Боевой разум

Коммуны так часто действовали способами, которые предполагали целенаправленное, даже разумное поведение, что ксенологи годами пытались ответить на тот один вопрос. Были ли они — то есть колониальные суперорганизмы — разумными? Отдельные особи почти наверняка нет. Их мозг весил всего лишь несколько десятков граммов, и средний интеллект типичного рабочего, вероятно, был не намного выше, чем, скажем, у кролика или хиронского грызуна. И все же масса миллиардов из них могла отслеживать пищу, перегораживать реки, отводить потоки воды в импровизированные водосбросы, возводить барьеры для создания приливных бассейнов и расчищать мусор, который мог быть смещен штормовыми волнами и повредить стены замка Коммуны. Это показывало не просто интеллект, а интеллект, способный решать проблемы, рациональный и осознающий себя. Разум, с которым можно было бы установить общение.

Однако каждая попытка связаться с существами до сих пор оканчивалась неудачей. Большинство наблюдателей считали, что если эти существа разумны, то их разум будет сильно отличаться от человеческого. Самая популярная теория заключалась в том, что в иерархии Коммуны существует какой-то вид касты мозга, еще одна и пока не обнаруженная морфологическая форма, которая координирует действия суперорганизма из относительной безопасности домашней колонии.

Но Дарен думал, что он на пути к чему-то… чему-то, что могло бы навсегда изменить то, как ученые смотрят на Коммуны и на то, как они соотносятся с окружающей средой, в которой они живут.

— Что ты нашел? — спросила Таки Оэ. Она не была видна в сцене, проецируемой в мозгу Дарена, но он все равно мог ощущать ее присутствие, подключенное вместе с ним к потоку данных, поступающих от нанозонда. Она была с ним в этом проекте с самого начала… еще в те разочаровывающие первые дни, когда финансирование такой простой вещи, как исследовательская поездка на Данте, было невозможно. Теперь он был дальше от Данте, чем когда-либо, но появление I2C сделало возможным прямое исследование этого мира и его жизни, которое было очень близко к тому, чтобы действительно быть там… и, возможно, даже лучше. Данте, в конце концов, было неприятным местом, с ограниченным пространством для обитания и малым количеством удобств для существ.

— Там, — сказал ей Дарен. Он бросил пятно света на структуру, на которую смотрел. — Под этим нервным ганглием. Видишь это?

— Эту серую, нечеткую массу? Я вижу ее, но не знаю, на что я смотрю.

— Проверь вывод данных. — Зонд получал постоянный поток данных, большую часть из которых от флота еще более крошечных микро-подводных лодок, движущихся через жидкость поблизости. Информация прокручивалась сбоку экрана, передаваемая от зондов, которые проникли в серую массу.

— Я… не понимаю. Биохимия отличается.

— Полностью отличается.

— Другой организм.

— Да. Другая ДНК. Мне кажется, это другой вид лабиринтуломикоты. Паралабиринтуломикота, я должен сказать.

Она усмехнулась. — Легко тебе говорить.

Он улыбнулся старой шутке. Ксенологи приняли идею давать формам жизни, которые тесно параллельны данным классам или видам на Земле, префикс “пара”, означающий “похожий”. Таким образом, парагриб был чем-то очень похожим на земные грибы… за исключением того, что он не был даже отдаленно связан с чем-либо, что когда-либо находилось в пределах световых лет от Земли.

— Ты думаешь, это паразит? — спросила Таки.

— Паразит или симбионт, — ответил он. — Он определенно питается своим хозяином. Видишь, как эти трубочки прорывают свой путь вниз в ткань мозга? Вопрос в том, сколько, если вообще что-то, он дает хозяину взамен. И я думаю, что у меня есть ответ на этот вопрос.

По его команде нанозонд начал двигаться вперед, оставляя гранные осветительные глобусы позади и быстро пролетая через затененную жидкость, скользя чуть выше одной из длинных и извилистых слизистых трубок. Когда вид потемнел, он включил собственный свет нанозонда. В их текущем масштабе, конечно, обычные световые волны были бы невидимы, но ИИ, управляющий интерфейсом зонда, мог сдвигать отражения от жесткого ультрафиолетового излучения — с длинами волн около 800 ангстрем — вверх в видимый спектр — между 7700 и 3900 ангстрем. Однако цвета имели мрачный, пурпурно-серый оттенок, и когда сцена взрывоподобно менялась перед точкой зрения Дарена, цвета переливались, как радужные блики от нефтяной пленки, от поверхностей трубки и мертвой нервной ткани вокруг нее. После нескольких мгновений мягкого колебания вверх и вниз, слизистый след, за которым они следовали, резко изогнулся вправо, затем спустился к стене утеса… и еще одному из блестящих, серо-серебристых узлов переплетенных трубочек.

