Бразильский вояж

— Тебе помочь? — спросил он, когда служанка внесла ведро с тёплой водой, таз, мыло и полотенце.

Она вопросительно посмотрела на него, улыбнулась загадочно.

— Если не трудно, милый.

Он помог ей снять одежду, ощущая нарастающее возбуждение. Это не очень ему понравилось, но ничего поделать с собой не мог. Её тело так соблазнительно белело в полутёмной комнате с зашторенными окнами, что он непроизвольно стал ласкать его, мешая мыться.

— Ты мне мешаешь, глупенький! — ласково заметила она, повернулась к нему лицом и, секунду помедлив, впилась в его губы страстным поцелуем. Он был оглушён внезапностью и принял его, как предложение к любви.

— Погоди, милый! Я вся мокрая, а ты потный! — он закрыл её рот поцелуем, и они слились воедино прямо на полу, на циновке, и пережили минуты блаженного примирения и восторга.

— Как я забыл закрыть дверь на крючок? — опомнился Ник, но уже все закончилось, и они, слегка смущаясь, продолжили купаться уже вдвоём, помогая друг другу и смеясь от счастья и мира.

Служанка постучала в дверь, и Алма тут же крикнула, не подумав:

— Дверь открыта!

Служанка охнула и попятилась назад. Ник прикрылся, а Алма сказала спокойно и даже властно:

— Ты что, никогда не видела голых людей? Поставь всё на стол. Я сама с этим управлюсь. И поменьше болтай, чёрная ведьма!

— Зачем так грубо, Алма? — сделал замечание Ник. — Она ведь не виновата.

— Для урока, милый. Пусть знает, что белая женщина может всё.

Он вздохнул, спорить после минут счастья и блаженства не стоит, и не стал одеваться, а накрылся простыней до пояса, и они сели за стол.

Вскоре постучали в дверь, вошёл Диого и со смущением остановился на пороге, не зная, как вести себя.

— Что, синьозиньо[2], лошади готовы? — спросила Алма, как бы не замечая неловкости юноши. Она-то была одета. — У вас седло женское?

— Да, сеньорита. Вас скоро ждать?

— Я готова, а сеньору понадобится минут пять. Мы скоро.

До вечера молодые люди катались по пригоркам и негустым лесам, искупались в речке с довольно холодной водой, а Диого спросил после:

— Мы никогда так много не купаемся здесь.

— Потому нас на Востоке часто называют варварами, — заметил Ник. — Там богатые люди купаются несколько раз в день. Любят чистоту.

— Эти азиаты и называют нас варварами! — в голосе юноши слышалась ненависть и злоба.

— Эти азиаты задолго до нас, европейцев, овладели знаниями, которых мы и сейчас не знаем. В мореплавании, в медицине, в философии. Я там жил и могу многое порассказать. У нас только гордыня и важность доминируют!

Юноша с изумлением смотрел на Ника, и не верил своим ушам.

— Вы не португалец, да?

— Ни капли португальской кровинки, синьозиньо. Зато имеется много другой, не менее значительной и красной.

— Сеньоры, не стоит так сердиться друг на друга, — Алма примирительно положила свою ладонь на руку Диого. Тот тотчас успокоился и кивком поблагодарил Алму.

— Вы долго у нас пробудете? — спросил юноша с тайной надеждой подольше быть в обществе этой красавицы. Ник, хоть ничем не уступал ей, но был ему неприятен и подозрителен.

— Всего три дня, мой юный друг, — улыбалась Алма, завораживая его юное и податливое сердце.

– --

[1] Диого — так по-португальски звучит имя «Диего».

[2] Синьозиньо — молодой сеньор.

Глава 8

Судно прошло мыс Сан-Антонио, и впереди уже можно было различить мачты судов, стоящих на рейде Баии.

— Тебе знакомы, наверное, эти приметы? — спросил Ник, приобнимая Алму за плечи. — Ты какая-то напряжённая. Что с тобой?

— Мне не очень нравится быть в этом городе. Не хочу встречаться со старыми знакомыми, подругами. Хочу в другое место, и тут слишком жарко.

— Ничего, милая моя малышка! Мы попробуем перебраться в Индию, в Даман. Мне туда необходимо. Есть дела, которые надо прояснить. Да и сестра там у меня. И не только сестра, — закончил Ник весьма многозначительно.

— У тебя какая-то тайна, Ник. Я это давно поняла. Расскажешь?

— Конечно, но позже. Хочу сам взглянуть сначала… Ты была в городе, когда голландцы его захватили?

— Нет. Я приехала сюда уже после их ухода. Город был сильно разбит. А потом пришёл ты и захватил меня в плен своей страсти и любви, — засмеялась Алма и приникла к его губам головой. Он чмокнул её. Оглянулся, боясь, что на них смотрят.

— Мы опять в гостинице поселимся? — спросил Ник.

— Я предпочитаю там. Наш дом всё равно продан и нет смысла его навещать

— Полагаю, что мы тут только до времени, когда появится возможность сесть на судно, идущее на восток. Наверное, это будет трудное дело.

— Мне тоже так кажется. Куда проще вначале посетить Португалию. Или Испанию. Сейчас наша страна под властью Испании. Оттуда легко найти судно до Ост-Индии. Отсюда вряд ли можно такое найти. Разве что одно в полгода.

— Это же так далеко, Алмита! Или ты хотела бы повидать отца? Родные места и могилы предков?

— И это тоже, Ник. Потом мы можем и не вернуться назад. Как ты на это смотришь?

— Смотря сколько у нас денег будет, Алмита. Их транжирить не стоит.

— Согласна, но в Португалии продать драгоценности легче. Можно и в Испании. И тебе не мешает поглядеть на Европу.

— Там ведь страшно холодно, а я боюсь этого, — улыбался Ник.

— Сейчас там весна, а мы сможем там быть только летом. А лето и там жаркое, почти как здесь. Зато города очень красивые и богатые. Поедем, а?

— Если подвернётся судно до Индии, то поедем туда, — сказал Ник и ещё добавил решительно: — Ещё нам нужно обвенчаться. С этим ты хоть можешь согласиться, Алмита? Или будешь опять чего-то выгадывать для себя?

— Конечно, буду, дурачок! Тебя буду выгадывать! Так ты просишь моей руки, Ник? Вот так, без родительского благословения?

— У меня нет родителей, а твой отец далеко. Может, приедем, и пусть тогда благословит. Или запротивится?

— А пусть хоть и противится! Нам тогда это будет все равно. Так ведь?

Их обвенчали в скромной церкви Святой Агнессы. Священник был крайне удивлён щедрыми подарками от таких молодых и совсем незнакомых молодых.

— Зачем ты столько отвалил этому падре? — немного возмущалась Алма.