Блестящая будущность

Когда мы прозжали мимо Гаммерсмита, я показалъ, ей гд живетъ м-ръ Матью Покетъ, и сказалъ, что это не далеко отъ Ричмонда, и что я надюсь иногда съ нею видаться.

— О, да, вы должны со мною видаться; прізжайте, когда вамъ вздумается; объ этомъ уже предупредили хозяевъ дома.

Я спросилъ, велика ли семья, въ которой она будетъ членомъ…

— Нтъ; она состоитъ только изъ двухъ лицъ: матери и дочери. Мать — лэди съ довольно высокимъ положеніемъ въ свт, но, кажется, она не прочь и получить прибавку къ своему доходу.

— Я удивляюсь, какъ могла миссъ Гавимамъ такъ скоро разстаться съ вами!

— Это входитъ въ планы миссъ Гавишамъ на мой счетъ, Пипъ, — отвчала Эстелла со вздохомъ, точно отъ устали:- я должна ей постоянно писать и видться съ нею и передавать о томъ, какъ я поживаю, а также о томъ, цлы ли драгоцнности…. потому что теперь она почти вс перешли ко мн.

Она въ первый разъ назвала меня по имени. Конечно, она сдлала это намренно и знала, что я буду цнить ея довріе, какъ лучшее сокровище.

ГЛАВА II

Когда я свыкся съ ожидающей меня блестящей будущностью, я незамтно измнился душевно и совсмъ иначе относился къ людямъ. Я старался не замчать этихъ перемнъ, пока это было возможно, но я очень хорошо зналъ, что я измнился къ худшему. Я жилъ въ состояніи постояннаго недовольства своимъ поведеніемъ относительно Джо. Совсть моя далеко не была спокойна и по отношенію къ Бидди. Когда я просыпался по ночамъ, то думалъ съ томленіемъ душевнымъ, что для меня было бы несравненно лучше, если бы я никогда не видалъ въ лицо миссъ Гавишамъ и выросъ въ счастливомъ сознаніи, что буду товарищемъ Джо въ честной старой кузниц. Много разъ, когда я сидлъ одинъ и глядлъ на огонь, я думалъ, что въ сущности никакой огонь не сравнится съ огнемъ въ кузниц и въ очаг нашей кухни.

Съ теченіемъ времени я неизбжно втянулся въ долги. Гербертъ не могъ не подражать мн и вскор послдовалъ моему примру. Вруя въ неистощимость своего богатства, я бы охотно принялъ расходы Герберта на свой счетъ; но Гербертъ былъ гордъ, и я не могъ сдлать ему такого предложенія.

Я обыкновенно проводилъ половину недли въ Гаммерсмит, и когда бывалъ тамъ, то безпрестанно бгалъ въ Ричмондъ. Гербертъ часто прізжалъ въ Гаммерсмитъ, когда я тамъ находился, и я думаю, что въ этихъ случаяхъ отецъ его догадывался, что случайность, которой онъ ждалъ для начала своего дла, что-то долго не является ему на помощь. Но въ общей семейной безурядиц одной безурядицей больше — казалось дломъ вполн естественнымъ. Тмъ временемъ м-ръ Покетъ все больше сдлъ и чаще прежняго хватался за волосы. Между тмъ какъ м-съ Покетъ смотрла на свою семью, какъ на ступень къ будущему счастью, и читала книги о разныхъ князьяхъ и графахъ, теряла носовой платокъ и отсылала спать бэбэ всякій разъ, когда онъ попадался ей на глаза.

По временамъ я говорилъ Герберту, словно длалъ замчательное открытіе:

— Мой милый Гербертъ, дла наши плохи.

— Мой милый Гендель, — отвчалъ Гербертъ съ полной искренностью, — хочешь врить или нтъ, но я какъ разъ собирался сказать теб то же самое.

— Если такъ, Гербертъ, займемся нашими длами.

Намъ всегда доставляло глубокое удовольствіе назначать время для приведенія въ порядокъ нашихъ длъ. Я всегда думалъ, что это и есть настоящее дло — смотрть прямо въ лицо своимъ долгамъ и справляться съ ними. И я зналъ, что такъ же думаетъ и Гербертъ.

