Бородинское поле

уныния и страха. И тогда, угнетаемый недоверием к самому

себе, он давал себе слово прекратить с ней всякие отношения.

Но за этим следовал прилив нежности; покорная улыбка

Ариадны, ее гибкие движения, тихий, ласкающий голос

обезоруживали.

Розарий - гордость Главного Ботанического сада.

Большой квадрат, окаймленный с трех сторон старыми

деревьями - четвертая сторона круто сбегает к

асфальтированной дорожке, за которой начинается пруд, -

сплошь засажен сотнями роз всевозможных сортов и названий.

И каких здесь только нет, не похожих друг на друга ни цветом,

ни запахом - одна лучше другой! Фейерверк ароматов и красок,

ослепительное царство нежности, благоухания и сказочной

красоты.

Розы располагали к добру и откровенности, смягчали

натянутость, создавали хороший душевный настрой. Мягким,

ласкающим голосом Ариадна предложила:

– Дойдем до нашего шалаша? - Так они называли

укромный уголок в густой чаще сада, среди зарослей черемухи

и орешника.

– Поздно уже, - нерешительно обронил он, не собираясь,

однако, противиться. Ариадна умела проявить настойчивость.

Лучи зашедшего солнца еще скользили по верхушкам

деревьев, золотисто-огненно отражались на стеклах

ресторана "Седьмое небо", расположенного на Останкинской

телебашне. Вечер был не душный, но теплый, и еще ничто не

напоминало о близкой осени. Медвяно-терпко пахла резеда.

Перейдя поляну, засаженную всевозможными цветами,

они свернули с асфальтированной дорожки в тенистую аллею,

ведущую в дебри сада. Ариадна нежно положила руку ему на

плечо и сказала:

– Весь день сегодня на совещании в ГлавАПУ.

Это означало, что она провела день в архитектурно-

планировочном управлении Моссовета.

– Что-нибудь интересное?
– спросил он довольно вяло.

– Все то же. Впрочем, зачитали письмо группы писателей,

художников и т. д.

– О чем?

– Все о том же: АПУ уничтожает архитектурные памятники

культуры, уродует лицо столицы, превращает Москву в

безликий город, и тому подобная демагогия.

– А разве это неправда?
– спросил он негромким, ровным,

без интонации, голосом: Коле была известна позиция Ариадны

на этот счет.

– Ты же знаешь мою точку зрения, - уверенно ответила

Ариадна, но Коля решил досадить ей:

– Ах, ты убеждена, что это твоя личная точка зрения,

или...- Что "или"? Я говорю то, что думаю. И если так думают

многие, большинство, то это не значит, что я говорю с чужого

голоса.

Она начала заводиться, и это забавляло Колю. Все так

же мягко и ровно он продолжал:

– Большинство кого - народа или работников ГлавАПУ?

Но Ариадна не удостоила ответом этот демагогический,

как она считала, вопрос, а заговорила о своем:

– Меня возмущает истерия так называемых защитников

старины. Поднимают шум из-за каждой снесенной церквушки и

прочего обветшалого хлама, содержание и ремонт которого

стоит гораздо больше, чем возведение на том же месте нового

современного здания. Шумят дилетанты, которые ничего не

смыслят ни в истории, ни в архитектуре, ни в

градостроительстве.

– У гостиницы "Россия" церквушки сохранили. Они

пришлись совсем к месту, - заметил Коля, как бы размышляя

вслух.- А я б и их убрала. Они диссонируют со зданием

гостиницы, от которого я, кстати, совсем не в восторге. Знаю,

знаю, тебе оно нравится. Останемся при своих мнениях.

Между прочим, автор "России" тоже выступал сегодня на

совещании при обсуждении письма.

– И что он - "за" или "против"?

– И "за" и "против". Против крайностей и за золотую

середину: мол, нужно бережно относиться в каждом отдельном

случае, рухлядь, которая не представляет исторической

ценности, сносить...

– Ты не согласна с ним?

– В общем-то он говорил более или менее. Но всех

ошарашило выступление Олега Остапова. Не знаю, кем он

тебе доводится...

– Муж незаконной тети. Значит, незаконный дядя, -

шуткой ответил Коля. - Ну-ну, интересно, что говорил Олег

Борисович?

– У всех создалось впечатление, что именно он автор

коллективного письма.

– Так уж и у всех? - мягко возразил Коля. Ему уже не

хотелось спорить с Ариадной, как говорится, накалять

обстановку. В споре она была неукротима. Тогда рядом с ней

он чувствовал себя ничтожным и жалким.

– Позиция Остапова тебе хорошо известна: сохранить

центр Москвы, в пределах Садового кольца, нетронутым, как

заповедник. Но это же абсурд, наконец, глупо! Расти Москве

вширь черт знает до каких пределов, а в центре будут стоять

развалюхи, коммунальные клоповники без удобств! В то время

как люди хотят жить в центре и не терять времени и не тратить

нервы в общественном транспорте. Люди хотят добираться от

дома до работы самое большее за двадцать минут. А теперь

на это уходит больше часа.

– А не лучше ли решить проблему общественного

транспорта? И тогда люди будут тянуться к окраинам, к

зеленым зонам, к чистому воздуху.
– И прибавил с улыбкой: -

Как мы с тобой.

– Зачем, какая в этом необходимость? Город должен

расти ввысь. В том числе и центр, - горячилась Ариадна, не

приняв его шутки, и вдруг поймала себя на мысли, что говорит

она то же самое, что говорил сегодня на совещании