Блондинка за окном

«Иван Дмитриевич, советую почитать Вам рассказ «Нора в норе» Оборзевшего Кролика – это поднимет Ваш скилл в писательстве», – написал Ричард Флекс в своем комментарии к последнему рассказу Коржикова «Утро» и дал ссылочку на Оборзевшего Кролика.

«Иван Дмитриевич, если Вы хотите поднять свой скилл в писательстве, то советую Вам почитать рассказ Ричарда Флекса «Булкотряс», – в своем комментарии написал Оборзевший Кролик и тоже дал ссылочку – на Ричарда.

– Какой еще скилл? – недоумённо спросил Коржиков, зайдя вечером на литературный сайт. – Отстал от жизни – не знаю, что такое скилл. Ладно, сейчас посмотрим.

Коржиков набрал в поисковой строке Яндекса «скилл» и нажал поиск.

– Так, скилл, в переводе с английского, это умение, мастерство. Тьфу ты, чёрт! Напишут же, идиоты.

Удалив со своей страницы Ричарда Флекса с Оборзевшим Кроликом и занеся их в чёрный спичсок, Коржиков взял со стола тетрадь со своим недописанным рассказом про собачку Шуньку и пошел на кухню, откуда доносился ароматный запах свежесваренного кофе.

В конце можно еще добавить то, что в тот день Ричарда с Кроликом посетили почти пятьдесят читателей. Но на следующий день их количество снова упало до одного.

Поболтаем?

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– Ой, спасибо! Какая у вас обивка на стульчиках симпатичная – васильки! «Разбрелись возле тихой реки васильки, васильки, васильки…» Не слышали такую песню? Обожаю васильки! Еще ромашки: любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмёт – к черту пошлёт. Меня, в основном, любят. Представляете, сейчас ехала в трамвае. Как его трясло, это же просто ужас! Такое ощущение, как будто кувалдой снизу колотили – бум-бум-бум! У меня зубы только клац-клац-клац! Как меня зовут? Катя Кац. Ой, какая прикольная рифмочка получилась: клац-клац-клац – Катя Кац. Можно прикольный стишок какой-нибудь написать. У меня был один знакомый, так он сходу мог написать стихотворение. Только рифму ему подавай. Буриме называется. Знаете такую игру, да? А то и сам на ходу придумывал рифму. Скажешь ему, к примеру, Макс, пойдём в кафе. А он тебе: шарша ля фе. Иль ля-ля-фе. Смешно, да? Кстати, это мой дедушка настоял на том, чтобы меня назвали Катей. Папа с мамой хотели меня назвать Сарой, но дедушка сказал, что сразу три Сары в одном доме это уже чересчур. Потому что бабушку тоже зовут Сарой. Да-да, вот мои документы. Паспорт и всё остальное. Вы знаете, когда у меня плохое настроение или просто посмеяться хочется, я достаю свой паспорт и смотрю на фотографию. Это ж надо так получиться! Образование? Высшее. Диплом? Вот, пожалуйста. Красный. Инженер-электрик. Но, честно признаюсь, электричества я очень боюсь. Нет, всякую скучную лабуду типа контурные токи, узловые потенциалы или переходные процессы в нелинейных электрических цепях я могу легко рассчитать. Но электричества боюсь. Просто дедушка в свое время, когда я окончила школу, посоветовал далеко не ехать и поступить в наш единственный в городе институт – электротехнический. Талантливому человеку, Катенька, сказал он, любой диплом пригодится. Ну, а после – большие го-ро-да. Помните, Би2? Полковнику никто не пишет, полковника никто не ждёт…

– Хорошо, Катенька, вы нам подходите. Для начала будете вести утреннее телешоу «Поболтаем?», а дальше посмотрим.

Стульчик

– Здравствуйте. С чем к нам пожаловали на этот раз? С каким изобретением? Наверно, какая-нибудь чудо-лопата или сапоги-скакуны?

– Нет. Стульчик!

– Стульчик? А где же он?

– На мне!

– Не вижу что-то.

– А вот, я сейчас повернусь к вам задом. Видите?

– Что это?

– Это свисают ножки стульчика. Само сидение привязывается лямками к заду. Когда я стою, ножки свисают вдоль ног и не торчат. Но стоит мне только начать садиться… Видите?

– Вижу.

– Они начинают откланяться. Всё больше и больше. И как только я сажусь, стульчик полностью распрямляется и упирается ножками в пол. Получается обыкновенный стульчик. Видите, я уже сижу на стульчике.

