Блестящая будущность
Шрифт:
Она еще нжне обращалась съ Эстеллой, чмъ прежде, когда я видлъ ихъ вмст. Она не спускала съ нея глазъ, впивалась въ каждое ея слово, слдила за каждымъ ея движеніемъ. Отъ Эстеллы она переводила пытливый взглядъ на меня и какъ будто стремилась заглянуть въ мое сердце и убдиться, что оно страдаетъ.
— Какъ она обращается съ вами, Пипъ; какъ она обращается съ вами? — переспрашивала она меня, даже не стсняясь присутствіемъ Эстеллы.
Я видлъ, — жестоко страдая отъ сознанія зависимости и чувства униженія, — и сознавалъ, что Эстелла должна служить орудіемъ мести миссъ
Въ этотъ разъ случилось, что миссъ Гавишамъ обмнялась нсколькими весьма рзкими словами съ Эстеллой. Впервые я видлъ, что он поссорились.
Мы сидли у огня, и миссъ Гавишамъ взяла Эстеллу за руку; но Эстелла постепенно стала высвобождать свою руку. Она уже и раньше выражала нетерпніе и скоре примирялась съ пламенной привязанностью къ ней миссъ Гавишамъ, чмъ радовалась ей, и едва ли отвчала ей такою же привязанностью.
— Какъ! — сказала миссъ Гавишамъ, сверкая глазами, — я теб надола?
— Скоре я сама себ надола, — отвчала Эстелла, высвобождая руку и подходя къ большому камину, гд остановилась, глядя въ огонь.
— Говори правду, неблагодарная! — закричала миссъ Гавишамъ, страстно ударяя клюкой объ полъ:- я теб надола?
Эстелла спокойно взглянула на нее и опять уставилась глазами въ огонь. Ея красивое лицо выражало спокойное равнодушіе къ дикой страстности миссъ Гавишамъ и казалось почти жестокимъ.
— Ахъ ты дерево, ахъ ты камень! — восклицала миссъ Гавишамъ:- водяное, ледяное сердце!
— Что такое? — сказала Эстелла, такъ же спокойно взглянувъ на нее:- вы упрекаете меня за то, что я холодна? вы?
— А разв это не правда?
— Вы бы должны были знать, что я такова, какою вы меня сдлали, — отвчала Эстелла. — Возьмите себ и похвалу, и порицаніе; возьмите себ весь успхъ и вс неудачи; короче сказать, возьмите меня.
— О! взгляните на нее! — горько вскрикнула миссъ Гавишамъ. — Взгляните на нее, какъ она жестка и неблагодарна къ тому очагу, гд ее выростили! Гд я укрыла ее у груди, которая сочилась кровью подъ нанесенными ей ударами, и гд я долгіе годы нжно леляла ее!
— Но вдь я не виновата, — сказала Эстелла, — я не могла валъ ничего общать потому, что едва могла ходить и лепетать, когда вы меня взяли. Чего вы хотите отъ меня? Вы были очень добры ко мн, и я вамъ всмъ обязана. — Но чего вы хотите?
— Любви, — отвчала та.
— Она ваша.
— Нтъ, — сказала миссъ Гавишамъ.
— Вы моя пріемная мать, — произнесла Эстелла, все такъ же спокойно, безъ гнва, но и безъ нжности. — И я всмъ обязана вамъ. Все, что у меня есть — ваше, все, что вы мн дали, я готова вернуть вамъ. Но, кром этого, у меня ничего нтъ. И если вы требуете отъ меня того, чего вы мн не давали, — благодарность и долгъ не могутъ сотворить невозможнаго.
— Я никогда не давала теб любви? — закричала миссъ Гавишамъ, пылко поворачиваясь ко мн. — Разв я не давала ей жгучей любви, неразлучной съ ревностью, съ жгучей болью, а какъ она со мною разговариваетъ! Пусть зоветъ меня безумной, пусть зоветъ меня безумной!..
— Зачмъ я буду звать васъ безумной? Кто лучше
меня знаетъ, какія у васъ твердыя ршенія? Кто лучше меня знаетъ, какая стойкая у васъ память? Кто лучше меня можетъ это знать, когда я сиживала рядомъ съ вами на маленькомъ стул у этого самаго очага и выслушивала ваши наставленія и глядла вамъ въ лицо, когда оно казалось мн страннымъ и пугало меня!— Скоро же ты все забыла! — простонала миссъ Гавишамъ. — Скоро забыла!
— Нтъ, я ничего не забыла, — отвчала Эстелла. — Не забыла, но сохранила бережно въ памяти. Когда вы видли, чтобы я измняла вашимъ наставленіямъ? Когда вы видли, чтобы я позабыла ваши уроки? Когда вы видли, чтобы у меня было сердце? — она дотронулась рукой до своей груди. — Когда вы запрещали мн любить? Будьте справедливы ко мн!
— Такъ горда, такъ горда! — стонала миссъ Гавишамъ, откидывая обими руками сдые волосы отъ лба.
— Кто училъ меня быть гордою? — возразила Эстелла. — Кто хвалилъ меня, когда я знала свой урокъ?
— Такъ жестокосердна, такъ жестокосердна! — стонала миссъ Гавишамъ, хватаясь за волосы.
— Кто училъ меня быть жестокосердной? — отвчала Эстелла. — Кто хвалилъ меня, когда я знала урокъ?
— Но какъ можешь ты быть гордой и жестокосердной со мною? — Миссъ Гавишамъ почти вскрикнула, протянувъ об руки. — Эстелла, Эстелла, Эстелла! какъ можешь ты быть гордой и жестокосердной со мною?
Эстелла глядла на нее съ минуту, какъ бы въ тихомъ удивленіи, но ни мало не смутилась; и затмъ снова стала смотрть въ огонь.
— Не могу представить себ,- начала Эстелла посл минутнаго молчанія, — отчего вы такъ неблагоразумны, когда я пріхала повидаться съ вами посл разлуки. Я никогда не забывала вашихъ обидъ и ихъ причины. Я никогда не была неврна вамъ или вашимъ наставленіямъ. Я никогда не выказывала слабости, и вамъ не въ чемъ обвинять меня.
— Неужели было бы слабостью отвчать на мою любовь? — вскричала миссъ Гавишамъ. — Но, да, да, она это называетъ слабостью!
— Я начинаю думать, — проговорила Эстелла, задумчиво, посл минуты безмолвнаго удивленія, — что почти понимаю, какъ это все вышло. Если бы вы воспитали свою пріемную дочь въ полномъ мрак вашихъ покоевъ и никогда бы не показали ей, что такое дневной свтъ, — если бы вы сдлали это, а затмъ почему-нибудь пожелали бы, чтобы она понимала, что такое дневной свтъ, то были бы разочарованы и разсержены.
Миссъ Гавишамъ, закрывъ руками голову, сидла и тихо стонала, раскачиваясь изъ стороны въ сторону, но ни слова не отвчала.
— Поймите, — продолжала Эстелла, — что если бы вы научили ее съ той минуты, когда она начала понимать, что дневной свтъ существуетъ, но что онъ созданъ на то, чтобы быть ея врагомъ и губителемъ, и она должна избгать его, потому что онъ ослпилъ васъ и ослпитъ и ее, — если бы вы это сдлали, а затмъ почему-либо пожелали, чтобы она спокойно переносила дневной свтъ, — поймите, что она не могла бы этого перенести, а вы бы были разочарованы и разсержены.
Миссъ Гавишамъ сидла и слушала (или такъ казалось, потому что мн не видно было ея лица), но попрежнему ничего не отвчала.