Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Однако ночная коварная прохлада внесла свои коррективы. Девушка простудилась. Судовой врач прописал категорический постельный режим под строгим наблюдением тети. У Севера появилось больше времени для общения с Гомесом.

— Скажи, Тореро, ты же работал с нелегальных позиций и в Европе, и в Латине, в чем разница?

Испанец долго не раздумывал, ответил сразу:

— В Южной Америке жизнь течет гораздо медленнее, люди тут более спокойные, патриархальные, да и уровень образования гораздо ниже, чем у европейцев. Возможно, поэтому они в подавляющем большинстве религиозны. Точнее, больше подвержены суевериям, мистике. Даже если ты с ним о чем-то договорился и он тебе обещал, легко может не выполнить договора. Знаки, понимаешь, не так легли, или Дева Мария явилась во сне и отговорила. Поэтому все всегда надо держать на контроле. Это не то, что у нас, басков и коммунистов, дал слово, умри, но сделай.

— Как же работать в таких условиях? — заволновался молодой нелегальный разведчик.

— Надо учитывать национальные особенности. По возможности избегать сложных многоходовых операций. Разбивать их на более мелкие, простые. Да и не обязательно работать только с местными. Здесь много мигрантов из Европы, Северной Америки.

— Ты знаешь нашего резидента в Уругвае?

— Патрию? Мы давно знакомы:

— Она же тоже из испанцев-интернационалистов.

— Да, она успела повоевать с Франко. После окончания войны с немецким фашизмом у одних своих знакомых я встретил товарища Амайю. Мы с ней вместе проходили подготовку в Башкирии, в спецшколе Коминтерна.

— Для заброски в тыл?

— Конечно. Основы разведки, стрельба, взрывное дело, шифрование, радиосвязь. Вот после войны встретились, обрадовались. Она пригласила меня в гости. Я, конечно, согласился. Мне очень хотелось познакомиться с ее матерью.

— Жениться захотел, — решил пошутить Вилли.

— Ее мать Долорес Ибарури, — с гордостью ответил Гомес.

— Генеральный секретарь компартии Испании, член исполкома Коминтерна? — восхитился Север. — И ее дочь проходила подготовку для работы в тылу врага?

— Что ты хочешь, это такая семья. Ее сын, Рубен, старший лейтенант Красной Армии, воевал и погиб под Сталинградом, посмертно награжден звездой Героя Советского Союза.

— Это я слышал.

— Патрия в то время была у Долорес кем-то вроде секретаря. Мы с ней подружились. Характер железный. Не раз смотрела смерти в лицо.

— Что надо, чтобы с ней сработаться?

— Надо быть необычным мужчиной. Ее первая сильная любовь, Рамон, убил ледорубом Троцкого. Вторая, боевик-разведчик, с ним они служили в одном партизанском отряде, под видом немецкого офицера уничтожил не менее десятка высокопоставленных фашистов, генералов. Герой. Погиб на Украине. Понял, о чем я говорю?

— Да уж, — озадаченно крякнул Север. — Видимо, про таких писал Маяковский: «Гвозди бы делать из этих людей. Крепче б не было в мире гвоздей».

— Все просто, товарищ. Соответствуй, и она тебя оценит. Esse quam videri — быть, а не казаться. Как сказал один мудрец. Ты же советский разведчик, — в очередной раз Гомес удивил молодого собеседника.

Они стояли одни на безлюдной верхней палубе. Может, из-за того, что пассажиры уже собирались на ужин, чтобы потом продолжить вечер в баре или перекинуться в покер в кают-кампании. Может, потому что теплый дневной бриз сменился пронизывающим холодным ветром, им никто не мешал разговаривать о важном, не предназначенном для чужих ушей.

— Скажи, Тореро, ты же не раз бывал на континенте, на кого там можно положиться?

— Я полагаюсь только на себя.

— Но Центр же дает какие-то связи.

