Благие намерения

–  Через час противник приступит к утренней молитве и этим облегчит нашу задачу. Нам же с вами не до молитв. Сегодня за всех помолится полковой священник…

Летчики - от горла до пят астронавты, кинопришельцы - стояли, приподняв подбородки, и легкий ветер шевелил им волосы.

Они были не против: конечно же, священник за них помолится и, кстати, сделает это куда профессиональнее.

–  Мне, как видите, не повезло.
– Полковник непочтительно ткнул именной тростью в бетон.
– Я вам завидую, парни, и многое бы отдал, чтобы лететь с вами…

–  ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ, СВОЛОЧЬ?!

Визгливый штатский голос.

Полковник резко обернулся. Никого. Священник и майор. А за ними - бетон. Бетон почти до самого горизонта.

–  ЭТО Я ТЕБЕ, ТЕБЕ! МОЖЕШЬ НЕ ОГЛЯДЫВАТЬСЯ!

–  Продолжайте инструктаж!
– разом охрипнув, приказал полковник.

Майор, удивившись, шагнул вперед.

–  Офицеры!..

–  МОЛЧАТЬ!
– взвизгнул тот же голос.
– БАНДИТ! ПОПРОБУЙ ТОЛЬКО РОТ РАСКРОЙ - Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО С ТОБОЙ СДЕЛАЮ!

Майор даже присел. Кепи его съехало на затылок. Священник, округлив глаза, схватился за наперсный крест.

Строй летчиков дрогнул. Парни ясно видели, что с их начальством происходит нечто странное.

И тогда, отстранив майора, полковник крикнул:

–  Приказываю приступить…

–  НЕ СМЕТЬ!
– На этот раз окрик обрушился на всех. Строй распался. Кое-кто бросился на бетон плашмя, прикрыв голову руками. Остальные ошалело уставились вверх. Вверху были желто-зеленая маскировочная сеть и утреннее чистое небо.

–  ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ! ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ!
– злобно, плачуще выкрикивал голос.
– ГАЗЕТУ ЖЕ СТРАШНО РАЗВЕРНУТЬ!

Упавшие один за другим поднимались с бетона. Не бомбежка. Тогда - что?

–  Господи, твоя власть… - бормотал бледный священник.

–  А ТЫ!
– голос стал еще пронзительнее.
– СЛУГА БОЖИЙ! ТЫ! "НЕ УБИЙ"! КАК ТЫ СРЕДИ НИХ ОКАЗАЛСЯ?

Полковник в бешенстве стиснул рукоять трости и, заглушая этот гнусный визг, скомандовал:

–  Разойтись! Построиться через десять минут!.. И вы тоже!
– крикнул он священнику и майору.
– Вы тоже идите!

Летчики неуверенно двинулись кто куда.

–  А вы будьте любезны говорить со мной и только со мной!
– вне себя потребовал полковник, запрокинув лицо к пустому небу.
– Не смейте обращаться к моим подчиненным! Здесь пока что командую я!

–  СВОЛОЧЬ!
– сказал голос.

–  Извольте представиться!
– прорычал полковник.
– Кто вы такой?

–  НАШЕЛ ДУРАКА!
– злорадно, с хрипотцой сказал голос.
– МОЖЕТ, ТЕБЕ ЕЩЕ И АДРЕС ДАТЬ?

–  Вы - террорист?

С неба - или черт его знает, откуда - на полковника пролился поток хриплой отборной брани. Ни на службе, ни в быту столь изощренных оборотов слышать ему еще не доводилось.

–  Я - ТЕРРОРИСТ? А ТЫ ТОГДА КТО? ГОЛОВОРЕЗ! СОЛДАФОН!

Полковник быстро переложил трость из правой руки в левую и схватился за кобуру.

–  Я тебя сейчас пристрелю, штафирка поганый!
– пообещал он, озираясь.

–  ПРИСТРЕЛИЛ ОДИН ТАКОЙ!
– последовал презрительный ответ.

