Богатырь сентября

– Вот, сестра, это царь Салтан, сын его Гвидон, а с ними зверюшка их ручная, – ухмыляясь, представил их Меандр. – Просят, чтобы проводила ты их в Волотовы горы.

– Отчего же не проводить, коли батюшка так желает, – приветливыми и в то же время безразличным голосом ответила Лета, а потом заговорила нараспев: – Испейте воды моей, путники, и все печали покинут вас. Воды мои сладки – исцеляют они горечь несбывшихся надежд, утешают боль разочарований, усмиряют сердечные бури и усыпляют, навевая сладкие сны…

Сам голос ее умиротворял, усыплял, расслаблял… Все, что волновало, отодвинулось, стало казаться неважным, потянуло насладиться покоем, который был уже близок, как чаша сладкого хмельного меда, поднесенная к устам…

– Тише, Летушка! – одернул сестру Меандр. – Эти гости сюда не насовсем – сделают свои дела и уйдут. Им не нужно воды твои пить. А не то забудут, что им здесь нужно.

– Как хотите, – так же приветливо-безразлично согласилась Лета. – Я хотела как лучше. К чему тащить с собой в новую жизнь весь груз прежних забот, боль разлук, напрасные обиды…

– Да тише ты! – снова одернул ее Меандр. – Вы, гости дорогие, лучше ее вовсе не слушайте. И помните: воды ее не пейте, ни капли! Иначе забудете, зачем вы здесь, будете вечно тут блуждать. Есть, правда, у нас тут другая сестра – Мнемозина, Вспомянь-река, но как вы вспомните, что вам из нее надо выпить?

– Сделай милость, матушка, доведи нас до Волотовых гор! – поклонился Лете Салтан. – Жаль, отблагодарить нам тебя нечем…

– Есть чем, – сказала Смарагда.

Наклонившись, она взяла с берега камешек, сжала в руке… а когда раскрыла ладонь, на ней лежал лесной орех. Привычно Смарагда сунула его в зубы, раздался щелчок, на ладонь ей упали три куска скорлупы и блестящее изумрудное ядрышко.

– Прими! – Смарагда кинула то и другое в реку, и вот уже сокровища сияют на влажной ладони Леты.

– О! Как красиво!

Та принялась вертеть камешек, любуясь разноцветными искрами.

– Благодарю вас, гости дорогие… усталые путники. Испейте моей воды, и все печали покинут вас…

– Лета! – строго прикрикнул Меандр. – Отвези их к Волотовым горам, и все!

– Ах, да. Я отвезу вас. Но к моей воде вы сможете пройти только через вот это место.

Лета показала рукой в сторону берега – и вдруг стала видна избушка на пригорке.

– Что это?

– Кто там живет?

– Стражница наша. Воды мои ее дом омывают с той стороны. Как выйдете – увидите лодку. Садитесь смело, я вас доставлю куда хотите. Если не передумаете. К чему тащить за собой весь тяжкий груз былых забот…

– Лета!

– Ах, да. Так я вас жду. С той стороны.

Лета медленно погрузилась в воду и пропала.

– Эх! – проговорил Гвидон, оглядываясь. – Вот нас куда занесло-то! А матушка бедная небось так и ждет на берегу морском…

– Ну уж отсюда нам назад не повернуть, – ответил Салтан. – Идем, что ли.

– Удачи! – Меандр приветственно поднял руку и так стал погружаться.

– Батюшке поклон! – крикнул Салтан ему вслед.

Глава 16

Все трое стали разглядывать домик – весь из кривых бревен и жердей, ни одной ровной. Чем ближе они подходили, тем менее приятным он выглядел: то ли туман так играл, то ли еще что, но казалось, что каждая жердь в этом домишке шевелится.

– Будто змеи, бррр! – Смарагда брезгливо наморщила нос и передернула плечами.

– Кто еще там внутри… – пробормотал Гвидон. – Какая змеища лютая…

– Не бойся раньше времени!

– Я и не боюсь! Это тебя, бать, в таком вот домике на мясо пустить хотели!

В оконце мерцал свет, изнутри доносилось пение. Трое путников прислушались.

Уж построили да домик новенький, Домик новенький, теремок невысокий,

– с трудом разобрал Салтан выпеваемые заунывным женским голосом слова.

Уж и нет в нем ни окон ни дверей, Уж нет из него ни выхода, ни вылета, Уж никто оттуда не выхаживал, Уж никто оттуда не вылетывал, Вести-повести да не принашивал, Письма-грамотки да не приваживал…

– Что это за гадкая песня такая? – Гвидон неприязненно сморщил нос. – Даже эта рыжая лучше поет!

– Даже? – возмутилась Смарагда. – Даже лучше? Да я пою лучше всех на свете! Обо мне по всему свету белому слава шла! И ты сам уж как меня заиметь хотел – как услыхал, сразу прибежал, вынь да положь тебе белку, чтобы песенки пела…

– Да если б я знал, что ты…

– Тише вы! – прикрикнул на них Салтан. – Это погребальные причитания.

– Зачем это?

За год своей жизни Гвидон ни разу не видел похорон.

– Покойников так на тот свет провожают.

– Там внутри покойник?

– Здесь кругом везде одни покойники! – прошипела Смарагда. – Мы уже почти в царстве мертвых, ты забыл?

Пока они бранились, пение внутри смолкло. Раздался скрип – будто холодным ножом по самым костям проскрежетало, – и все трое, едва не подпрыгнув, обернулись.

Низкая дверь отворилась, в проеме показалась человеческая фигура. Перед путниками очутилась старуха: маленького роста, ниже Смарагды, она стояла, согнувшись вперед и влево. Очень старая – мягкая кожа на невыразительном лице измята морщинами, выражение обиженное. Единственной яркой чертой в этом лице были красные ободки воспаленных век. Да еще бросались в глаза крупные, прямо мужские загрубелые ладони.

– Проходите, гости дорогие, – сказала старуха, и неприветливый тон ее противоречил любезному смыслу слов. – Что жметесь? Я здесь для таких, как вы, и живу, работу свою работаю. Заходите, гостями будете.

– Для каких – таких как мы? – спросил Салтан, пока другие двое разглядывали старуху.

– Для покойничков непогребенных, вот для кого. Кто в лесу, в поле ратном, в воде, а может, в жилье забытом конец свой нашел, кости бросил. Кого ни обрядить, ни оплакать или некому вовсе, или родные тела не сыскали. Так бы и лежать им, упырями бродить неприкаянными, кабы не матушка Лампрофора Обряжальщица. Здесь сижу, саваны тку. Кто до меня доберется – тот на тот свет пойдет, как положено, и оплаканный, и наряженный. Вот вы, гляжу я, в воде смерть свою нашли – мокрые все.

– М-мы не мертвые… – Даже Салтан с трудом нашел ответ на эту речь, а зябкая дрожь, одолевавшая во влажной одежде, от слов старухи усилилась троекратно. – Мы… нам только пройти…

Старуха вдруг прикрыла глаза и резко втянула воздух ноздрями, лицо ее приняло отстраненно-хищное выражение. Было так жутко, что Смарагда тихо взвизгнула и спряталась за Гвидона, вцепившись сзади ему в плечо.

– И правда… живым духом пахнет. Кто же вы такие?

– Путники мы, – сурово ответил Салтан, не собираясь называть имена. – А путь нам указала Медоуса Стражница. Коли ты тоже – стражница, так сделай милость, пропусти нас через избушку твою.