Бриллиантовая рука

— Этот идиот завалил дело, шеф! — заторопился он, не давая Кеше раскрыть рта.— Он, наверное, бегал по девкам, пока еще один такой же идиот не набрел на наших поставщиков. И теперь бриллианты не на той руке, на какой нужно!

— Так,— едва слышно сказал шеф.— Дальше. Только поконкретнее.

— Да куда уж конкретнее! Дело, порученное тупице, это гиблое дело, я давно говорил.

— Я не виноват! Так получилось,— зачастил он, — Все еще можно спасти! Поручите мне это, прошу вас! Вы еще увидите, на что я способен!

— Мы уже увидели, на что ты способен, кретин! — процедил сквозь зубы шеф.

— Нет-нет! Нам нужно только придумать, как выцара­пать эти чертовы бриллианты! Поверьте мне, шеф, они зашиты в руку такого болвана, что вынуть их оттуда ниче­го не будет стоить. — Дайте мне шанс! — пытаясь предотвратить наступление на свою личность, возопил снова Кеша, не забыв, однако, слово «шанс» произнести с привычным французским прононсом.

— От, пижон,— ухмыльнулся Лёлик.— Он еще, видите ли, опасается за свое свинячье рыло!

Кеша хотел что-то рявкнуть в ответ, но, вспомнив, что рядом шеф, вовремя спохватился.

— Он испортил мне лицо! Как я теперь буду рабо­тать?! — хныкал Кеша, когда они спускались по лестнице.

— Заткнись, а то я тебе добавлю, если будешь скулить,— спокойно ответил Лёлик.— Ты лучше думай сейчас не про свою морду, а про то, как выполнить очередной гениальный план нашего дорогого шефа. Учти, еще один такой провал — и тебе конец! Ты ведь знаешь, он шутить не любит.

— Да уж, знаю,— недовольно буркнул Кеша.

* * *

Войдя в свою квартиру, он небрежно швырнул сумку в угол и бессильно опустился на банкетку в прихожей. Обхватив голову руками, Кеша долго сидел так, иногда покачиваясь из стороны в сторону. Однако боль постепенно все больше давала о себе знать. Кеша боялся взглянуть на себя в зеркало и не напрасно. Когда он, наконец, решился на это, на него глянула распухшая физиономия. Коротко и беспомощно вздохнув, Ке­ша понуро побрел в комнату. На полу посреди огромного мохнатого персидского ковра, растянувшись во весь рост, лежал его смоляно-черный кот по прозвищу Султан, кото­рого в отсутствие Кеши досматривала его соседка, просто­ватая тетя Глаша. Завидев хозяина, кот приподнял голову, затем привстал всем туловищем и слегка пошевелил уша­ми. Затем, издав привычное урчание, поднялся, нетороплив во и с достоинством подошел к Кеше и начал тереться боком о его ногу, высоко выгнув пушистую спину.

У Кеши немного потеплело на душе.

— Ну, как ты тут, подхалим? — спросил он кота, на­клоняясь и гладя того по пушистой черной шерсти.

Кот в ответ негромко мяукнул.

— А мне хреново, братец. Видишь, как разукрасили?

Султан вдруг повернулся, подошел к широкому, обито­му красным плюшем креслу, вскочил на него и развалился на спине, высоко вскинув кверху все четыре лапы.

:— Что, давно пузо не чесали? — спросил Кеша с горь­кой иронией.— Эх, мне бы твои заботы...

Он поужинал в одиночестве, принял душ и, натянув на голову тонкую ажурную сеточку для сохранения прически, улегся в постель. Но разве можно было сразу уснуть после всего пережитого?! Так же, как и Семен Семеныч, в эту ночь он долго не мог отрешиться от проблем и погрузиться в сон.

Наконец это ему удалось. Но лучше бы он не спал всю ночь! Кошмары начали одолевать его почти сразу после того, как он уснул.

А снилось ему вот что. Вдвоем с Лёликом они подъезжа­ют к дому, где живет Горбунков. Выйдя из машины, доста­ют длинную толстую веревку. Лихо раскрутив ее в руке, Кеша, как завзятый метатель лассо, забрасывает ее одним концом на балкон Семена Семеныча. Цепко обхватив пери­ла, веревка затягивается крепким узлом. Кеша, подтягива­ясь на руках, взбирается на балкон, осторожно входит в комнату, отодвинув штору. Он видит кровать, на которой покоится его недавний попутчик, принесший ему, Кеше, так много неприятностей.

