Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Тяжелый самолет действительно бросало то вверх, то вниз. Оба пилота боролись с порывами ветра, постоянно ворочая штурвалами. Час назад капитан Курц доложил по радио о сильной болтанке, вынужденно отвел самолет подальше от ведущего и продолжил полет на увеличенной дистанции. Единственное, что майора Даммера радовало в сегодняшних погодных условиях, так это отсутствие облачности. По всей Германии действовал приказ о светомаскировке, однако кое-где на земле светились редкие огни. И он отлично их видел за многие километры. Не было облаков и выше занятого эшелона – в течение всего полета
«Значит, воздух прозрачен – без облаков, дымки и тумана», – заключил Даммер. И через минуту позвал:
– Корма! Юрген!
– Да, командир, кормовой стрелок на связи, – тотчас отозвался Юрген.
– Как там борт Курца?
– Держит дистанцию в один километр. Но мотает его как тюленя в шторм на побережье Северного моря.
– Понятно. Поглядывай за ним, – приказал Даммер. И отпустив кнопку переговорного устройства, проворчал: – Это кажется, что мотает только его. А мотает нас обоих…
Заметив тонкое колечко на пальце молодой женщины, стрелок не удержался:
– Если не ошибаюсь, вас можно поздравить с недавним замужеством?
Вторая порция крепкого кофе с ароматом коньяка согрела, добавила храбрости и хорошего настроения. В иных обстоятельствах Эльза поставила бы стрелка на место, но сейчас была ему благодарна за поддержку, участие, за горячий кофе. И потому решила поддержать разговор.
– Вы правы. Свадьба состоялась всего месяц назад, – блеснул ее счастливый взгляд. Однако он тут же потух, а она со вздохом призналась: – Полагавшийся нам с мужем трехдневный отпуск, к сожалению, пролетел одним ярким часом.
– Не грустите, фрау. Закончим войну – и вернемся к нормальной мирной жизни.
– Надеюсь, так и случится.
– А я не видел свою семью больше года, – признался стрелок.
– Вы женаты?
– У меня жена, двое детишек и пожилая мама. Мы живем в своем доме в центре Грюнвальда.
– Грюнвальд… – нахмурила лобик Эльза, припоминая, где слышала это название.
– Это небольшое местечко на юго-западной окраине Мюнхена. Хотите еще кофе?
– Нет, благодарю, – она вернула пустую алюминиевую крышку.
В этот момент самолет сильно тряхнуло. Эльза вцепилась в кресло, борт-стрелок успел схватиться за переборку. Упавшая чашка покатилась по полу. Перехваченные стропами ящики ожили, заскрипели. Один из верхних пополз и готов был свалиться в проход.
Позабыв об опасности, Эльза вскочила, схватила его и уберегла от падения.
Сильная болтанка прекратилась так же быстро, как и началась; самолет избавился от крена и вновь летел относительно спокойно. Стрелок помог закрепить ящик стропами, подобрал крышку термоса.
– Вы ведь военный врач, верно? – спросил он.
– Как видите, – возвратившись на место, кивнула Эльза на свои погоны.
Погоны военных медиков отличались от других родов войск темно-синей или васильковой подкладкой. Второй отличительной чертой была эмблема Эскулапа; на погоне штабс-арцта она размещалась между двух желтых звезд.
– Перед вылетом нам сказали, что шестнадцатой армии южнее Ленинграда приходится туго, – осторожно заметил стрелок.
– Да, нашим солдатам и офицерам необходима поддержка.
Я сопровождаю медикаменты, а обратным рейсом мне приказано забрать раненых. Всех, конечно, вывезти не получится. Заберем самых тяжелых.Борт-стрелок посмотрел на часы.
– Мне было очень приятно поговорить с вами, фрау, – он навинтил на термос крышку. – Подходим к линии фронта, и я должен занять свое место.
– Да, конечно. Надеюсь, дальнейший полет и посадка будут удачными.
– Все будет хорошо, фрау…
Озвученный перед вылетом прогноз погоды оказался пророческим. Чем ближе транспортные самолеты подходили к озеру Ильмень и городку Старая Русса, тем облачность плотнее заволакивала небо. Более того – ее слои становились мощнее, а нижняя граница опускалась все ниже и ниже.
Ухудшалась и видимость. Последние звезды над головой Даммер заметил минут тридцать назад. Под самолетом появилась дымка – сколько он ни напрягал зрение, ни одного огонька так и не увидел.
За пятнадцать минут до выхода на цель он передал по радио капитану Курцу о необходимости занять минимальную безопасную высоту и приступил к снижению. В здешних местах не было высоких холмов, торчащих заводских труб или радиовышек. На сотни километров вокруг простирались равнинные леса, поля, поймы рек и неглубокие овраги. А потому, заняв высоту шестьсот метров, Даммер не опасался задеть препятствие или удариться головушкой о землю.
Сейчас главной задачей был выход на радиомаяк, специально включенный на один час в городке Сольцы. Выйдя точно на него, самолеты должны были взять курс семьдесят пять градусов и, плавно снижаясь, долететь до подготовленной взлетно-посадочной полосы. Заснеженную полосу утрамбовали тяжелой техникой на юго-западном берегу озера Ильмень. Берег тут, судя по картам, был идеально ровным, свободным от растительности и населенных пунктов. За полчаса до расчетного времени посадки солдаты 16-й армии должны были запалить шесть бочек с мазутом, расставленные по периметру полосы.
– Командир, поймал сигналы маяка! – оторвал летчика от размышлений штурман. – Радиокомпас настроен.
Даммер перевел взгляд на радиокомпас. Его стрелка действительно ожила. Качнувшись, она проплыла острым концом по циферблату и остановилась, указывая направление на источник радиосигналов.
Повернув штурвал, Даммер занял нужный курс и по радио приказал Курцу занять посадочную дистанцию. Через минуту кормовой стрелок доложил, что второй транспортный самолет отстал и исчез из поля зрения.
Пока все шло по плану.
Глава пятнадцатая
Москва, Варсонофьевский переулок, 5, больница НКВД
21 августа 1941 года
Обстановка в одноместной палате № 4 на втором этаже больнички НКВД была обычной, если не брать в расчет решетку на узком окне, отсутствие графина с водой на тумбочке и дежурившего в коридоре сотрудника в форме и при оружии. Разве что лежавшая у подушки вчерашняя газета позволяла предположить, что режим здесь чуть помягче, чем в тюремном лазарете.