Биография Бога: Все, что человечество успело узнать
Шрифт:
Во Франции, как и в Англии, люди за пределами истеблишмента начинали критически относиться к ортодоксальной просвещенческой вере в инертность материи. В 1706 году Жан Пижон (1654—1735), механик-самоучка, представил Людовику XIV модель коперниканской системы, изготовленную собственноручно. [765] По ходу работы он с удивлением обнаружил, что из творения исчезло ощущение чуда: Бог выглядел таким же ремесленником, как и он сам, только большего масштаба. Пижон также пришел к мысли, что материя не пассивна. Андре-Пьер Премонваль (1716—1764), сын его дочери, вослед ему развивал концепцию динамичной материи и Бога, так сказать, уменьшенного в размерах. В конце концов ему пришлось бежать в Голландию. В Нидерландах нашел убежище и Жюльен Офре де Ламетри (1709—1751). Там он опубликовал сочинение «Человек-машина» (1748), высмеивавшее картезианскую физику. Ламетри считал, что разум присущ материальной структуре организмов, а Бог значения не имеет. [766] Он включил разговор с неким атеистом, который жаждал уничтожения религии. Тот говорит:
Прекратились
Умер образцовый приходской священник Жан Мелье. Среди его бумаг нашли рукопись текста под названием «Завещание». В этом сочинении провозглашался атеизм.
Церковной нетерпимостью люди были сыты по горло. Однако полностью порывать с религией хотели лишь немногие. Даже Ламетри дистанцировался от воззрений «ужасного человека», которого цитировал. Между тем в 1749 году писатель Дени Дидро (1713—1784) был заключен в Венсенский замок за написание атеистического трактата. В молодости он был глубоко религиозен и даже подумывал стать иезуитом. С годами пыл увял. Дидро увлекся мыслителями Просвещения, изучал биологию, физиологию и медицину, хотя от религии как таковой не отказывался. Как и всякий добропорядочный деист, в своих «Философских мыслях» он искал у Декарта и Ньютона научные данные в противовес атеизму. Он питал все больший интерес к биологии: ведь изучая природу под микроскопом, ученые говорили, что научные данные подтверждают существование Бога. Однако эти доводы не вполне убеждали Дидро. Будучи убежден, что даже дорогие сердцу верования следует подвергать критическому анализу, он стал посещать лекции единомышленников Пижона и узнал о новых экспериментах, которые его встревожили. В 1741 году швейцарский зоолог Абрахам Трембли обнаружил, что гидра может регенерироваться, если ее разрезать надвое. В 1745 году католический священник Джон Тербервилл Нидхем обнаружил появление микроскопических «инфузорий» в прокипяченном мясном бульоне. Он также выяснил, что капля воды содержит целый мир крошечных организмов. Всего лишь за несколько минут они возникают, исчезают, и их сменяют другие. У Дидро возникла мысль: а что, если вся вселенная, вроде капли воды, бесконечно создает и воссоздает себя без всякого участия Создателя? В 1749 году он издал «Письмо о слепых, предназначенное зрячим». Значительная часть этого трактата (который довел автора до тюрьмы) построена в форме вымышленного диалога между слепым кембриджским математиком Николасом Саундерсоном и англиканским священником, сторонником ньютоновской ортодоксии, Джервезом Холмсом. [768] Саундерсон лежит на смертном одре и не может обрести утешения в Ньютоновом доказательстве бытия Божьего, ибо не способен видеть ни одно из чудес, впечатляющих Холмса. Он вынужден полагаться на идеи, которые можно проверить с помощью математики, что приводит его к отрицанию Бога. По его мнению, в начале времен не было и следа Бога: лишь бурление частиц в пустоте. Эволюция вселенной была гораздо более случайной и беспорядочной, чем аккуратный и целенаправленный процесс, описанный Ньютоном. Любопытно, что Саундерсон говорит фактически о грубом естественном отборе. «Дизайн», который мы видим во вселенной, обусловлен выживанием наиболее приспособленных. Постепенно «исчезли все неудачные комбинации материи и сохранились лишь те, которые не заключали в себе серьезного противоречия и могли самостоятельно существовать и продолжать свой род». Существа без голов, без ног и без кишок исчезли. Однако такие аберрации бывают и поныне. [769]
У Дидро возникла мысль: а что, если вся вселенная, вроде капли воды, бесконечно создает и воссоздает себя без всякого участия Создателя?
Повернувшись лицом к священнику, Саундерсон прибавил: «Посмотрите на меня хорошенько, господин Холмс, у меня нет глаз. Что сделали Богу вы и я, для того чтобы один из нас имел этот орган, а другой был лишен его?» [770]
Какой смысл искать в Боге решение подобных проблем? Саундерсон говорит: «Господин Холмс, друг мой, признайте свое невежество». [771]
Дидро посадили в тюрьму. Вольтер написал ему укоризненное письмо, и Дидро ответил, что это не его собственное мнение. «Я верю в Бога, – сказал он, – но с атеистами сосуществую хорошо». Впрочем, он не видел большой разницы, есть Бог или нет: Бог стал возвышенной, но бесполезной истиной. «Очень важно не путать петрушку с болиголовом, но верить или не верить в Бога – это вовсе не важно». [772] После освобождения Дидро пригласили редактировать энциклопедический словарь Эфраима Чамберса (1727). Он полностью переделал текст, сделав «Энциклопедию» серьезным оружием в просветительской кампании. Приняли участие все основные мыслители Просвещения, и, хотя над Дидро все время висела угроза
плена или тюрьмы, он выпустил последний том в 1765 году.Одним из редакторов был Поль Анри Тири Гольбах (1723—1789). Салон у него дома имел репутацию рассадника атеизма, хотя из регулярных посетителей лишь трое отрицали бытие Божьего. В 1770 году он выпустил в свет сочинение под названием «Система природы». Созданное при помощи Дидро, оно сводило в цельную систему дискуссии участников салона. Гольбах занимал антитеистическую позицию и очень хотел заменить религию наукой. Он не верил ни в Первопричину, ни в высшую Истину, ни в Великий Замысел: природа произвела сама себя и исполняет все функции, ранее приписывавшиеся Богу.
