Борец в маске

– Неужели вы думаете, начальник, что Том Билль еще вернется?
– спросил Гарри. Холмс улыбнулся.

– Почему же нет? Ведь ему бояться нечего? Мы ведь не можем ничего доказать. А он не будет таким дураком, чтобы бросить приз в сто тысяч крон. Сейчас мы поедем домой и сделаем необходимые приготовления к следующему дню. Тебе надо сделать перевязки, а моя рука, надеюсь, завтра уже не будет болеть.

С этими словами Шерлок Холмс повел своего помощника, из ран которого струилась кровь, по улице. После получасового путешествия они нашли извозчика, который и отвез их в гостиницу.

На следующее утро Гарри проснулся с сильной головной болью. Ему ночью была сделана перевязка, но мысли его все еще не пришли в порядок.

– Мне кажется, что все это был кошмар, - сказал он сыщику.

Холмс уже сидел за завтраком. По усталому лицу и по одежде видно было, что он эту ночь совсем не спал.

– Вы ночью совсем не раздевались, мистер Холмс?
– спросил Гарри.

– Нет. У меня сначала было много возни с тобой, так как пока врач промывал тебе раны и делал перевязку, ты каждую минуту терял сознание. Изрядно отделали они тебя. Уложив тебя, я отправился в полицию и велел окружить этот дом и обыскать его.

Гарри с любопытства поднялся на постели.

– Имеете ли вы уже какие-нибудь известия о результатах обыска?

– Я сам был при обыске так что знаю результат по собственному наблюдению.

– Как, вы еще раз отправились в эту трущобу?

– Да. Я и шесть полицейских.

– Что же вы нашли?

– Ничего.

– Ничего? Ни единого следа преступников?

– Ничего. Этот, трактир уже много лет содержится одним венгерцем, который сегодня ночью удрал вместе со своими сотоварищами. Ни в трактире, ни в подземелье я ничего не нашел. Вся добыча состоит из трех пальцев, найденных мною завернутыми в пергамент в ящике комода.

Гарри вытаращил удивленно на сыщика глаза.

– Удивительные штучки, - продолжал Холмс, - три коротких, костлявых пальца. Они обогатят мою интересную коллекцию. Теперь мне ясно, кто тот таинственный незнакомец, который тебя так знатно отделал. В истории преступления наступила, так сказать, новая эпоха. Оружие как будто отходит на задний план, и даже личная физическая сила ничего теперь не значит. Ну, я пойду, чтобы встретить своих таинственных противников во всеоружии.

Гарри не понял значения слов Холмса, который тем временем вынул из кармана небольшой пакетик. Развернув пергамент, он показал Гарри содержимое его. Последний увидел три костлявых пальца. Вид этих мертвых, как-то странно скрученных пальцев, был действительно страшный. Гарри содрогнулся от ужаса.

Цвет пальцев был какой-то странный, как будто они были не человечьи, а принадлежали какой-нибудь породе обезьян.

Это было более всего странно. Гарри вспомнил, что он когда-то и где-то видел такой цвет.

Он задумался, а потом обратился к Холмсу.

– Это не человеческие пальцы, начальник, я теперь вспоминаю, где их видел. Им уже много сотен, а может быть, и тысяч лет. Это останки какого-нибудь египетского фараона, жившего в доисторическое время. Пальцы эти отрезаны от какой-нибудь мумии.

Сыщик уже одевался, чтобы уходить.

– Я не согласен с тобой, Гарри; ты, вероятно, забыл таинственную руку в подвале. Но мы еще вернемся к этому. Я тебя оставлю на некоторое время, так как у меня одно важное дело. Надеюсь, к вечеру ты будешь уже на ногах. Мне бы хотелось, чтоб ты пошел в Орфеум смотреть на борьбу Билля с человеком в маске.

– Через несколько часов, мистер, я встану, - вскрикнул Гарри, - я ведь должен быть большим трусом, чтобы при вашем героизме и энергии дать себя побороть. Мы разве не вместе пойдем в Орфеум?

– Нет. Я вечером занят и не могу никак отложить это дело. Достаточно, если ты один будешь следить за ходом борьбы.

* * *

Сыщик вышел из гостиницы и отправился в редакцию газеты: "Ллойд Песта".

Он поместил следующее объявление

ИЩУТ НАСЛЕДНИЦУ.

Умерший несколько времени тому назад поручик Первого Гусарского полка граф Надаши оставил завещание, по которому все его имущество переходить к той молодой даме, с которой он был в интимных отношениях. Душеприказчик покойного, мистер Холмс, просит эту даму явиться к нему в гостиницу "Константинополь" для совершения некоторых формальностей.

Из редакции Холмс поехал к начальнику полиции. Там его встретил судебный следователь, элегантный молодой человек лет тридцати пяти.

– Вы пришли очень кстати, мистер Холмс, - сказал он, забирая свои бумаги, палку и шляпу.
– Вместе с нами отправляется еще несколько юристов, так как ваши сообщения вызвали сенсацию. Если бы вы не были Холмсом, то директор, полиции никогда бы и не поверил. Разве это возможно? Эвелина Гульд, одна из самых богатых девушек в мире и вдруг преступница.

– Заключение, которое вы делаете из моих слов решительно ни на чем не основано, - возразил Холмс спокойно, - и я решительно настаиваю, чтобы в этом деле вы до поры не заходили слишком далеко. Я ведь мог своих наблюдений вам и не говорить, но я считаю долгом действовать рука об руку с полицией. Пока следует только установить, ради чего Эвелина Гульд была в тот вечер в квартире ее жениха.

Вы подумайте, граф Надаши исчез бесследно, в его комнате нет и признака крови. Но в то же время ясно, что молодая девушка одна не могла ничего сделать. Очень важно иметь показания мисс Эвелины Гульд, так как это может служить нитью для раскрытия целой серии подобных преступлений.

Судебный следователь остановился у двери.

– Что вы этим хотите сказать, мистер Холмс? Мы в данное время имеем перед собой только этот один случай с графом Надаши.

– Я вам, господин следователь, потом как-нибудь объясню, - ответил Холмс, выходя.

К сыщику и следователю присоединилось еще четверо господ. Все они подъехали к дому американки, занимавшем апартаменты в самом роскошном пансионе Будапешта.

Лакей был не мало поражен, когда прочитал пять визитных карточек. Чиновников проводили в роскошно убранный салон и попросили здесь минут десять подождать.

Потом вошла мисс Гульд.

На ней было роскошное утреннее платье, сшитое по последней моде в японском вкусе. Шелк красиво облегал ее прекрасную фигуру. Сыщику показалось будто американка бледнее обыкновенного. Ее большие черные глаза скользили по лицам присутствовавших.

– Не угодно ли, господа, садиться?
– проговорила она на французском языке, которым владела в совершенстве.

Следователь стоя сказал:

– Простите, мисс Гульд, если мы пришли не во время, но мне кажется, что цель нашего посещения вам ясна и я просил бы вас облегчить нам нашу задачу.