— Дает, но очень часто это устаревшая информация. Я столкнулся с этим еще во время войны. Дали мне адреса якобы действующих подпольщиков. Добрался до места, выясняется, что по одному никто не живет, а по другому адресу живет, но бывший комсомольский активист, который в мирное время храбрый только на партийных собраниях, а во время оккупации трясся, как заяц. Того и гляди со страху сдаст всех.

— Что, и сейчас так же?

— Сейчас часто дают адреса, которые не проверялись годами, а люди меняются, да и контрразведка работает.

— Кстати, в Латине, кроме местных, какие спецслужбы активно работают?

— Сейчас усилили работу американцы, а до этого эффективно работали англичане из MИ-6. Правда, преимущественно против немцев. Нас они в расчет почти не брали. Особенно проявил себя британский резидент в Уругвае Рей Мартин. Secret Intelligence Service [305] активизировала свою деятельность с началом Второй мировой войны. Им пришлось первыми вступить в борьбу с рейхом. Особое внимание у них вызывал немецкий шпионаж в портах. Гитлеровские военные корабли всячески стремились полностью блокировать поставки важных стратегических и сырьевых материалов. Для этого им нужна разветвленная шпионская сеть информаторов в ключевых портах. Но особый случай — это затопление германского «карманного» крейсера «Граф Шпее».

305

Секретная разведывательная служба МИД Великобритании — служба внешнеполитической разведки Великобритании.

— Кто затопил крейсер? MИ-6?

— По сути, да. После продолжительного боя с английской эскадрой немецкий крейсер был поврежден. Его капитан Ганс Лангсдорф пытался получить у уругвайских властей согласие на проведение необходимых ремонтных работ в порту Монтевидео. Уругвайцы отказали. Рэй сумел внедрить в окружение Лангсдорфа свою агентуру, которая убедила капитана в том, чтоего добивать идет крупное морское объединение ВМФ Англии. Все пути для успешного прорыва на оперативный простор Атлантики перекрыты. Связь с Берлином была прервана. Идти в бой с английской эскадрой на поврежденном корабле — значит погубить двести человек экипажа. Немецкий капитан принял решение, высадил моряков на берег и затопил крейсер. Когда связь восстановилась и он узнал, что никакой эскадры не было, Ганс Лангсдорф, как честный офицер, застрелился.

— Что стало с моряками?

— Экипаж интернировали в Аргентину, и они растворились в стране, пополнив немецкую диаспору.

— Грамотная операция в изощренном стиле английской разведки, — задумчиво произнес Север. Испанец уязвленно засопел.

— Мы тоже кое-что смогли.

— Так поделись, товарищ.

— В Буэнос-Айрисе почти в центре города стоял большой дом с вывеской «Немецкий культурный союз».

— Да, мы, немцы, любим создавать союзы, всякие бунды. Культурные, спортивные, профессиональные, — Матвей явно подзуживал испанца.

— Только часто под такими вывесками скрывалось шпионское или даже террористическое гнездо. Столица Аргентины не была исключением. В этом доме располагались крупная типография и книжный магазин, где продавались произведения Гитлера, доктора Геббельса, Розенберга и остальной пронацистской сволочи.

— Понятно, что не Гёте и Шиллера.

— Ни в коем случае. На втором этаже был большой зал, где крутили соответствующие фильмы, проходили собрания, читали лекции о фашизме.

— Что же стало с этим светочем культуры? — стал догадываться, что случилось с магазином, Север.

— Однажды в магазин забрела девушка, заблудилась в поисках дамской комнаты, случайно зашла в типографию, где на складе по рассеянности забыла сумочку среди коробок с готовой продукцией. А среди ночи случился сильнейший пожар. Сгорела и типография, и магазин, и Союз вместе с ними.

— Нашли отпечатки пальцев Вержбицкого на сумочке? — ехидно поинтересовался молодой нелегал.

— Обижаешь. Подожди, откуда ты знаешь про Феликса? — насторожился Гомес.

— Юзек, — коротко ответил Вилли.