Бриллиантовая рука

— А что?..

Ситуацию спасла Надя. Она перегнулась над столом и, вытянув шею в сторону Кеши, словно поверяя ему сокро­венную тайну, сообщила:

— Ведь у него там не закрытый..., а открытый перелом!

— Ух-х-х! — вырвался у Кеши вздох облегчения.

Танюшка вдруг весело чему-то рассмеялась. Кеша, по­теряв на мгновение самоконтроль, раздраженно глянул на нее и бесцеремонно столкнул с колен:

— Иди к маме.

А Вовка тем временем был занят чрезвычайно важным делом. Он сосредоточенно перекладывал кусочки мороже­ного из вазочки в широкое дуло своего нового водного пистолета. Но увлеченные беседой взрослые не обращали на него внимания.

Итак, пора было приступать к завершающему и самому важному акту инсценированной Кешей пьесы.

Он доверительно поднял загипсованную руку Горбункова и осторожно прижал ее к себе:

— Сень, давай махнем на рыбалку, а?

Семен Семеныч был завзятый рыбак, и слово «рыбалка» неизменно вызывало в нем сладостный трепет. Вот и сей­час, услышав предложение друга, он почувствовал, как сладкое тепло разлилось по всему телу, и по коже забегали мурашки. В такие мгновения с ним можно было делать все, что угодно.

Кеша, конечно же, заметил блуждание блаженной улыбки на его лице и потому, вдохновленный, продолжал:

— Соглашайся! Поедем на «Черные камни». Ты ведь помнишь, мы с тобой еще на корабле об этом говорили. Возьмем лодку, останемся там с ночевкой. Отметим ве­чернюю зорьку...

Все это было так заманчиво! Захваченный такими кра­сочными перспективами, Семен Семеныч невольно погру­жался в сладкие грезы. Ему уже виделся повисший на крючке, трепыхающийся в воздухе огромный серебристый карась. Нет, лучше щука... или окунь с розоватыми плав­никами... Но очень большой...

Он уже было собирался с радостью принять предложе­ние Кеши, но тут в его голове всплыло слово «ночевка». И он сразу же вспомнил и о своей руке, и обо всем, что с нею было связано. Его охватил непонятный страх.

— Ну же, Сеня! — все больше надвигался на него Ке­ша.— Обещаю тебе,— ты не пожалеешь! Ну?!

— Нет,— с неожиданной твердостью в голосе сказал Семен Семеныч, осторожно высвобождая из цепких Кешиных объятий тяжелую гипсовую руку.

— Но почему? — обескураженно воскликнул Кеша.

— С ночевкой не поеду...— он кивнул на руку: — Бо­юсь застудить...

— Что ты, Сеня...— начал было снова Кеша.

Не в силах все же отказаться, Семен Семеныч неожи­данно для самого себя вдруг выпалил:

— Давай с утра!

И Кеша снова издал вздох облегчения:

— Ну что ж, с утра, так с утра! Как тебе будет угодно! Значит, с утра?

— Да. С утра.

— Все! — Кеша запрокинул голову и радостно засме­ялся.

В это мгновение Вовка, начинивший, наконец, свой пистолет мороженым, решил попробовать свое изобретение в деле. Вытянув руку вперед, он тщательно прицелился, нажал на курок и выпустил прямо Кеше в нос свой сладкий заряд.

— Пух! — весело воскликнул Вовка.

Белая масса с коротким хлюпающим звуком широким блином расползлась по лицу, обдав при этом мелкими точками брызг сразу же ставшее сердитым лицо Семен Семеныча.

— Ты что делаешь? — накинулся он на сына.

Танюшка, заметив движение матери, не предвещавшее ничего хорошего, вдруг взмолилась:

— Мамочка, мамочка, он нечаянно! Давай пойдем ско­рее отсюда, я хочу покататься на каруселях!

— Извинись сейчас же перед дядей! — возмущенно за­кричала на сына Надя.

Осторожно снимая с лица липкую массу и стряхивае ее с пальцев, Кеша вдруг беззаботно рассмеялся и, коротко кивнув в сторону Вовки, отметил:

— Хороший мальчик! Так мы едем, Сеня?

— Конечно,— отозвался Горбунков.

* * *

Лёлик сидел в первом ряду, у самого подиума и, сосре­доточенно подняв к лицу огромный блокнот, пытался что-то записывать. Однако ему это неважно удавалось, так как присутствовал он здесь вовсе не для того, чтобы созерцать демонстрацию моделей сезонной одежды. Он то и дело нервно грыз карандаш и елозил в кресле, дожидаясь

кешиного выхода, чтобы потом, когда тот отработает, иметь с ним серьезный разговор.

Манерная ведущая, она же директор Дома моделей, торжественно держала перед собой микрофон и, высоко задрав остренький подбородок, пискляво информировала заполненный до отказа зал:

— Авторский коллектив: художник — Маргарита Се­менова, архитектор — Розалия Левицкая...

Лёлик, знавший в лицо почти всех сотрудников Дома моделей, встрепенулся и с подобострастной улыбкой повер­нул голову к сидящей слева от него немолодой, элегантно одетой и гладко зачесанной седовласой женщине со следа­ми былой красоты на лице. Это и была та самая Розалия Левицкая, которую только что упомянула ведущая. Однако женщина лишь едва заметно прищурилась, но не удостоила суетливого соседа ответным взглядом. И Лёлик, почесав карандашом в затылке, вернулся взглядом к ведущей.

— Главный конструктор — Альберт Дудолев,— закончила, наконец, она представление авторского коллекти­ва.— Итак, начинаем демонстрацию моделей.

Музыка сменилась, и на подиум легкой вихляющей походкой выскочил Кеша.

— Летний комбинированный костюм «Универсал-69»,— сообщила ведущая.— Поощрительная премия на межобластном форуме современной одежды в Житоми­ре. Оригинальное конструктивное решение позволяет лег­ко превратить пиджак в куртку!

Кеша сделал едва заметный жест правой рукой, обведя ее вокруг собственной талии, и нижняя часть пиджака как бы сама собой отделилась от верхней. Не глядя на веду­щую, опытный демонстратор Кеша передал ей ставшую ненуукной деталь.

Раздались редкие аплодисменты.

— Но это еще не все! — интригующе продолжала веду­щая.— Легким движением руки брюки превращаются...

Увлеченная своим рассказом, ведущая повернулась к залу, оставив Кешу вне поля своего зрения. Он легко рас­стегнул молнию на уровне бедра правой ноги, ловким изящным движением, не боясь быть смешным и убежден­ный в собственной неотразимости, несмотря на подбитый глаз, сбросил на стеклянный пол штанину, переступил ее и принялся за вторую молнию. Дернув за маленький ме­таллический хвостик, Кеша привычно улыбнулся зрите­лям, слегка приподняв голову. И вдруг он почувствовал, что молния, разойдясь всего на несколько сантиметров, вдруг резко остановилась. Он дернул раз, второй, третий... Безрезультатно. Назревал конфуз.

В зале зашептались. Ведущая, почуяв неладное, оберну­лась к подиуму.

— Брюки превращаются...— все тем же радостным то­ном повторила она.

Кеша упорно продолжал сражение с молнией. Улыб­ка постепенно сползла с его лица, он нервно покусывал губы.

В тоне ведущей появились раздраженные нотки:

— Превращаются брюки...

В зале послышались короткие смешки. Кеша мужественно воевал со злосчастной молнией. Но с тем же успе­хом, то есть абсолютно безуспешно.