Остановив нанозонд, Дарен медленно повернулся на месте. Свечение от первого узла было ясно видно, туманное пятно бело-пурпурного света на большом расстоянии… всего в одной десятой миллиметра.

Дарен кивнул сам себе. Доказательства указывали на невероятный комплекс этих узлов, связанных трубочками друг с другом и с мозговой тканью хозяина.

Таки не казалась убежденной. — Ты уверен, что это не часть процесса разложения в образце?

— Положительно. Он свежеубитый и содержится в холодильнике на научно-исследовательской станции южного полюса.

Это был большой прорыв для исследовательской группы — найти тело рабочего Коммуны. Поскольку вопрос, квалифицируются ли эти существа как разумная жизнь, все еще оставался открытым, охота на них была строго запрещена.

Но когда один был найден мертвым в камнепаде, его сразу же отправили на южнополярную станцию для вскрытия и дистанционного исследования.

— Некоторые грибы могут начать разлагать мертвую органическую материю в течение нескольких часов, конечно, — продолжил Дарен, — но ты можешь судить по организации этой штуки, что она находится здесь гораздо дольше, чем это.

— Это может быть болезнь, которая убила его.

— Я так не думаю. Нам нужно будет сделать вскрытие еще нескольким экземплярам, чтобы увидеть, существует ли такой вид заражения во всех из них, но… я действительно не думаю, что это болезнь. Смотри. Нет признаков воспаления. Нет признаков отторжения ткани или образования антител. Этот… этот нарост проник внутрь и обосновался тут. И тело позволило ему это сделать.

— Так что же…? — Он мог слышать, как она обдумывает эту мысль. — Подожди. Ты думаешь, это как-то связано с вопросом интеллекта?

— Возможно.

— Мы никогда не видели ничего подобного на Данте, — сказала Таки. — Ни в одной из других паралабиринтул.

— Он сделал то, что делает жизнь повсюду, включая нас. Он адаптировался.

Существовало много видов отряда Паралабиринтуломикота, скромных организмов, которые проникли повсюду в экосистему Данте. Этот вид, на который они смотрели, пока неизвестный и безымянный, вполне мог содержать ключ к целой тайне Коммуны.

Быстро Дарен загрузил файл с фоновой информацией и быстро и систематически просмотрел его, проверяя, не упустил ли он что-то в своем предыдущем обзоре. Лабиринтулиды Земли обычно называли слизистыми сетями или слизистыми сетевыми амебами, хотя в них не было ничего амебного. Как и их более известные родственники, скромные слизевики, они были членами Царства Протоктисты — что означало, что они были живыми организмами, которые не были ни животными, ни растениями, ни грибами, ни прокариотами. Они были эукариотами, что означало, что они обладали клеточными ядрами и митохондриальным дыханием. Для невооруженного глаза они выглядели как прозрачные капли слизи или слизи, иногда несколько сантиметров в поперечнике и обычно находящиеся на определенных морских травах, где они питались дрожжами или колониями бактерий. Микроскопически они состояли из веретенообразных клеток, бесконечно мигрирующих вперед и назад через слизистые туннели, проложенные самими клетками, которые бежали по туннелям как крошечные поезда маглев в своих трубах. Хотя их движение казалось случайным, они были организованы в суперколонии, которые могли медленно расширяться в своей среде в поисках пищи.

На Данте клеточная эволюция следовала почти тому же курсу, что и на Земле, с генетической передачей, которая использовала аналоги как ДНК, так и РНК. В результате конвергентная эволюция сформировала большинство классов жизни в формы, напоминающие их земные аналоги, по крайней мере, до определенной степени. Коммуны, например, выглядели подобно насекомым со своими многосуставными ногами и сегментированными телами, хотя они дышали легкими и могли быть размером до метра в длину. Дантейские слизистые сети, изученные до сих пор, выглядели так, как будто они могли быть легко перенесены с Земли… за исключением того, что здесь по какой-то причине они разветвились на гораздо более многочисленные и сложные формы, впечатляющее разнообразие, которое жило симбиотически или паразитически на или внутри тысяч видов более продвинутой дантейской жизни.