Бородинское поле

Крик штурмана раздражал Виктора: он не любил

шумового оформления чего бы то ни было; он предпочитал

делать дело буднично, без эмоций, как повседневную

необходимость. Он не хотел представить себе, что в эти

минуты происходило там, на земле, на рисовом поле. Виктор

предпочитал не думать об этом: он делал разворот, сбавляя

высоту, чтоб сбросить фугасные бомбы точно на цель -

ирригационную дамбу. Она должна быть разрушена - вот и все.

Зачем - он не знал и не задавал себе такого вопроса. Приказ

есть приказ, и в штабе знают, какую опасность для США

представляет этот еле заметный с высоты земляной вал, к

которому прильнуло зеркало воды, похожее на небольшой

осколок. Самолет слегка вздрогнул, и Виктор понял, что это

оторвались две фугасные бомбы. Виктор не смотрит вниз - его

это не интересует. Наплевать, попали бомбы в цель или нет:

он свое отработал, и теперь можно набирать высоту и

ложиться на обратный курс.

Внизу блестит серпантиновая лента реки, игриво

извивается на солнце, точно нежится. На ней видны две точки,

на самой середине. И чем ближе река, тем крупнее точки.

Теперь уже несомненно - плывут сампаны. Однако эти

вьетконговцы обнаглели: среди бела дня плывут! Это явный

вызов. Такого Виктор не может стерпеть. Он никому не

позволял еще насмехаться над собой. А эти явно

насмехаются. Ну пусть ночью - там другое дело. Впрочем, и

ночью самолеты утюжат реку, осветив ее ракетами,

подвешенными на парашютах. А эти днем плывут, нахалы.

Куни словно проник в его мысли. Вопит:

– На реке сампаны! Давай искупаем коммунистов! Сами

просятся на пулеметы. Душно им. Жаждут искупаться!..

Ну что ж, это можно: прошить сампан пулеметной

строчкой не составляет большого труда. Только нужно вместе с

Дэсмондом Рили. Его машина идет следом.

– Дэси, видишь на реке сампаны? - сказал Виктор в

микрофон.

– Отлично вижу. Я тебя понял, Виктор, - ответил командир

второго самолета.
– Отличная цель!

– Моя первая, твоя вторая, Дэси, - распределил Виктор и

направил самолет на сампаны.

...Это произошло прежде, чем самолеты открыли огонь.

Головная машина получила такой удар, какого Раймону

никогда раньше не приходилось ощущать. Он полетел вверх

вместе с креслом.

Потом кресло отделилось и пошло вниз, а он как бы

повис в воздухе. Внизу, над зелено-багряным ковром, сквозь

клубы черного дыма пробивались языки пламени: это

догорали останки его самолета. Серебристая лента реки

удалялась в сторону, а снизу на него надвигался зеленый

океан джунглей. Виктор начал быстрым взглядом обшаривать

небо. Он нашел тех, кого искал: совсем недалеко от него, чуть

повыше, спускался на парашюте Дэвид Куни. В стороне и еще

выше, как испуганный ястреб, метался самолет Дэсмонда

Рили. Виктор догадался, что Дэси уже сообщил на базу о

происшедшем, и в скором времени сюда прилетит

спасательный вертолет.

Джунгли надвигались стремительно и зловеще, и сейчас

Виктор желал одного: только бы не удалиться от Дэвида Куни

– вдвоем все-таки сподручнее. Штурман что-то кричит ему,

только не разберешь что. Кажется, спрашивает, не ранен ли.

– О'кей!
– на всякий случай прокричал в ответ Виктор и тут

же сообразил, как нелеп его ответ: ничего себе "о'кей"!

Падая в джунгли, он заслонил лицо руками и закрыл

глаза, тревожно подумав: только бы не повиснуть на дереве.

Ветки мягко зашуршали по одежде и притормозили падение.

Носки коснулись чего-то мягкого, пружинистого. Он ухватился

руками за ветки и устоял на ногах. Стропы парашюта были

слегка натянуты, погашенный купол лежал вверху на ветках.

Виктор хорошо помнил инструкцию: прежде всего

освободиться от парашюта. Это не потребовало особого труда.

Теперь проверить, все ли на месте: прежде всего - два

миниатюрных передатчика и радиомаяк. Да, они исправны, и

маяк уже посылает сигналы в эфир. Это ориентир для

спасательных вертолетов. На них вся надежда. Он знает -

некоторых летчиков удалось спасти от плена. Знает и то, что

многие летчики, сбитые патриотами Вьетнама, захвачены в

плен. Что ж, плен так плен, это еще не наихудший вариант.

Считай, что им повезло - а ведь могли бы разделить судьбу

Хоринга и Сиделя. "Да, Виктор, ты родился в сорочке. Куни -

тоже".Кажется, все на месте: пистолет, нож, компас, ракетница,

фонарик. Кругом сумрачно и душно, небо с трудом

просматривается сквозь высокие заросли. Редкие солнечные

медяшки, проникшие сквозь плотное покрывало листвы,

покрытой толстым слоем пыли, кажутся неестественными,

театральными и совсем неуместными в этой затхлой, душной

парной, где терпкий воздух неподвижен и густ, как кисель. Этот

район не обрабатывался ядохимикатами. "Следовательно, -

подумал Виктор, - здесь не базируются партизаны". Хотя, как

было хорошо известно, партизан можно ожидать везде, даже в

расположении американских гарнизонов. И что ж получается:

не базируются, а самолет сбили. Ракетой. Выходит, даже очень

базируются.

Было тихо и душно. И вдруг в этой густой, душной тишине

раздался треск. Виктор вздрогнул, холодок пронзил все тело,

но хриплый голос Куни, прозвучавший из радиопередатчика,

все объяснил. Виктор переключил приемник на наушники. Куни

спрашивал, как дела, и просил указать свое местонахождение.

"Идиот! - мысленно выругался Виктор по адресу штурмана.
–

Орет, словно находится в баре. Указать свое