Богдан Хмельницкий
Шрифт:
Паволочь взята была внезапно козаками и весь оставленный в ней польский гарнизон
изрублен. В Хвастове явилось тысяча четыреста человек 4); в то же время от севера и
востока, на левой стороне Днепра готовились грянуть на поляков новые полчища
русского народа, а из степей пришло к Хмельницкому четыре тысячи татар с Карач-
мурзою. По известию одного современника, у Хмельницкого в распоряжении было в то
время
160.000 Козаков и 10.000 орды 5). Поляки опасались, что если они протянуть
до глубокой осени, то будут окружены неприятелем со всех сторон и отрезаны от
Польши.
Злейшие враги козачества все еще кричали: «не должно входить в переговоры с
козаками, пе сделаем им никакого сострадания! истребим имя их с лица земли» 6).
Но Потоцкий представлял невыгоды войска и наконец заметил:
«Русский народ тогда только может быть побежден оружием, когда погибнет, когда
целый край сделается безлюдным и граница королевства останется открытою для
неверныхъ» 7).
После этого совета паны приняли послов. Потоцкий сказал им:
«Я люблю больше дело, чем слова: я мог бы скорее и легче окончить спор этот
оружием, чем разговорами, но я не жестокой души человек и не хочу казнить Козаков,
когда они раскаиваются, а потому объявляю им милость и отправляю к ним
благородного пана Маховского коммиссаром. Видите, как мы верим вам?»
«Принимаем его на души свои,» — сказали послы и поклялись, что Маховскому не
будет ни малейшей обиды 8).
*) Ibid , I, 295.
2)
lbid., I, 342.
3)
Histor. ab. exc. Wlad. IV, 83.
4)
Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 295.
5)
Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Декабрь, 546. e) Histor. belli cosac.
polon., 199.
7)
Woyna dom. 4. 2, 54.
8)
Star. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 295.
459
В доказательство своего уважения к греческой вере Потоцкий, в присутствии
послов, казнил шесть жолиеров, ограбивших церковь в Василькове 1J.
31-го августа (10-го сент. н. ст.) Маховский был принят очень ласково в козацком
лагере под Рокитной. Хмельницкий приветствовал его с полковниками своими, и
прежде чем заговорил о деле, начал угощать гостя. Козаки шутя рассказывали о
берестечском поражении.
«Обманщик хан всему виною, — говорили полковники, — а то бы мы разбили вас,
как и прежде».
«Да, — прибавил Хмельницкий, — бусурман поклялся Мухаммедом, что воротится,
а потом и меня взял с собою».
«Теперь вы узнали, чтб значит дружиться с неверными,—сказал Маховский,—
лучше было бы поражать неверныхъ».
«Имя его величества, — сказал Хмельницкий, — соделалось страшным после
берестечского сражения. Присутствие короля дало вам победу».
«Правды негде деть, — сказали полковники, — под Берестечком одна пуля
королевская стоила ста козацких, а уж как в
пятницу вы на нас приударили, так мыдумали, вот так сквозь землю и провалимся!»
«Ну, я бы еще мог с вами померяться, — сказал Хмельницкий, — да не хочу, жалею
крови христианской. Повоевали — и довольно! Пора бедному народу дать отдых;
притом я недавно женился. Посоветуйте от меня пану краковскому жениться. Мы бы
тогда скорее помирились, потому что захотелось бы к жене, а пока будем вдовцами, так
скучно сидеть дома и будем воевать».
После обеда Маховский подал гетману письмо с условиями мира. Хмельницкий
начал читать его, побледнел ц нахмурил брови.
«Скажите, пане Маховский,—сказал он,—почему милостивые паны гетманы
лишают меня гетманского титула, который дарован мне от его величества?»
Джеджалий, стоявший подле гетмана, сказал:
«Не добре так, панове, негодыться однимати честь гетманську от нашего
добродия».
«Маховский засыпал их словами и доказательствами, так что они слушали, развеся
уши»,—говорит современник.
«Будьте уверены,—прибавил посол,—что король вознаградит вам все, что вы
потеряли; но ясновельможные паны гетманы ставят первым условием возможности
мира разлучение ваше с ордою. Неприлично такому храброму вождю иметь связь с
неверными, которые доказали свое непостоянство».
«Орда. — отвечал гетман,—может находиться в моем распоряжении и вам не будет
делать зла; напротив, я постараюсь самый зтот союз обратить на пользу королевства; я
поведу орду на турок и разовью знамена свои на стенах Константинополя».
«Разлучение с ордою —первое желание его величества,—сказал Маховский,—вы
должны его исполнить, чтоб доказать свою преданность королю».
9 Annal. Polon. Clim., I, 239.
460
Хмельницкий отговаривался, Маховский настаивал; целые три часа спорили,
наконец, поляк вышел из терпения и сказал:
«Вы несогласны, так позвольте мне уехать».
Мир легко состоится, —сказал, в свою очередь, разгоряченный Хмельницкий,—
если поляки утвердят Зборовский договоръ».
Уже повозка была готова в обратный путь, как Выговский подбежал к Маховскому и
сказал:
«Не уезжайте, мы обделаем дело; я постараюсь убедить гетмана».
«Знаю,—отвечал Маховский,—что вы обладаете умом и сердцем Хмельницкого. От
вас теперь зависит оказать услугу отечеству, а я обещаю вам особенную милость
королевскую, если вы съумеете отклонить Хмельницкого от союза с варварами».
Выговский вошел к Хмельницкому в шатер, с большим жаром говорил с ним и
вышел с рассерженным видом.
«Стало быть, нет надежды?»—сказал Маховский.
«Постойте, подождите,—сказал Выговский,—у нас так делается: сперва прогонит,