Бородинское поле

потолка. - Была деревня. Похоже, что наши накрыли

напалмом.
– Куни ожидал, что Виктор продолжит разговор, но

тот молчал, закрыв глаза. И тогда Куни спросил: - Ночевать

будем здесь?

– Да.

– Ты спишь, Виктор?

– Нет.

– В таком случае я буду спать, а ты бодрствуй. Хорошо?

Виктор промолчал: от усталости тяжело было говорить.

Да и какое это имеет значение - будет он или не будет спать.

Если сюда придут партизаны - один черт, спишь или

бодрствуешь.

– Я имею нехорошую привычку храпеть, - опять заговорил

Куни.
– Иногда. Когда лежу на спине. Так ты меня толкни, и я

повернусь. Понимаешь, повернусь не просыпаясь.

Куни лег на бок и сразу же уснул. А к Виктору сон не

приходил. И думы никакие не одолевали, так, скользили в

усталой голове какие-то разрозненные мысли без всякой связи,

а сна не было. Стемнело быстро, как-то сразу, и в потолочном

проеме зажглась яркая одинокая звезда. "Почему только одна?

– подумалось Виктору.
– Чья она - моя или Куни? Или одна на

двоих?" Потом появились новые звезды, не похожие на ту,

единственно неподвижную. Эти звезды, как искорки, двигались

внутри пагоды, перемещались из угла в угол, падали на пол и

поднимались высоко к потолку. Виктор догадался: это

светлячки. И было что-то таинственное в их звездном

хороводе, нежное и благостное.

Где-то невдалеке запела ночная птица, и тут же ей

отозвалась другая. Голоса их были громкими и

пронзительными. Затрещали цикады, монотонно и длинно, с

усердном. Потом квакали лягушки, слишком громко,

раздражающе. "Очевидно, те, гигантские", - подумал Виктор. И

все это ему казалось лишь фоном, потому что каким-то другим,

внутренним чутьем, обостренной интуицией он ощущал вокруг

присутствие людей, их активную деятельность в эти ночные

часы. Ему даже казалось, что он слышит их далекие голоса.

Он закрыл глаза, но и в подступающей полудреме ему

виделись мерцающие огоньки светлячков и падающие звезды,

неожиданно превращающиеся в сбитые ракетами самолеты.

Куни спал беспробудно до рассвета, а проснувшись,

тотчас же разбудил Виктора: пора собираться в дорогу. Вся

поляна перед пагодой и опушки леса были погружены в густой

белесый туман, сырой и теплый, и Виктор не сразу решил:

хорошо для них или плохо - туман.

Сборы были недолги: наскоро перекусив, они попытались

было по карте определить свое местонахождение,

ориентируясь на пагоду, но ничего из этого не вышло: пагод на

карте было много, а как называлась сожженная деревня возле

пагоды, в которой ночевали, они не знали. Виктору не

пришлось взглянуть, на деревенское пепелище: все было

окутано туманом. Шли вслепую, доверясь компасу, шли на

восток, к морю. Вскоре выбрались на тропу, которая тянулась

меж невысоких кустов, и тоже на восток. Это радовало: легче

стало идти. Как и прежде, Виктор - впереди, за ним - Куни.

Неожиданно влажная скользкая тропа выбежала на

открытое место. Справа, за редкими кустами и одинокими

пальмами, в тающем тумане купались огороды, огражденные

бамбуком, а дальше, за огородами, затянутые сизой дымкой,

простирались золотисто-зеленые квадраты рисовых полей.

Они тянулись до самого горизонта, где в белесый полог неба

вонзались острые пики сиреневых гор.

Виктор замедлил шаг и остановился. За бамбуковой

оградой шевелились кусты. Куни подошел вплотную и тоже

устремил свой прищуренный воровской взгляд в сторону

ограды. И вдруг он прошипел удивленно:

– Да это же никак буйволы? Клянусь моим шефом - это

буйволы, замаскированные ветками.

Да, в самом деле - буйволы, теперь и Виктор понял:

шевелящиеся кусты - это просто ветки, ловко привязанные к

буйволам. Значит, где-то рядом должны быть люди. Двигаться

по тропе, открытой местностью, было рискованно. С левой

стороны кустарник переходил в лес. Выходит, опять

продираться сквозь заросли джунглей. А что поделаешь?

Иного пути нет.

Они свернули с тропы налево и, пригибаясь среди

невысокого кустарника, вдоль изгороди быстро-быстро начали

пробиваться в северном направлении, к лесу. Минут через пять

они вышли на круглую зеленую поляну, заросшую

виноградником. Тяжелые янтарные гроздья радовали глаз и

зазывно манили в это райское лоно, приглашали утолить

жажду и подкрепиться на дорогу. Обменявшись согласными

взглядами и не говоря ни слова, оба летчика шагнули в

виноградник, и тут их взгляды столкнулись с удивленными

неожиданной встречей взглядами вьетнамцев: пожилой, с

изможденным, морщинистым лицом, седой женщины и

черноголового мальчонки лет десяти. В широко раскрытых

глазенках парнишки, как заметил Виктор, не было испуга, а

лишь удивление и любопытство. Зато жестокий, холодный

взгляд женщины откровенно выражал ненависть и страх.

Вьетнамцы сразу догадались, что перед ними их враги,

американцы.

С минуту все четверо стояли в немом оцепенении, от

неожиданности не зная, как поступить дальше. Вдруг мальчик

что-то крикнул и в тот же миг юркнул в пучину виноградника, а

морщинистое лицо женщины изобразило ужас, причину

которого Виктор сразу не понял. Сзади раздался выстрел.

Женщина всплеснула руками и, шатнувшись на виноградную

лозу, медленно сползла на землю. Виктор быстро оглянулся на

выстрел. Куни целился в виноградник, сделав еще два