Мы заказывали обыкновенно что-нибудь боле лакомое на обдъ, съ бутылкой чего-нибудь повкусне, съ тмъ, чтобы подкрпить свои силы и побдоносно справиться съ дломъ. Отобдавъ, мы вынимали связку перьевъ, нсколько чернильницъ и груду писчей и протекательной бумаги. Вдь очень пріятно имть большой запасъ письменныхъ принадлежностей.

Я бралъ тогда листъ бумаги и писалъ вверху, четкимъ почеркомъ, заглавіе: «Списокъ долговъ Пипа», выставлялъ тщательно число и помчалъ: Гостиница Барнарда. Гербертъ то же бралъ листъ бумаги и продлывалъ то же самое. Онъ писалъ: «Списокъ долговъ Герберта».

Посл того каждый изъ насъ принимался перебирать безпорядочную груду разныхъ счетовъ, которые мы вынимали изъ ящиковъ, изъ кармановъ, уже значительно помятыми. Скрипъ нашихъ перьевъ удивительно какъ освжалъ насъ, тмъ боле, что я иногда съ трудомъ различалъ это душеспасительное дловое занятіе отъ дйствительной уплаты денегъ. Съ точки зрнія похвальности поступка и то, и другое казалось мн одинаковымъ.

Пописавъ нкоторое время, я спрашивалъ у Герберта, — какъ идутъ его дла? Гербертъ съ удрученнымъ видомъ царапалъ голову при вид возрастающихъ цифръ.

— Растутъ, Гендель, — говорилъ онъ обыкновенно, — честное слово, — цыфры растутъ.

— Будь твердъ, Гербертъ, — говорилъ я, очень прилежно дйствуя перомъ. — Гляди вещамъ прямо въ лицо. Безстрашно вникни въ свои дла. Сбей съ нихъ спеси.

— Охотно бы сдлалъ это, Гендель, да только они сбиваютъ спесь съ меня.

Какъ бы то ни было, но мои ршительные пріемы производили свое дйствіе, — и Гербертъ снова принимался за работу. Посл нкотораго времени, онъ прекращалъ ее, ссылаясь на то, что у него нтъ счета Кобса, или Лобса, или Нобса, какъ случится.

— Въ такомъ случа, Гербертъ, прикинь на память; прикинь на круглыя цыфры и припиши къ остальнымъ.

— Какой ты находчивый! — отвчалъ мой другъ съ восхищеніемъ:- право же твоя дловитость выходитъ изъ ряду вонъ.

Моя дловитость отличалась еще одной блестящей чертой, которую я называлъ «закруглять цыфру». Напримръ: предположимъ, что у Герберта долгъ простирался до ста шестидесяти четырехъ фунтовъ, четырехъ шиллинговъ и двухъ пенсовъ, я говорилъ:

— Закругли цыфру и поставь двсти фунтовъ.

Или предположимъ, что мой долгъ былъ вчетверо больше, я закруглялъ цыфру и ставилъ семьсотъ фунтовъ. Я былъ очень высокаго мннія объ этой систем; но теперь, оглядываясь назадъ, долженъ сознаться, что то была разорительная система, потому что мы немедленно заключали новые долги въ размр цыфры закругленія, и такимъ образомъ, благодаря чувству свободы и состоятельности, связанной съ такой системой, создавалась необходимость новаго закругленія.

Я сидлъ разъ вечеромъ въ томъ ясномъ настроеніи духа, какое наввало на меня сознаніе моей дловитости, когда мы услышали шумъ просунутаго въ щель двери и упавшаго на полъ письма.

— Это теб, Гендель, — сказалъ Гербертъ, сходившій за письмомъ и принесшій его:- и я надюсь, что ничего дурного не случилось.

Онъ намекалъ на большую черную печать и черную рамку на бумаг. Письмо было за подписью «Траббъ и Ко», и содержаніе его гласило, что я, многоуважаемый сэръ, и что они имютъ честь извстить меня, что м-съ Д. Гарджери скончалась въ прошлый понедльникъ, въ шесть часовъ двадцать минутъ вечера, и что меня ожидаютъ на похороны, имющія быть въ слдующій понедльникъ, въ три часа пополудни,