Природа вовсе не есть какое-то изделие; она всегда существовала сама по себе; в ее лоне зарождается все; она – колоссальная мастерская, снабженная всякими материалами; она сама изготовляет инструменты, которыми пользуется в своих действиях; все ее изделия являются продуктами ее энергии и сил, или причин, которые она заключает в себе, производит и приводит в действие. Вечные, несотворенные, неразрушимые, всегда движущиеся элементы, различным образом сочетаясь между собой, порождают все наблюдаемые нами существа и явления. [773]
Просвещенные люди научились исследовать мир рационально и самостоятельно, освободившись от идеи Бога. Лишь одна наука способна оправдать нравственность, религию, политику и даже искусство. [774] С точки зрения Гольбаха, религия родилась из слабости, страхов и предрассудков; люди создали богов, дабы заполнить пробелы в своем знании. Соответственно, религиозная вера есть акт интеллектуальной трусости и отчаяния. Поначалу люди обожествляли силы природы, создавая божества по своему образу и подобию, а затем соединили всех этих божков в одно большое божество, проекцию своих страхов и желаний. Их Бог был «лишь гигантским, чрезмерно увеличенным человеком, имеющим фантастический характер ввиду совмещения в нем противоположных качеств». [775] Он есть невообразимая химера, простое отрицание человеческих возможностей. [776] Например, его бесконечность означает лишь отсутствие пространственных границ. Однако такое существо невозможно. И как примирить благость всемогущего Бога с человеческим страданием? В Век Разума подобная непоследовательная теология не может не разрушиться. Декарт, Ньютон, Мальбранш и Кларк, пытавшиеся спасти Бога, были по сути атеистами. Например, Кларк исходил из того, что материя не могла произвести сама себя. Последние исследования, однако, показали, что он ошибался. Даже великий Ньютон поддался предрассудкам. Его Владыка есть лишь обожествленный деспот, созданный по образу власть имущих. [777] Если бы только эти мыслители осознали, что нет нужды обращать свои взоры за пределы Природы, у них все встало бы на свои места.
«Систему природы» прозвали Библией «научного натурализма», или «сциентизма», продолжавшего нападки на веру. Согласно данному воззрению, существует только природа и материя, которые не порождены никакой внешней Причиной, а возникли сами по себе. Нет ни Бога, ни души, ни жизни после смерти. Люди могут жить осмысленной и творческой жизнью, но мир не имеет сам по себе ни замысла, ни цели. Он просто есть. Лишь наука способна дать надежное понимание всякой реальности, включая человеческий ум и поведение. А поскольку никаких доказательств бытия Божьего быть не может, все разумные и образованные люди должны совершенно отринуть религию.
Взяв в качестве опоры научные достижения, церкви оказались уязвимыми для подобных нападок. Что теперь было делать? Ассамблея французских клириков поручила видному теологу Николя-Сильвестру Бержье дать опровержение. Он написал двухтомный трактат под названием «Разбор материализма» (1771), где попался в прежнюю ловушку: стал утверждать, что ученые доказали инертность материи, а потому «мы не можем не верить, что во вселенной существует субстанция иной природы, некое активное существо, которому должно быть обязано всякое движение как Первопричине, Перводвигателю». [778] Бержье не нашел ничего лучшего, чем опереться на ньютоновскую религию. Казалось, он и понятия не имеет о старой и традиционной точке зрения, что природа ничего не говорит о Боге. Апофатика была ему столь чужда, что он спокойно говорил о Боге как об одном из существ. У него получилось, что Бог – это субстанция, локализованная в самой вселенной!
Церковные апологеты XVIII века забыли о представлениях, согласно которым природа ничего не говорит о Боге, и проиграли.
Великая французская революция 1789 года призывала к свободе, равенству и братству. Казалось, она воплощает в себе идеалы Просвещения и несет людям новое устройство мира. В реальности ее успех оказался недолговечным: уже в ноябре 1799 года Наполеон Бонапарт (1769—1821) сместил революционное правительство и установил военную диктатуру. Революция оказала глубокое влияние на европейцев, жаждавших социальных и политических перемен, но, подобно другим политическим движениям, направленным на модернизацию, скомпрометировала себя непримиримостью и жестокостью. Во имя свободы революционерами беспощадно подавлялось инакомыслие. Революция произвела на свет не только «Декларацию прав человека и гражданина», но и развязала террор (1793—1794), а через три года после взятия Бастилии (14 июля 1789 года) грянула череда «сентябрьских убийств».