Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Во вторую программу попадали более одаренные молодые люди, хорошо или отлично окончившие среднюю школу и прошедшие первичную военную подготовку в ОСОАВИАХИМе. По этой программе обучали в поселке Голицыно, длилась подготовка два месяца. По результатам экзаменов выпускникам присваивалось воинское звание «сержант», они отправлялись в прифронтовую зону для заброски во вражеский тыл. За линией фронта сержанты вливались в действующие партизанские отряды и, в зависимости от специализации, выполняли работу радистов, разведчиков, диверсантов-подрывников.

Однако школу после двух месяцев учебы покидали не все. Строгая комиссия из руководства разведшколы и преподавательского состава оставляла лучших выпускников для дальнейшего обучения по самой сложной – третьей программе. По ней требовалось проучиться еще два долгих месяца. После экзаменов выпускники получали звание «лейтенант» и тоже отбывали в прифронтовую зону. Их забрасывали в глубокий вражеский тыл, потому что помимо навыков радистов, шифровальщиков и разведчиков они обладали тонким умением вербовать бойцов сопротивления и создавать партизанские ячейки.

Начальник штаба разведшколы майор Спрогис читал лекции по одному из предметов и по результатам экзамена лично порекомендовал комиссии оставить Екатерину Лоскутову для обучения по третьей программе. Вместе с Машей Игнатовой. Подруги продолжили штудировать учебники по наиболее сложным дисциплинам…

В конце октября состоялся долгожданный выпуск, уложившийся в десятиминутное торжественное построение напротив штаба. Каждому выпускнику вручили два комплекта полевых петлиц с лейтенантскими кубарями, документы и личное оружие. Также раздали предписания о прибытии в конкретные воинские части, ответственные за переброску разведчиков через линию фронта.

Екатерина и Мария получили приказ прибыть в распоряжение штаба 51-й отдельной армии, которая совместно с Приморской армией сдерживала наступление немецких войск на Ишуньских позициях Северного Крыма.

– С детства мечтала побывать в Крыму, – улыбнулась Маша, пряча документы в карман гимнастерки.

– А я там уже бывала, – с грустью призналась Катя.

– Правда? Когда?

– Пять лет назад. Летом 1936 года провела почти месяц в пионерском лагере «Артек».

– Ух ты! Расскажешь?

Катя закончила пришивать новенькие петлицы на шинельный воротник. Спрятав иголку с нитками, кивнула:

– Конечно, расскажу. Ехать нам с тобой в Крым предстоит долго…

Глава десятая

Крым

март 1942 года

Москва

район станции метро «Новокузнецкая»

сентябрь 1945 года

Пожилой мужик со смешной фамилией Чумак продержался около двадцати минут. Получая сильные и болезненные удары, он стонал, но отвечать отказывался. Хотя вопросов на этот раз набиралось совсем немного.

– От каких решеток эти ключи? – выпятив нижнюю губу, тряс связкой перед разбитым лицом диспетчера Бобовник.

Мужик сплевывал кровь и мотал башкой.

– Врежь ему еще! – свирепел главарь.

Мусиенко поддергивал Чумака за привязанные к спинке стула руки, а Женька Ковалев со всей дури лупил кулаком по печени. Мужик снова мычал…

Это продолжалось до тех пор, пока Бобовник не выхватил свой нож. Вначале он всадил кончик лезвия в мышцу чуть пониже плеча.

– Что же вы творите, ироды?! – взвыл старый диспетчер.

– Говори, падла! – взвизгнул Бобовник и замахнулся для следующего удара. – Ну?

Наполненный болью и страданием взгляд мужчины уперся в татуировку на руке главаря.

– На кой вам сдались эти ключи? – простонал он.

– Не твое собачье дело! От чего эта связка?!

После второй ножевой раны, когда рукав пропитался кровью и прилип к предплечью, мужик сдался:

– От нижней двери корпуса.

– А этот?

– От диспетчерской.

– Дальше! Вот этот от какой двери?

– От входа во второй коллектор.

– А этот?

– От подземных решеток Люблинской станции аэрации.

– Нам нужны ключи от первого коллектора! Где они висят?

– На кой черт они вам?.. – снова завел диспетчер, но тотчас охнул от вонзившегося в тело лезвия.

Спустя минуту все было кончено. Получив несколько ножевых ударов в грудь и живот, диспетчер захрипел и обмяк. Предсмертный стон заглушил плотный тряпочный кляп, который Мусиенко предусмотрительно затолкал в рот жертве.

Получив исчерпывающий ответ о ключах подземных коммуникаций первого коллектора, бандиты рассовали их по карманам. Перед тем как покинуть диспетчерскую, Бобовник подошел к висевшей на стене карте.

Помимо многочисленных улиц и кварталов на плотной бумаге кто-то начертил разноцветными карандашами кривые жирные линии. Каждый цвет соответствовал самотечному коллектору или напорной трубе. Также на карте были обозначены разнообразные точечные объекты обширного подземного хозяйства: дюкеры, насосные станции, запорные узлы, «тройники», водозаборы…

С минуту Бобовник рассматривал и запоминал линию, которой неизвестный сотрудник Московской канализации повторил замысловатые изгибы первого коллектора. Дабы проверить память, он закрыл глаза и мысленно воспроизвел движение карандаша по улицам и кварталам центральной части столицы: от Сандуновских бань до так называемого дюкера – перевода сточных вод под Москвой-рекой. Остальная часть коллектора Бобовника не интересовала.

– Чего застыл? Сматываемся! – послышался недовольный шепот Лешки Мусиенко.

Открыв глаза, Бобовник удовлетворенно хмыкнул: замысловатую схему он запомнил, можно было уносить ноги. Через несколько секунд троица бандитов бесшумно спустилась по лестнице и исчезла в ночи. Об их визите в диспетчерскую напоминали лишь привязанный к стулу окровавленный труп Афанасия Лукьяновича Чумака, жуткий беспорядок и… лежащий на полу любимый нож Яна Бобовника.

* * *

В середине марта 1942 года опасные скитания по лесистым Крымским горам завершились для Бобовника чудесным спасением. Вместе с сержантом Луфиренко, ефрейтором Дробышем и другими красноармейцами он неожиданно для себя оказался в партизанском отряде.