Летчики опасливо наблюдали за происходящим издали. Неизвестно, был ли им слышен голос незримого террориста. Но крики полковника разносились над бетоном весьма отчетливо.

Опомнясь, он снял руку с кобуры.

–  За что?
– сказал он.
– Меня дважды сбивали, меня таранили… Какое вы имеете право…

–  ДА КТО ЖЕ ВАС ПРОСИЛ?
– с тоской проговорил голос. Он не был уже ни хриплым, ни визгливым.
– ВЫ ХРАБРЫЙ ЧЕЛОВЕК, ВЫ ЖЕРТВУЕТЕ СОБОЙ, НО РАДИ ЧЕГО? ИСКОННЫЕ ТЕРРИТОРИИ? БРОСЬТЕ. ОНИ БЫЛИ ИСКОННЫМИ СТО ЛЕТ НАЗАД…

Террорист умолк.

–  Вы совершаете тяжкое преступление против государства!
– сказал полковник, обескураженный такой странной сменой интонаций.
– Вы срываете операцию, от которой…

–  ДА У ВАС ДЕТИ ЕСТЬ ИЛИ НЕТ?
– Голос снова сорвался на визг.
– ХВАТИТ! К ЧЕРТУ! СКОЛЬКО МОЖНО!

–  Но почему так?
– заорал полковник, заведомо зная, что не переорешь, - бесполезно.
– Почему - так? Вы хотите прекратить войну? Прекращайте! Но не таким же способом! В конце концов, вам предоставлено право голоса!

–  А У НАС ЕСТЬ ТАКОЕ ПРАВО?
– поразился голос.
– ДЛЯ МЕНЯ ЭТО НОВОСТЬ. КОРОЧЕ: НИ ОДИН САМОЛЕТ СЕГОДНЯ НЕ ВЗЛЕТАЕТ! Я ЗАПРЕЩАЮ!

И точно в подтверждение его слов за ангарами смолк свист реактивного двигателя. Полковник сорвал кепи и вытер им взмокший лоб.

–  Операцию разрабатывал генералитет, - отрывисто сказал он.
– При участии министра обороны… И за срыв ее мои ребята пойдут под трибунал! Со мной во главе.

–  НЕ ТРУХАЙ, БРАТАН!
– почему-то перейдя на лихой портовый жаргон, утешил голос.
– Я И МИНИСТРУ ТВОЕМУ СПИЧКУ ВСТАВЛЮ!

–  Да послушайте же!
– взмолился полковник, но голос больше не отзывался. Видимо, вставлял спичку министру обороны.

Полковник поднес к глазам циферблат наручных часов. Операция срывалась… Нет, она уже была сорвана. Он подозвал майора.

–  Никого ни под каким предлогом не выпускать с аэродрома! Летному составу пока отдыхать.

Гладкий слепой телефон без диска.

Нужно было подойти к столу, снять трубку и доложить министру обороны, что операция "Фимиам", от которой зависела судьба всего наступления, не состоялась.

Подойти к столу, снять трубку…

Телефон зазвонил сам.

–  Полковник!
– Министр был не на шутку взволнован.
– Вы начали операцию?

–  Никак нет.

–  Не начинайте! Вы слышите? Операция отменяется! Вы слышите меня?

–  Так точно, - еще не веря, проговорил полковник.

–  Не вздумайте начинать! Вообще никаких вылетов сегодня! Я отменяю… Перестаньте на меня орать!.. Это я не вам, полковник!.. Что вы себе позволяете! Вы же слышали: я отменил…

Звонкий щелчок - и тишина.

Полковник медленно опустил трубку на рычажки.

Кто бы это мог орать на министра обороны?

"А он, кажется, неплохой парень, - подумал вдруг полковник.
– Вышел на министра - зачем? Наступление и так провалилось… Неужели только для того, чтобы выручить меня?"