Богдан Хмельницкий

Варшаве, рассказывали, что раз уже было подобное предостережение. «Недаром, —

говорили они, — тотчас после коронации короля загорелся дворец, неизвестно отчего».

Поляки были очень недовольны бракосочетанием короля с невесткою, вдовою

Владислава, которое совершилось тотчас после коронации. «Такой союз не

благословляется небом; нередко гнев Божий поражает всю страну за преступление

властителя», толковали тогда в Польше. Ксендзы объясняли, что это сделалось с

разрешения папы. «Что разрешает наместпик апостольский, то уже не грех,—говорили

они. Не за брак короля паказывает нас Бог, а за то, что мы вошли в сношения с

еретиками». От такого толкования в войске возникло волнение против Фирлея и

реформатских проповедников и увеличивало беспорядок 3).

Вдруг завидели поляки пыль; потом показались люди, послышались дикие голоса и

они увидели передовое татарское полчище. Заметив, что войска еще не соединились с

главным обозом, татары летели, чтоб отбить стан Вишневецкого, находившийся не в

дальнем расстоянии от главного лагеря; они неслись с жаром: успех или неуспех на

первых порах считался у них верным предзнаменованием счастливого или несчастного

окончания войны. Поляки в обозе испугались; но Вишневецкий с храбрейшими

бросился на неприятеля и, после упорной сшибки, в которой отличились литовские

татары, сражаясь против своих единоплеменников, неприятель отступил. Вишневцы

вошли в обоз *).

Все принялись кончать поскорее окопы. Опасность была слишком близка; папы

забыли свою спесь; засучив бархатные рукава своих кунтушей, они

1)

Annal. Polon. Clim., I, 119. — Hist. pan. Jan. Kaz., 1, 54.—ИИст. о през. бр.

2)

Истор. о нрез. бр.—Annal. Polon. Clim., 1, 119.—Histor. panow. Jan. Kaz., I., 55.

– Pami^tn. Jemiolowsk., 12—15.

4 Annal. Polon. Clim., I, 104—132.—Hist. Jan. Kaz., I. 40, G5.

4)

Ibid., I, 119.—Ibid., I, 55—56.

282

взяли в руки заступы и показывали пример прочим. Работали целую ночь, но все-

таки не кончили дела. На одной стороне, где находился пруд, окопов еще не было, да н

в других местах оставались прогалины 1).

30-го июня (10-го июля п. ст.) пачали появляться с утра татары и козаки. Наездники,

разъезжая близ окопов, вызывали охотников помериться силою и удалью. Целый день

впереди окопов происходили подобные герцы. На одном из них был убит Трунет, один

из богатырей ханских 2). К вечеру гуще становились ряды воинов и, наконец, на закате

солнца, на пространстве, сколько глазами окинуть могли поляки, растянулось пред

ними неисчислимое войско; татарских ратников, говорит современник, было более в

этом войске, чем у Тамерлана 3). Прибыл хан с пышностью азиатского владыки,

противоположною простоте его союзника, козацкого вождя. Хмельницкий с знатными

татарами объезжал ряды своих воинов и, поглядывая на польские недоконченные

окопы, гордо покрикивал: «справимо теперь бенкёт ляхам!» Возвратившись к хану, он

говорил, что есть надежда заночевать в польском обозе 4).

Крики, насмешки и похвалки козацкие отзывались в ушах встревоженных

шляхтичей. Польское войско, окружаемое неприятельскою силою, не могло ждать ни

откуда себе подмоги. Ляндскоронский писал в те дни, что надобно признать

сумасшедшим того, кто бы на помочь полякам решился приблизиться к Збаражу с

какими-нибудь сотнями или даже немногими тысячами в виду такого громадного

враждебного полчища 5). Осадное положение не было в духе польской тактики.

«Поляки,—говорили тогда в обозе,—храбро и бодро сражаются на просторе, но не в

силах выдерживать тесноты и непрестанного нападения». Обыкновенно в таких

случаях поляки бежали, сами себя обманывая тем, что это делается с целью избрать

удобнейшее место для сражения; теперь нельзя было думать о бегстве куда-нибудь

далеко; все пути были заняты козаками и татарами.

Предводители ободряли унылых, а особенно Иеремия. В ту самую ночь, когда огни

в появившемся козацком таборе казались издали необозримою громадою светил на

звездном небе и гул сотен тысяч голосов раздавался, производя ужас (29 июня с пяти,

на субб.), князь Иеремея устроил пир в Збаражском замке: там заблистали веселыми

огнями все окна, гремели пушечные выстрелы, когда князь угощал панов, предлагал

тост за короля и шляхетство, и раздавал своим приближенным наставления, какими они

должны были поутру ободрять войско ®).

«Чем в большей мы опасности, тем более для нас славы,'—говорил он,—-пусть

ваша маленькая горсть заставит неприятелей завидовать: «ай да поляки!—скажут они:

—неустрашимый народ!» Когда, исполняя поручение

') Diar. wojn. р. Zbaraz. Star. polskie., I, 252.

2)

Pam. о wojn. kozac. za Ckm., 35—Woyn. doni., 57.

3)

Histor. belli cosae. polon., 100.

4)

Histor. pan. Jan. Kaz., 55.

5) Kubala, I, 111. Ссылка на рувоп. библ. Оссолинск. № 225.

6) Kubala, I, 113. Сс. на рук. библ. Осс. № 189.

283

Вишневецкого, его адъютанты разъезжали по обозу и произносили одобрительные

речи, жолнеры отвечали:

«Хорошо показывать храбрость в ноле, теперь иное дело, когда неприятель окружил

нас со всех сторонъ».

«А разве поляки,—говорили ободрители, — только на конях молодцы? Да ведь

тогда коню геройские дела приписать надобно, а не воину. И поле, и валъ—все одной

Виллоны работы. Много чести победить на поле, а еще более славы храбрым рыцарям

защищаться в окопах. Отцы наши в стенах московских два года бились и не поддались;

они же так отличались, овладев чужим; а нам надобно показать то же для вечной славы

народу нашему за спасение родины» 1).

Вечером в субботу духовные обходили обоз с св. дарами; всю ночь с субботы на