Бриллиантовая рука
Шрифт:
«А что, если...— пронеслась пока еще неясная мысль.— Нервы успокаивает... Где это я недавно слышал об этом?»
Он вспомнил слова капитана корабля и его полезный совет.
«Выпью, пожалуй, рюмочку. Всего одну,— сказал сам себе Горбунков и открыл шкаф, в котором стояли рюмки.— В такой ситуации лучшего лекарства не придумать. Может быть, после этого мне удастся заснуть».
Выставив небольшую хрустальную рюмку на стол, он наполнил ее янтарной жидкостью. Однако бутылку почему-то сразу убирать не стал. Присев на табурет и подумав еще несколько секунд,
«Вот сейчас выпью капельку и пойду спать»,— снова подумал он и поднес рюмку ко рту.
В нос ударил резкий запах коньяка. Семен Семеныч поморщился, но отступать было поздно.
Внезапно его ослепил яркий свет зажженной лампы. Семен Семеныч от неожиданности чуть не выплеснул коньяк на себя. _
На пороге кухни стояла Надя. Накинув на плечи цветастый домашний халат, она зябко поежилась и со страхом и удивлением смотрела на мужа. Постепенно удивление в ее глазах переросло в ужас.
— А, Надя... это ты...— только и смог произнести застигнутый врасплох Горбунков.
— Сеня! — в отчаянии прошептала она.— Сеня, что ты здесь делаешь?
— А в чем дело? — невинно спросил он.
— Сеня, что с тобой? Он пожал плечами:
— Да ничего особенного, Надюша. Не спится что-то. Наверное, переутомился с дороги.
Она нетвердым шагом, словно находилась в полуобморочном состоянии, пересекла кухню и приблизилась вплотную к Семену Семенычу. Он так и оставался стоять на прежнем месте с поднятой рюмкой.
Подойдя вплотную, Надя долго и пристально вглядывалась в его лицо. Перепуганный насмерть Семен Семеныч также не мог найти в себе силы, чтобы отвести взгляд от ее глаз. Наконец, она с горечью спросила:
— Сеня, ты начал пить? Но почему? Ведь я всегда так гордилась тем, что мой муж непьющий, когда крутом все так много пьют.
— Что ты, Надюша! — воскликнул Горбунков.— Как ты могла подумать?
— Что уж тут думать,— со слезами в голосе сказала Надя и покачала головой.— Все ясно и так.
Но тут Семен Семеныч удачно нашелся. Или, во всяком случае, так ему показалось. Неожиданно улыбнувшись, он приподнял рюмку повыше, словно произнося тост, и сказал:
— Врачи рекомендуют... В качестве снотворного. «Для дома, для семьи».:. В «НЕДЕЛЕ»... Читала?
Решив, что проблема снята, он поднес снова рюмку ко рту, но жена властным жестом остановила его, положив теплую ладонь на кисть его руки. Горбунков покорно опустил рюмку на стол, так и оставшись стоять перед нею в растерянности.
Надя опустила глаза и тихо приказала:
— Сядь!
Он сел. Она пододвинула второй табурет и присела возле него. Проникновенно и грустно глядя на мужа, Надя неожиданно спросила:
— Скажи, что у тебя все-таки с рукой? Опершись локтями о стол, Семен Семеныч скрестил пальцы и привычно пробубнил:
— Поскользнулся. Упал. Закрытый перелом. Потерял сознание. Очнулся — гипс...
— Это я уже слышала,— нетерпеливо перебила его Надя.— А теперь я хочу знать правду.
— Какую правду? — насторожился Семен Семеныч.
Она снова легонько прикоснулась к его руке:— Не надо меня щадить, Сеня. Повторяю: я хочу знать правду.
— Но ты ее уже знаешь... Неожиданно она повысила голос:
— Говори, что у тебя с рукой? Однако Семен Семеныч не сдавался:
— Вот я и говорю: шел по улице. Поскользнулся. Упал. Закрытый пере...
Он запнулся, заметив необычное выражение ее глаз. Но, почти сразу же подавив растерянность, неловко поднял кверху правую руку и, словно ставя последнюю точку в разговоре, сказал:
— Ну... вот и все.
Спасительная рюмка все еще стояла на столе, и он снова потянулся к ней рукою. Однако жена и на этот раз решительно пресекла его жест. Осторожно отодвинув рюмку, она укоризненно покачала головой:
— Не умеешь ты врать, Сеня!
Он беспомощно вздохнул и уставился глазами куда-то в угол, где стояли под раковиной пустые баночки из-под сметаны. Но очередное заявление жены неожиданно ошеломило почти уж было успокоившегося Горбункова:
— Я знаю, что у тебя там!
Он встрепенулся, резко повернулся к ней и, обхватив двумя руками ее плечи, испуганно прошептал:
— Кто тебе сказал?
Она досадливо передернула плечами:
— У тебя там не закрытый перелом...
— Надя, скажи, откуда ты знаешь?
Его все больше охватывала паника. Догадки, одна страшнее другой, проносились в мозгу, в душе новой мучительной волной поднималась тревога за Надю.
«Она знает! Но откуда? Кто ей сказал? Федор Иваныч? Но почему тогда он просил меня ничего ей не говорить? И потом, когда он мог успеть ей все рассказать, если мы с ним простились всего пару часов назад? Кто же тогда? Неужели тот, кому предназначались драгоценности? Негодяй! Ее, наверное, шантажируют! Нет-нет,— отогнал от себя эту мысль Горбунков.— Он тоже не мог успеть это сделать, если только не...»
— Надюша, успокойся, объясни мне все начистоту. Поверь, я сумею понять...
— Ты меня спрашиваешь? Меня? Но о чем, если ты и сам все прекрасно знаешь, Сеня!
— Я? А что я знаю?
— То же, что и я! Так вот,— снова повторила она.— У тебя там не закрытый перелом, Сеня. У тебя там открытый перелом!
Наконец расслабившись, услышав заявление жены, Горбунков медленно осел на стуле и облегченно вздохнул.
Надя же неожиданно потянулась к рюмке и, подняв ее со стола, осушила залпом.
— Пойдем спать, Сеня. Скоро вставать.
* * *
Как и предполагалось, Кешу наказали. Еще стоя за его спиной перед дверью шефа, пока тот долго отмыкал многочисленные запоры, задвижки и кодовые замки, Лёлик больно пнул его кулаком под лопатку.
— Только без рук! — огрызнулся Кеша, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства.
— Угу, щас тебе покажут такие руки, козел, что тебе мало не покажется!
Облизнув пересохшие вдруг губы, Кеша переступил заветный порог апартаментов шефа. Лёлик грубо оттолкнул его в сторону и прошел вперед.