все же при мысли, что ее воровство опозорит его и брат в ней разочаруется, Айрис чувствовала себя ничтожной.

Напряженное мгновение они смотрели друг другу в глаза. Оба молчали, но Форест явно заметил, что Айрис в комбинезоне с вышитой надписью «ПРЕДСТАВИТЕЛЬ «ПЕЧАТНОЙ ТРИБУНЫ». Кроме того, на ней были ботинки с новыми прочными шнурками; в одной руке она держала футляр с печатной машинкой, а в другой – большую кожаную сумку.

– Ты уезжаешь, – произнес Форест бесстрастно.

– Я же говорила, что уеду.

Опять повисло молчание. Он вздохнул и отвел взгляд.

– Я этого не одобряю.

Его голос прозвучал одновременно грубо и мягко, как будто ему больно говорить.

– Я тоже не хотела, чтобы ты уезжал, – сказала Айрис. – Когда ты ушел сражаться за Энву несколько месяцев назад. Тем не менее я понимала, почему ты это делаешь, и знала, что не могу стоять у тебя на пути.

Форест молчал, и Айрис решила, что на этом всё. Он больше ничего ей не скажет. Она прикусила изнутри щеку и направилась к двери.

– Айрис, погоди.

Она напряженно остановилась и ждала, слушая, как Форест поднимается со стула. Брат подошел ближе, и она ощутила слабый запах машинного масла и бензина – он недавно устроился на работу в автомастерскую на дороге. Как бы тщательно он ни мыл руки по вечерам, грязь под ногтями все равно оставалась. Иногда он так тер пальцы, что царапал кожу.

– Ты будешь мне писать? – спросил он, беря ее за локоть. – Будешь держать в курсе?

– Обещаю.

– Если не будешь, я переверну всю «Трибуну».