– Вижу. Оригинально! Только вот один вопрос – где такой стульчик может найти применение?

– Везде! В трамваях, троллейбусах и автобусах, в магазинах, аптеках, ЖЭКах и даже на улице. Особенно будет полезен для лиц преклонного возраста. Представляете, вы, стоя в очереди, к примеру, в аптеке, почувствовали усталость в ногах. Садитесь, стульчик под вами распрямляется – и вы сидите, отдыхаете. Никуда отходить из очереди не надо. Заходите в трамвай, а там все места заняты. Садитесь прям тут же в проходе. Идете по улице, почувствовали усталость – присели. Для пожилых людей это будет незаменимая вещь!

– Можно еще раз?

– Конечно! Вот смотрите: сел – встал, сел – встал, сел…

– О Господи! Позвольте, я вам помогу подняться. Не убились?

– Ничего, ничего. Ножка одна не отклонилась. Шарниры надо лучше смазать.

По просьбе аграриев

В кабинете мэра Кашинского района Анатолия Павловича Гричухина уже второй час шло заседание.

– А что у нас с дорогой в Еловке? – спросил он одного из своих замов – Деревцова. – По договору с подрядчиком, насколько я помню, к первому октября дорога должна быть полностью отремонтирована и заасфальтирована.

– Работы временно остановили – с асфальтом у них проблемы. Но через пару дней, Анатолий Павлович, работы обещали продолжить.

– В августе они почти неделю простояли, – нахмурился Гричухин, – теперь еще пару дней простоят. Ты им напомни-ка о штрафных санкциях за несдачу дороги в срок. А на предстоящие работы в Малаховке, которые мы с ними обговаривали, мы можем найти и другого подрядчика.

– Хорошо, Анатолий Павлович.

– Что у нас там еще по Еловке осталось? У вас что-то, Наталья Дмитриевна?

– От жителей пришло письмо. Просят запретить продажу спиртного на селе.

– Мы же удовлетворили их просьбу. Разрешили продавать только два дня, как они и просили – по выходным.

– Теперь они просят, чтобы совсем запретили.

– Странно. Вроде село как село. Ну, выпивают мужики там – как и везде. Не стопроцентные, конечно, трезвенники, но и не алкоголики, не напиваются до чертиков. У меня там сестра двоюродная живет, навещаю иногда. Да и родом оттуда я. Многих сельчан знаю.

– Но если сами сельчане просят, – подал голос Филимонов, второй зам, – почему бы нам не удовлетворить их просьбу. Тем более денег на это не потребуется. Может, они решили всем селом вести абсолютно трезвый образ жизни.

– Странно как-то всё это… – постучал, задумавшись, Гричухин по столу пальцами. – У вас, Наталья Дмитриевна это письмо с собой?

– Да, вот оно.

– Позвольте-ка посмотреть.

– Пожалуйста, Анатолий Павлович.

Гричухин взял в руки письмо и, надев очки, принялся читать вслух:

– Уважаемый мэр Кашинского района А.П. Гричухин, к Вам обращаются аграрии села Еловка… Ишь ты, напишут же – аграрии! – Гричухин, улыбнувшись, продолжил читать дальше, но уже молча.

– Ну вот, я так и думал! – воскликнул он через минуту, хлопнув ладонью по столу. – А.Д. Тимохина, У.А. Трофимова и К.Н. Ёлкина. Три агрария! Знаю я этих аграриев. Со стажем. Это же самогонщицы! Самые первые и отъявленные самогонщицы на селе!

Мыло Земляничное

– Итого двести тридцать пять рублей, – проведя сканером по пачке «Земляничного» мыла и взглянув на монитор, сказала кассирша. Пока Клара Тимофеевна, что-то недовольно бормоча, отсчитывала деньги, кассирша сложила ей в пакет молоко, хлеб, сосиски и пачку мыла.

Отойдя от кассы на пару шагов, Клара Тимофеевна надела очки и принялась изучать чек. Понять Клару Тимофеевну было нетрудно: «Одно жульё и ворьё, так и норовят обмануть!» – частенько ругалась она, выходя из магазина.

Но на этот раз Клара Тимофеевна ругаться с кассиршей не стала, несмотря на то, что обнаружила явное несоответствие: пачка земляничного мыла была пробита за двадцать пять рублей, хотя на ценнике было указано тридцать.