Больно только в первый раз

— Да. Скорее всего. Ну, или нет… может, найду что-то поинтереснее. Хочу поскорее съехать от отца…

— Почему до сих пор не съехала?

— Потому что Марине очень нужно, чтобы под рукой всегда была бесплатная нянька, — говорит Полина раздраженно. — Так… чем ты вчера занимался? — интересуется она, меняя тему.

— Дрочил, — отвечаю ей честно.

— Расул…

Прикрыв глаза, я чуть откидываю голову назад и делаю выдох.

Грубо, знаю.

Я провожу ладонью вдоль ее позвоночника. Пальцем задеваю застежку лифчика под кофтой. Полина чуть вздрагивает. Провожу рукой по ее боку, задеваю немного грудь.

Это подкат. Чистой воды.

Блядь.

Я хочу в гостиницу. Прямо сейчас. Буду скотиной, если это озвучу, но я, кажется, впервые готов ею побыть. Я тупо хочу заняться сексом.

Позавчера мы до трех утра им занимались. Я понимаю, что становлюсь обнаглевшим, но просто трахаю ее как скотина и не могу остановиться.

Вчера она готовилась к экзамену, так что я действительно дрочил. Три дня назад мы ходили в театр. Идея, разумеется, не моя. Я до этого никогда в театре не был, и мне понравилось. В таком масштабе понравилось, что я почти три часа втыкал в происходящее на сцене, решив не отвлекаться даже на то, чтобы пойти отлить. После театра я сводил Полину в ресторан, и, несмотря на то что общаться с ней мне пиздец как интересно, я снова потащил ее в гостиницу.

Мне нравится с ней спать. Как минимум, когда она рядом, мне просто тепло. И этим я тоже пользуюсь как эгоистичная скотина.

Полина и сейчас мне не отказывает, хотя в семь вечера у нее поезд в Москву. Она уезжает на выходные, собирается навестить мать.

Через час я уже слушаю ее стоны, пока кровать долбит по стене.

Глава 29

Глава 29

Расул

Чтобы отвезти ее домой, приходится собрать несколько пробок, но в целом никакой угрозы опоздать на поезд у Полины нет.

Пару раз мне кажется, что ей все равно, успеет она или нет.

Ее оргазмы для меня — космическое развлечение. То, что мы не пользуемся резинками, тоже сильно прихватывает. Помимо того, что приятно, в этом есть и другой кайф, который к ощущениям отношения не имеет. И я, возможно, на этой волне слегка пережестил, потому что Полина поглаживает лепестки цветов, которые лежат у нее на коленях, и она очень тихая. Это помимо того, что волосы она толком не смогла привести в порядок, хоть и пыталась.

Полина бросает на меня взгляд.

Я наблюдаю за ней всю дорогу, чтобы хотя бы попытаться понять, насколько в действительности я пережестил.

Заметив мой взгляд, она произносит:

— Жалко, что придется оставить их дома…

Посмотрев на букет в ее руках, говорю:

— Они тебя дождутся.

— Не факт… — качает она головой. — До них могут добраться близнецы.

— И что тогда?

— Тогда… от моих цветов останутся рожки да ножки, — тихо сообщает Полина.

Тормознув на светофоре, я снова присматриваюсь к ней. Наблюдаю за лицом, за руками.

— Суровые ребята, — замечаю я.

— Неуправляемые. Но я их люблю… и они меня…

— Я могу оставить цветы у себя, — решаю ее проблему, найдя выход.

На мой взгляд, он очевидный и простой. Не требующий ни включения мозгов, ни трудозатрат, но Полина поднимает на меня глаза и смотрит так, будто мы судьбу мира решаем, и произносит: — Правда?

— Угу.

— То есть, — говорит она, — ты тоже меня дождешься?

Странный вопрос, учитывая, с каким трудом я заставил себя с нее слезть, тем не менее отвечаю: — Так задумано.

Закусив губу, Полина отворачивается к окну.

Я возвращаю внимание на дорогу, чтобы свернуть с проспекта на улицу, где Полина живет. Когда торможу перед воротами ее дома, она отстегивает ремень и говорит: — Я буду по тебе скучать…

Чтобы переварить, мне нужна секунда, может, две, но Полина, судя по всему, решила мне их не оставлять. Начертив на моем лице круг взглядом, она быстро тянется к двери, но я ориентируюсь в своих ощущениях достаточно, чтобы резко выбросить руку и перехватить Полину за локоть.

Заставив ее остановиться, говорю:

— Я тоже.

Ее кожа выглядит фарфоровой на фоне серого декабрьского дня, не спасает даже легкая смуглость, которая, как мне кажется, имеет свой запах, если такое возможно. И этот запах… охеренный…

Полина смотрит в мои глаза. Коротким разрядом ударяет по моим губам, когда быстро их целует, после чего выскальзывает из машины, оставив после себя на сиденье букет.

Оценив этот маневр, я провожу рукой по волосам и взглядом провожаю Полину до калитки.

Она скрывается там, посмотрев на тачку через плечо.

Еще как минимум минуту я пялюсь на двухметровый забор, прежде чем от него отъехать, после чего направляюсь к Денису. Я возвращаю ему машину и весь оставшийся день занимаюсь тем, что расчищаю двор его дома от навалившего за два дня снега.

Помогать мне дядька даже не пытается, зато в дом его родителей, чтобы пожрать, мы едем оба. С утра я делаю для них то же самое — расчищаю двор и помогаю отцу Дениса собрать новый вольер для Тайсона, а потом отправляюсь в спортзал.

Мое тело перемалывает нагрузку, но есть опасение, что могу слегка надорваться, если продолжу так упираться. Тем не менее я взваливаю на себя эту нагрузку с ощущением, что буквально сутки назад взял от жизни выходной.

Именно так я себя чувствую. Будто, твою мать, функционирую на пятьдесят процентов, а другие пятьдесят у меня отключены за ненадобностью.

Необходимость в них просыпается, когда Полина рядом, потому что с ней мне приходится активироваться на полную катушку. Включаться. Чтобы обрабатывать информацию, которой она со мной делится. Или чтобы ощущения ловить, которых с ней у меня до хрена. За неделю я привык к этому достаточно, чтобы сейчас чувствовать себя голодным. По ощущениям. По тактильным, и не только. По общению с девушкой, которая прочитала больше книг, чем я в своей жизни видел.

Где-то в процессе тренировки меня посещает идея сходить в театр на еще какую-нибудь постановку, но для этого придется вернуться в родительский дом Дениса, чтобы переодеться, поэтому решаю от этой идеи отказаться.

Выйдя из спортзала, отправляюсь в кафе на первом этаже здания, где транслируют спортивный телеканал. Решаю здесь и пообедать для разнообразия, а потом около часа бездумно втыкаю в экран большого телевизора в центре зала, развалившись на маленьком диване за столиком.

К тому времени, как возвращаюсь домой, темнеет.