Бриллиантовая рука

«А что, если...— пронеслась пока еще неясная мысль.— Нервы успокаивает... Где это я недавно слышал об этом?»

Он вспомнил слова капитана корабля и его полезный совет.

«Выпью, пожалуй, рюмочку. Всего одну,— сказал сам себе Горбунков и открыл шкаф, в котором стояли рюмки.— В такой ситуации лучшего лекарства не придумать. Может быть, после этого мне удастся заснуть».

Выставив небольшую хрустальную рюмку на стол, он наполнил ее янтарной жидкостью. Однако бутылку поче­му-то сразу убирать не стал. Присев на табурет и подумав еще несколько секунд, он осторожно взялся кончиками пальцев за высокую граненую ножку рюмки.

«Вот сейчас выпью капельку и пойду спать»,— снова подумал он и поднес рюмку ко рту.

В нос ударил резкий запах коньяка. Семен Семеныч поморщился, но отступать было поздно.

Внезапно его ослепил яркий свет зажженной лампы. Семен Семеныч от неожиданности чуть не выплеснул конь­як на себя. _

На пороге кухни стояла Надя. Накинув на плечи цвета­стый домашний халат, она зябко поежилась и со страхом и удивлением смотрела на мужа. Постепенно удивление в ее глазах переросло в ужас.

— А, Надя... это ты...— только и смог произнести за­стигнутый врасплох Горбунков.

— Сеня! — в отчаянии прошептала она.— Сеня, что ты здесь делаешь?

— А в чем дело? — невинно спросил он.

— Сеня, что с тобой? Он пожал плечами:

— Да ничего особенного, Надюша. Не спится что-то. Наверное, переутомился с дороги.

Она нетвердым шагом, словно находилась в полуобмо­рочном состоянии, пересекла кухню и приблизилась вплот­ную к Семену Семенычу. Он так и оставался стоять на прежнем месте с поднятой рюмкой.

Подойдя вплотную, Надя долго и пристально вглядыва­лась в его лицо. Перепуганный насмерть Семен Семеныч также не мог найти в себе силы, чтобы отвести взгляд от ее глаз. Наконец, она с горечью спросила:

— Сеня, ты начал пить? Но почему? Ведь я всегда так гордилась тем, что мой муж непьющий, когда крутом все так много пьют.

— Что ты, Надюша! — воскликнул Горбунков.— Как ты могла подумать?

— Что уж тут думать,— со слезами в голосе сказала Надя и покачала головой.— Все ясно и так.

Но тут Семен Семеныч удачно нашелся. Или, во всяком случае, так ему показалось. Неожиданно улыбнувшись, он приподнял рюмку повыше, словно произнося тост, и сказал:

— Врачи рекомендуют... В качестве снотворного. «Для дома, для семьи».:. В «НЕДЕЛЕ»... Читала?

Решив, что проблема снята, он поднес снова рюмку ко рту, но жена властным жестом остановила его, положив теплую ладонь на кисть его руки. Горбунков покорно опустил рюмку на стол, так и оставшись стоять перед нею в растерянности.

Надя опустила глаза и тихо приказала:

— Сядь!

Он сел. Она пододвинула второй табурет и присела возле него. Проникновенно и грустно глядя на мужа, Надя неожиданно спросила:

— Скажи, что у тебя все-таки с рукой? Опершись локтями о стол, Семен Семеныч скрестил пальцы и привычно пробубнил:

— Поскользнулся. Упал. Закрытый перелом. Потерял сознание. Очнулся — гипс...

— Это я уже слышала,— нетерпеливо перебила его Надя.— А теперь я хочу знать правду.

— Какую правду? — насторожился Семен Семеныч. Она снова легонько прикоснулась к его руке:

— Не надо меня щадить, Сеня. Повторяю: я хочу знать правду.

— Но ты ее уже знаешь... Неожиданно она повысила голос:

— Говори, что у тебя с рукой? Однако Семен Семеныч не сдавался:

— Вот я и говорю: шел по улице. Поскользнулся. Упал. Закрытый пере...

Он запнулся, заметив необычное выражение ее глаз. Но, почти сразу же подавив растерянность, неловко поднял кверху правую руку и, словно ставя последнюю точку в разговоре, сказал:

— Ну... вот и все.

Спасительная рюмка все еще стояла на столе, и он снова потянулся к ней рукою. Однако жена и на этот раз решительно пресекла его жест. Осторожно отодвинув рюм­ку, она укоризненно покачала головой:

— Не умеешь ты врать, Сеня!

Он беспомощно вздохнул и уставился глазами куда-то в угол, где стояли под раковиной пустые баночки из-под сметаны. Но очередное заявление жены неожиданно ошеломило почти уж было успокоившегося Горбункова:

— Я знаю, что у тебя там!

Он встрепенулся, резко повернулся к ней и, обхватив двумя руками ее плечи, испуганно прошептал:

— Кто тебе сказал?

Она досадливо передернула плечами:

— У тебя там не закрытый перелом...

— Надя, скажи, откуда ты знаешь?

Его все больше охватывала паника. Догадки, одна страшнее другой, проносились в мозгу, в душе новой мучи­тельной волной поднималась тревога за Надю.

«Она знает! Но откуда? Кто ей сказал? Федор Иваныч? Но почему тогда он просил меня ничего ей не говорить? И потом, когда он мог успеть ей все рассказать, если мы с ним простились всего пару часов назад? Кто же тогда? Неужели тот, кому предназначались драгоценности? Него­дяй! Ее, наверное, шантажируют! Нет-нет,— отогнал от себя эту мысль Горбунков.— Он тоже не мог успеть это сделать, если только не...»

— Надюша, успокойся, объясни мне все начистоту. Поверь, я сумею понять...

— Ты меня спрашиваешь? Меня? Но о чем, если ты и сам все прекрасно знаешь, Сеня!

— Я? А что я знаю?

— То же, что и я! Так вот,— снова повторила она.— У тебя там не закрытый перелом, Сеня. У тебя там откры­тый перелом!

Наконец расслабившись, услышав заявление жены, Горбунков медленно осел на стуле и облегченно вздохнул.

Надя же неожиданно потянулась к рюмке и, подняв ее со стола, осушила залпом.

— Пойдем спать, Сеня. Скоро вставать.

* * *

Как и предполагалось, Кешу наказали. Еще стоя за его спиной перед дверью шефа, пока тот долго отмыкал многочисленные запоры, задвижки и ко­довые замки, Лёлик больно пнул его кулаком под лопатку.

— Только без рук! — огрызнулся Кеша, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства.

— Угу, щас тебе покажут такие руки, козел, что тебе мало не покажется!

Облизнув пересохшие вдруг губы, Кеша переступил заветный порог апартаментов шефа. Лёлик грубо оттолк­нул его в сторону и прошел вперед.