Комната почему-то погружена в непроглядный мрак, и кровать словно висит в воздухе, заполненном густой чернотой. Кеша крадется дальше, прижимаясь к стене.

— Мя-я-яу! — гулким эхом доносится откуда-то из темноты.

Кеша опасливо оглядывается и замечает огромного черного кота, который мечется взад-вперед по ровной крас­ной плоскости. Он идет дальше, дальше и наконец прибли­жается к заветной кровати. Рука длинной белой тенью лежит поверх туловища спящего Горбункова. Вот она, милая! Ну, как ты здесь? Все ли на месте? Сейчас я тебя распотрошу!

Из внутреннего кармана пиджака Кеша достает огром­ные портняжные ножницы. Продев пальцы в стальные колечки, он высоко поднимает их над головой и несколько раз громко щелкает ножницами.

— Мя-я-у! — звучит знакомый кошачий клич.

Но Кеша больше не обращает на него внимания. Его взгляд прикован к белому гипсу. Он осторожно проводит по нему рукой. Затем берется за край. Шершавая поверхность щекочет пальцы, но Кеша, легонько потянув гипс на себя, подносит к нему ножницы.

И вдруг — о, ужас! — гипс сам, плавно, вместе с торча­щими из него пальцами, отделяется от туловища. Кеша отшатывается, не выпуская из руки вожделенный предмет. А тот, в свою очередь, ведет себя довольно странно. Ока­завшись в руках Кеши, он нежно прижимается к лацканам его пиджака. Кеша же, не отрывая взгляда от неподвижно лежащего Семена Семеныча, медленно пятится назад. Отойдя на несколько шагов, он с ужасом смотрит на то, как медленно и словно нехотя шевелятся перед его носом пальцы, торчащие из гипса. Неожиданно они сжимаются в кулак. Машинально отпрянув, Кеша видит перед собой огромный кукиш.

— Мя-я-яу!!!

Ему хочется бежать, но он не в силах пошевелиться. Все в чем словно одеревенело. Ноги не слушаются.

Вдруг пальцы разжимаются и начинают осторожно гладить Кешу по щекам, подбородку и шее. Кеша закрывает глаза и зажмуривается, но в тот же миг получает увесистую пощечину. От неожиданности откинув назад голову, он пытается отбросить от себя руку, но та, словно приклеенная, не поддается. И снова начинаются те же поглаживания по щеке.

— Мя-я-яу!!!!! — все более истошно кричит кот. Вторая пощечина становится такой же неожиданной, как и первая. Но на этот раз Кеша отвечает в том же духе, изо всех сил шлепнув по пальцам своей ладонью. Некоторое время продолжается эта странная молчаливая борьба, пока пальцы, изловчившись, не впиваются в Кешин нос. Боль пронзает все тело, однако Кеша не может выдавить из себя ни звука. Желая оторвать от себя это чудовище, вцепившись в гипс двумя руками, он начинает вращать его круг за кругом, причиняя себе еще большие страдания. Он чувствует, как опухает нос и начинают слезиться глаза. Наконец, пальцы разжимаются и опускаются ниже, на уровень его шеи. Они подбираются все ближе и ближе к Кешиному кадыку, и самые скверные предчувствия сбываются: вцепившись мертвой хваткой, пальцы сдавливают шею железным кольцом.

Задыхаясь и теряя сознание, не в силах кричать, Кеша издает какие-то нечленораздельные хриплые звуки. Уши жужжат, словно целый рой пчел.

Сделав последнее отчаянное усилие, Кеша, наконец, отрывает от себя руку. Та мгновенно взмывает в воздух и начинает кругами носиться вокруг него, пронизывая воздух залихватским свистом, норовя каждое мгновение врезаться с лету в Кешину голову. Уворачиваясь, он прикрывается двумя руками, крутится волчком на одном месте, не в силах удрать. И неминуемое случается: со всего размаха тяжеленный гипс падает Кеше в лоб, угождая между глаз.

— Ха-ха-ха! — кричит кто-то кошачьим голосом.

Наконец, из несчастной Кешиной груди тоже вырывается крик, и он пулей летит назад, туда, откуда появился — на Горбунковский балкон. Однако он видит, что это еще не

конец. Рука снова настигает его, и он понимает, что второ­го такого удара не перенесет.

И тут очередной крик, крик смертельно раненного жи­вотного, заставляет его проснуться. Открыв глаза, он пони­мает, что кричал он сам, что находится в собственной постели, в собственной квартире, лежит под собственным одеялом.