Бородинское поле

Коммунисты братаются с самыми оголтелыми

империалистами, с Америкой, с диктаторскими режимами, с

сионистами Израиля.

– Какие они коммунисты?!

– Нет, Николай, так нельзя: Компартия Китая есть, и,

значит, есть в ее рядах настоящие коммунисты-

интернационалисты. Их не надо смешивать с пробравшейся к

власти кликой маоистов. И я уверен, убежден: Китай вернется

в социалистическое содружество. Рано или поздно.

– Не было бы поздно.
– Думчев вздохнул и налил себе

рюмку коньяка. Потянулся к фужеру Макарова: - За то, чтоб

произошло это рано, а не поздно.

– Я много думаю о том, что происходит в сегодняшнем

Китае. Не могу найти ответа на вопрос: как это случилось, что

Китай оказался в объятиях США? Не приложила ли к этому

руку империалистическая разведка? Как ты думаешь? Очень

даже возможно. Я читал в книге "Тайный фронт", что этими

разведками предпринималось много попыток для обострения

советско-китайских отношений: подбрасывали поддельные

документы, дезинформацию, тенденциозную информацию.

Рассчитывали на честолюбие и мнительность Мао, на его

манию величия, высокомерие, великодержавный шовинизм и

национализм. А там сработала преотвратительная машина,

называемая амбициозностью.

– Да, надо отдать должное их разведкам: работают не

покладая рук. Иногда грубо, но всегда целеустремленно, -

согласился Думчев.

– А мне казалось, что в наше время в принципе нет

военных секретов, все друг о друге знают, - продолжал

Макаров.
– Американские разведывательные спутники "Самос"

летают на высоте пятисот километров, фотографируют все.

Самолет-разведчик А-11 развивает скорость свыше трех тысяч

километров в час. А сколько различных разведывательных

центров и разных институтов только в США работают против

нас! Русский исследовательский центр при Гарвардском

университете, исследовательский центр по проблемам

коммунизма при Колумбийском университете в Нью-Йорке.

Кстати, руководит им матерый антисоветчик Збигнев

Бзежинский. Потом: центр русских и восточно-европейских

исследований при Мичиганском университете, институт по

дальневосточным и русским делам при Вашингтонском

университете, институт по изучению Советского Союза и

прочие всевозможные институты, работающие на разведку. И

ты, конечно, прав: многое им удалось, много грязных дел на их

счету, в том числе и крупных государственных переворотов,

таких, как свержение иранского правительства Мосадыка в

пятьдесят третьем году, гватемальского правительства

Арбенса в пятьдесят четвертом году, правительства Лумумбы в

Конго, государственные перевороты в Индонезии в шестьдесят

пятом году, в Гане в шестьдесят шестом, в Греции в

шестьдесят восьмом...

Его прервал телефонный звонок. Звонила Александра

Васильевна, сказала, что поездка по Золотому кольцу

откладывается: у внука подозревает воспаление легких. Этого

еще не хватало! Домашние дела оборвали разговор на

международную тему. Думчев обратил внимание, как

изменилось настроение Макарова - семейные заботы

нахлынули на него. Спросил:

– Расскажи-ка лучше, как ты живешь, как чувствуешь себя

в новой упряжке?

– В том-то и дело, что распрячь распрягли, а новая

упряжка еще не готова, никак не могу выбрать подходящий

хомут, теряюсь: и тот хорош, и этот недурен.

– Выходит, есть выбор. Это уже хорошо. Ну а конкретно,

что за хомуты?

– Прежде всего хочу всерьез поработать в Обществе по

охране памятников. Дело это серьезное, стоящее, меня оно по-

настоящему волнует. Второй хомут - охрана природы.

Проблема не менее важная, пожалуй, даже первостепенная,

номер один.

– Важная - да, не спорю, - перебил Думчев.
– Но... если в

памятниках, как я знаю, ты разбираешься более или менее, то

в вопросах среды обитания, извини, ты любитель-дилетант.

– Правильно, согласен. Но если бы хоть половина, хоть

одна четвертая часть людей Земли состояла из любителей-

дилетантов, наша прекрасная планета чувствовала б себя как

в годы своей далекой юности. Никакие яды и газы не угрожали

б ее чистой атмосфере, ее климату, ее рекам, морям и

океанам, ее лесам, полям, городам и селам, человечеству.

– Что ж, - весело заулыбался Думчев, - оба хомута

прекрасные. Бери оба, впрягайся.

– Дело это, Николай, решенное. Но есть еще третий

вопрос, который меня волнует не меньше, чем те два.

Патриотическое воспитание молодежи. Серьезный это вопрос,

сложный. Мне кажется, мы недооцениваем вредное влияние

на нашу молодежь буржуазной идеологии. Она просачивается

к нам сквозь десятки разных каналов, и мы не всегда умеем

вовремя противодействовать этому влиянию. Стяжательство,

потребительство, идейная инфантильность - это заразные

болезни. И те, кто с экранов кино и телевидения иронизирует

над фразой "пережитки буржуазного прошлого", сознательно

растлевают молодежь. Я это утверждаю со всей

ответственностью старого коммуниста.

– Ну и что ты намерен делать?

– Подготовлю цикл бесед на материалах Великой

Отечественной войны. Постараюсь поставить интересные и

разносторонние вопросы нравственного плана, такие, как

чувство долга, товарищества, самоотвержения, мужество,

ответственность, сознательность, честь. Пойду в школы, к

студентам, к рабочей молодежи. Надо, Николай, очень нужно.

– Конечно нужно, - с грустинкой вздохнул Думчев и