Борец в маске

Эвелина Гульд откинулась на спинку стула. Она сжала губы и мгновенье ничего не ответила. Потом сказала:

– Вы предлагаете мне решить какую-то загадку, милостивый государь. Одновременное посещение стольких людей меня удивляет, но я абсолютно не знаю, чему я обязана такой ###честь.

Следователь смутился и стал рыться в своих бумагах.

Его взгляды на спутников просили о помощи. Он кашлянул.

Его смутили красивые глаза мисс Гульд, хотя он и решил оставаться все время в рамках официального лица. На помощь ему явился Холмс и спросил:

– Где вы, сударыня, изволили быть в девять часов вечера 23-го апреля?..

Вопрос был поставлен ребром и, хотя он был сказан очень мягким тоном, но каждое слово ударяло, словно молот.

Мисс Гульд обернулась и посмотрела на говорившего.

Следователь и присутствующие были выведены из неловкого положения. Все смотрели на хозяйку дома в ожидании ответа. Глаза Холмса уловили растерянный взгляд мисс Гульд. Он стоял против нее, опираясь лениво на свою тросточку.

Так смотрели они друг на друга: мисс Гульд, желавшая проникнуть мыслью во взгляд Холмса и он, не спускавший также ни на минуту с нее своих глаз.

Наконец, мисс Гульд поднялась и, глубоко вздохнув, сказала:

– Ведь вы, сударь, не можете от меня требовать, чтобы я еще помнила, где я ровно четыре недели тому назад была в девять часов вечера. У меня в течение моего пребывания здесь столько различных визитов, что я должна была бы для этого вести специальный дневник. Впрочем, я и не знаю по какому праву вы меня допрашиваете. Я просила бы вас выяснить мне это.

Судебный следователь вынул из кармана карточку и положил на столик, стоявший перед мисс Гульд.

– Я, мисс Гульд, судебный следователь и занят теперь делом графа Надаши.

Мисс Гульд при этом имени и глазом не моргнула, спросив холодным тоном:

– А меня это разве касается?

Такого ответа никто не ожидал. Следователь очутился опять в затруднительном положении и хотел обратиться к Холмсу. Но, к его величайшему удивлению, место где стоял Холмс, было пусто. Чтобы это означало?

Следователь собирался уже предложить мисс Гульд вопрос, но она прервала его:

– Вы меня, господа, должны понять. Граф Надаши был моим женихом и таким образом я связана с ним некоторыми узами. Но я вас уверяю, что это только внеш ### так что отношения мои к графу не дадут вам ответ на то загадочное положение, в которое попал молодой граф.

– Вы ошибаетесь, мисс Гульд, - ответил следователь пришедший уже в себя. Его возмутил тон, каким эта американка говорила о молодом венгерском аристократе. О своей помолвке она говорила с оттенком презрения. Его, как венгерца, оскорбили слова американки.

– Я вам ясно все расскажу, мисс Гульд, - сказал он.
– Дело вот в чем:

– Граф Надаши каким-то образом исчез. Нельзя установить даже жив ли он или нет. Он самовольно или по принуждению кого-то покинул квартиру, не оставив после себя следа. Когда нам удастся установить, кто последним был у графа, мы сделаем уже большой шаг вперед к тому, чтобы напасть на его след. Теперь из достоверного источника утверждают, что в указанное время вы были у графа. Не хотите ли объяснить нам это?

Мисс Гульд при последних словах побледнела. В ее глазах появился какой-то неспокойный огонек. Она стала терять самообладание и начала барабанить пальцами нервно по столу.

– Это неправда, что вы говорите, - ответила она неуверенным голосом. Никто из присутствующих ей, конечно, не поверил.

Следователь перебил ее, возвысив тон.

– Доказано, мисс, что кучер отвез вас в тот вечер на улицу Андраши. Вы были покрыты густой вуалью и вошли в квартиру графа. Поэтому не советую вам прибегать к отговоркам, чтобы нас ввести в заблуждение. Я вам должен заявить, что обстоятельства для вас складываются очень неблагоприятно и вы ведь знаете, что значит в культурной стране быть под подозрением в участии в тяжком преступлении, если вы не сумеете опровергнуть этого подозрения. Нам всем, конечно, весьма желательно не превращать это дело в скандал и не хотелось бы принимать против вас какие-нибудь предупредительные меры.

Эти слова, сказанные энергичным тоном, оказали на мисс Гульд сильное действие. Она схватилась руками за стул.

– Как? Дело дошло уже до того, что вы мне угрожаете? Хорошо, я была 23 апреля в 9 часов вечера в квартире графа Надаши.

Следователь подал молодому юристу, стоявшему рядом с ним, знак. Тот вынул бумагу и стал записывать.

– Вы условились с графом встретиться в его квартире?
– спросил следователь.

– Что вы думаете? Я полагаю, имя мисс Гульд служит достаточной гарантией противоположного?

– С этим мы здесь не можем считаться, - сказал следователь, - вы забываете, мисс Гульд, что перед нами дело совершенно необыкновенное. Я указываю на то, что дамы общества обычно не посвящают своих женихов в такой поздний час. Я вас спрашиваю и прошу отвечать мне по чистой совести: знали ли вы, что граф Надаши дома?

После минутного молчания, она сказала:

– Да, я знала.

– Но граф Надаши вас не ждал?

– Нет.

– Как же вы попали в его квартиру?

– Как-то в шутку я выпросила себе второй ключ от квартиры. Этим ключом я и воспользовалась.

– Видел ли вас граф или нет?

– Нет, он меня не видел, но приказал меня немедленно вывести из квартиры.

Последние слова были ею сказаны мрачным голосом: с ужасом, должно быть, вспоминала она этот момент.

Все присутствующие были удивлены. Следователь посмотрел на своих коллег, а потом сказал:

– Расскажите, мисс Гульд, нам несколько подробнее это обстоятельство: оно для нас величайшей важности. Как было дело?

Мисс Гульд сказала:

– Из описания моего жениха я знала расположение комнат в квартире. С улицы я увидела, что средняя комната освещена, увидела тень моего жениха и знала поэтому, что он дома. Я поднялась по лестнице, открыла бесшумно дверь и вошла в комнату, лежащую против комнаты графа. В этой комнате горела лампа. Я на цыпочках вошла и остановилась посредине ее. Граф неспокойно шагал взад и вперед в своей спальне.

Вдруг он остановился.

Я услышала, как кто-то всунул ключ в замок. Он прислушался; потом открылась дверь его комнаты, и он спросил: